Мультипликатор

Сам тракт поражал многими вещами, но особо глянулись мосты. Настоящие произведения искусства. Я думаю так: что, возможно, не будет дороги; не исключено, что высохнут плавни; может так случиться - исчезнет лес, но мосты как стояли, так и будут стоять. Великолепные арочные конструкции, ближайший аналог которым римские виадуки.

На мой прямой вопрос, кто построил такую красоту, Ригни только пожал плечами, а Спат в сердцах сплюнул и широким жестом подтер нос. И я внутренне был с ним солидарен.

Каждый раз, переходя через мосты, я посматривал с них на протекающий водный поток и поражался количеству рыбы, которая поднималась и сплавлялась по реке. Причем, преимущественно это были самые разные осетровые. Хотя, и остального подводного народа хватало. Используя свой багорик, я мог встать по центру с крючком и вытащить на выбор любую - и по виду, и по весу.

Видя такое изобилие, становилось понятно, - плавни суть естественное нерестилище. Некий аналог дельты Волги. А, что такое дельта Волги и какое это сокровище - мне известно не понаслышке. Меня даже стали мучить приятные ностальгические воспоминания. А потому, некоторое время ехал с рассеянным видом и с оттенком эфирной задумчивости на лице.

А мысли-то были в основном безрадостные. Глядя на это изобилие, я вспомнил самый первый свой заход в дельту Волги. Еще при старом режиме. Тогда, и об этом смешно сегодня вспоминать, основным раздражителем для меня были гидростанции на реке выше по течению. Они мешали свободному проходу рыбы и я долго делал подсчеты сравнивая потери в стоимости рыбы и прибыли вследствие производства электроэнергии. Получалось, что рыба может дать больше народному хозяйству. Но выход был найден и из бесед местных спецов выходило, что рыбоводные заводы в Союзе работают на полную мощность, производя по плану все больше и больше молоди осетра. И лет, где-то через семь, поголовье осетрового стада будет полностью восстановлено. Мы вернемся к положению конца девятнадцатого века. Валютный цех государства постоянно возобновляясь заработает на полную силу, не подрывая основы экологического равновесия.

Ха… но произошел либерально-криминальный переворот и все поменялось прямо наоборот - лет через пять-семь российское стадо осетровых на Каспии будет уничтожено полностью. Такая понимаш… диалектика. Коренное население страны тоже исчезнет… чуть позже.

Впрочем, при моем складе ума долго ностальгировать и переживать не могу и, как человек сугубо практический, через полчаса просто радовался, что впереди никаких проблем с едой не предвидится. Более того, еда эта будет и вкусной и полезной… только руку протяни.

После форсирования второго моста, когда заросли по левую руку, стали особенно густые и от них ощутимо повеяло бедой - Врона одолел словесный понос. Малыш стал рассказывать с истеричными нотками в голосе, как его мама готовит пироги, да какие они румяные и вкусные. Затем он плавно перешел на обсуждение своих соседей и стал им перемывать косточки.

Однако, это нужно прекращать и я поднял вверх руку. Ригни и Спат все поняли правильно и остановились, но мальчишка, ничего не замечая, продолжал движение и, когда он поравнялся со мной, я дал ему в ухо. Просто для порядка. Словесный понос как обрезало.

Для закрепления достигнутого пришлось прочитать короткую лекцию о знаках пальцами и рукой. И напомнить своим компаньонам, что исполнять молчаливые приказы надо быстро - от этого зависит их жизнь. А любые звуки - с моей ли, с их ли стороны могут быть только по делу. Например, как предупреждение об опасности. О праздных разговорах надо забыть.

Основания для такого заявления у меня были. С самого начала я чувствовал внимательный взгляд слева - со стороны леса и уже битый час за нами кто-то следовал в камышах, по правую руку. Как у него это получалось в болотистой местности по бездорожью - ума не приложу. При желании я мог рассмотреть внутренним зрением и того и другого, но эта неизвестность - так приятно щекотала нервы, что решил не использовать свои экстрасенсорные способности. Тем более, что смертельной опасности от этих соглядатаев, не ощущал… Но порядок, есть порядок.

