Журнал «Если», 2004 № 07

— Приз за зачистку не назначен? — заинтересовался Хасан.

— Нет. По расчетам, в процессе зачистки погибнет десять-двенадцать кораблей линейного класса. Каким-то образом Иней ухитрился купить у Брауни их лучшие корабли. Насколько я знаю, подобных до сих пор не строят.

— А что же Иней не ввел их в битву раньше? — удивленно спросил Хасан. — Что за нелепый гуманизм?

— Дурные у Брауни корабли, — неохотно сказал Демьян. — Дурные не потому, что умные, как наша Розочка. Просто дурные. Мозгов хватает, чтобы маневрировать и стрелять — и все! Если начинают воевать, то уже никому не подчиняются. Захватывают плацдарм и держат. И бьют всех, кто сунется — своих, чужих…

Хасан недоверчиво посмотрел на Демьяна. Потом на Алекса.

— Все верно, — сказал Алекс. — Тут такая штука… прямо Брауни ничего не объясняют, но нам известны четыре района, которые патрулируют подобные автоматические эскадры. Есть версия, что в эти районы выходят гиперканалы из дальних секторов… или вообще из другой галактики. В общем, лезла через эти каналы какая-то дрянь, с которой договориться или нормально воевать невозможно. Поэтому Брауни и создали специальные корабли, предназначение которых — стоять у выхода из гиперканала и жечь все, что появится.

— Без системы распознавания «свой-чужой»? — поразился Хасан.

— Как же так?

— Видишь ли, есть мнение, что чужаки очень хорошо умели взламывать базы данных, разгадывать пароли, маскировать свои корабли. Вот Брауни и приняли радикальное решение: все, что появляется из гиперканала, должно быть немедленно уничтожено. Без всяких переговоров и запросов.

— Зная Брауни, — вступила в разговор Вероника, — я допускаю, что цивилизация чужаков, наоборот, очень добрая и гуманная. Поэтому Брауни и лезут с ними в драку.

— Может быть, может быть, — неожиданно развеселился Демьян.

— Но я бы не стал проверять, Вероника. Не стал бы, да.

Алекс кашлянул. Сказал:

— Господа, все это крайне интересно, но я предлагаю пообедать. Затем шесть часов на отдых и размышления. После этого собираемся и принимаем общее решение.

Сели обедать.

Вероника, как обычно, ела диетические продукты, временами замирая — разговаривала со своим несуществующим ребенком. Хасан увлеченно поглощал суп из мидий и фрикасе из форели в грибном соусе. Трейси, как и подобает последователю пророка Нео, старательно жевал питательную, но безвкусную синтетическую кашу. Демьян, истинный русский воин-спец, не ел, а закусывал витаминизированную водку сытной мясной кулебякой.

Алекс ограничился вареной говядиной с горошком. Он любил вкусно поесть — пилоты вообще склонны увлекаться гастрономией. Но сейчас ему кусок не лез в горло. И вино не пилось. Хотелось сохранить сознание ясным, а тело — бодрым.

Что-то показалось ему странным на борту «Серебряной розы». Какая-то зацепка… какая-то неправильность…

Нет. Не понять. Пока — не понять.

Уже в своей каюте Алекс неожиданно понял, что так цепляло его последний час. Робот. Ремонтный робот, погнавшийся за голографическим зайчиком.

— Корабль, справка: материалы по цивилизации халфлингов, — сказал он, растянувшись на кровати.

Посреди каюты возник экран. Развернулся к Алексу, медленно поплыл к койке. Повис над капитаном, слегка развернувшись для большего удобства.

— Материнская планета, среда обитания, биосфера, традиции и обычаи, — продолжил Алекс. — Акцентировать основные отличия от Земли.

— Планета-прародина халфлингов — Кирресан, вторая планета гаммы Кассиопеи, — мягким баритоном произнес корабль. — Несколько превосходя Землю размерами, Кирресан беден тяжелыми металлами, и гравитация на его поверхности практически равна земной — одна целая, три сотых. Четыре материка расположены…

Алекс внимательно слушал. Где-то здесь, в ворохе известных и ненужных сведений, мог скрываться выход. Халфлинги программировали «Серебряную розу» для людей, но они не могли поменять собственную психологию.

— Культ героической смерти или Ки-кеоп. согласно которому жизнь халфлинга подвергается переоценке в соответствии с его смертью. Чем более достойно и героически прожил халфлинг свою жизнь, тем достойнее он должен умереть. Разъяснение: мирная особь, занятая в сфере сельского хозяйства или производстве культурных продуктов, может умереть от болезни или от старости. Это не является постыдным, поскольку и в жизни особь не претендовала на героизм. Однако если воин погибнет не на поле брани, а в собственной постели, то все его предыдущие подвиги только отягощают ситуацию и подвергают особь посмертному позору. Пример: полководец Бенки (принятое сокращение двадцатитрехсложного имени) дважды наносил огромный урон флотам Цзыгу, фактически — предотвратил разгром халфлингов и перевел войну в позиционную стадию. Но на праздновании