Где-то на пятом по счету мосту, когда солнце уже коснулось своим краем горизонта, решил-таки исполнить мечту рыбака-браконьера. Отстал от каравана, встал по центру моста, достал свой крючок, выбрал икряную проходную самочку осетра килограммов на двенадцать и небрежно забагрил ее своим универсальным крючком. Сунул в мешок и в отличном настроении догнал кавалькаду.

Так что, когда мы ближе к ночи добрались до развалин четвертого населенного пункта, где решили устроить привал на ночь, у нас имелся в наличии запас свежайшего продукта.

Но в деревне нас ждал сюрприз. Из двух десятков разрушенных домов три оказались жилыми.

Жилые-то они были жилые, но кто в них жил осталось неизвестно и непонятно. Да, топились печи, все было чистенько и прибрано. А в одном доме на столе даже стояла громадная плошка с рисом, от которого еще шел парок. Но, ни единой живой души. Утекли хозяева. Видно, не любят здесь гостей, боятся и опасаются. А как известно, - раз боятся - значит уважают.

Посему дал команду и мы по наглому расположились в доме, где только что варили рис. Раздули угли в печке и я ускоренным темпом выпотрошил осетра, отложив в сторонку шмат с черной икрой. Затем немного подумал и решил - ну, не могут люди жить рядом с рекой и не кормиться за ее счет. Так не бывает. А следовательно, где-то припрятан необходимый, но запрещенный инструмент. Сходил в дом, прикинул, где бы сам спрятал запретное оборудование, порылся по сусекам и нашел-таки осетровый грохот, с помощью которого и фильтранул икру от пленок. Затем заправил маслицем, посолил и выставил посередине стола в дополнение к рису, жареной и вареной красной рыбе.

Поужинали мы знатно - в лучших традициях кондовых астраханских браконьеров на планете Земля. После чего, уставшие спутники завалились спать, а я решил немного погулять. Все-таки загадка пропажи населения деревни не отпускала.

Встал на крыльце и сначала понюхал воздух - пахло тиной, тропическими цветами и еще чем-то - чему у меня не было определения. Сразу за околицей деревни начинались плавни. Несмотря на легкий ветерок, который местами пробегал по верхушкам камышей и заглушал тихие звуки, с той стороны слышался шорох и суета. Но суета неопасная. Через несколько минут, неожиданно, то ли закричала ночная птица, то ли еле слышно заплакал ребенок - грудничок. Я вздохнул и неслышным приведением скользнул в темноту.

Это были крестьяне. Всю их семейку я можно сказать - взял тепленькими. Они не услышали и не увидели, как я, используя темноту ночи, подошел к ним вплотную, да к тому же еще и со стороны камышей. Глава семьи, мать, два старших сына близнеца двенадцати лет, девочка лет пяти и грудной ребенок на руках у матери. Место, где они сидели, оборудовано заранее, как раз для таких нежданных визитов как наш, так что приглашать их обратно в дом особого резона нет. Завтра мы уедем и они спокойно займут свое законное место. Я сделал шаг в темноту и заскользил обратно к дому.

Перед тем как устраиваться спать еще раз попытался почувствовать знак беды, но в округе было тихо и покойно. Я вошел в дом, расстелил скатку, положил под голову рюкзак, упал и, еще не коснувшись постели, провалился в здоровый и глубокий сон.

Утром по здравому размышлению решил-таки взять языка. Было у меня подозрение, что местный житель может кое-что знать. Поэтому поднялся тихо и выскользнул из дома еще до рассвета. Звездное небо только-только начало светлеть, ближайшие предметы скрывал плотный туман, погодка для диверсий - то, что доктор прописал. Предвкушая хорошую утреннюю разминку, двинулся кошачьим шагом к укрытию крестьян по уже известному пути.

Вся семейка дружно сопела в две дырочки. Видно намаялись пока бодрствовали ночью. Шагнул к главе семейства и ткнул пальцем за ухо, вырубая на несколько минут. Порядок. Затем, подхватив на руки не такое уж и маленькое тело, шагнул в камыши. Отойдя подальше, взвалил пленника на плечо и широким шагом направился обратно к хижине. Затащил тело в дом и посадил на скамейку, прислонив спиной к стене. Черпанул ковшиком водички, пригубил, сделал несколько глотков и плеснул остатки в лицо крестьянину. Тот дернулся и вернулся из страны сновидений.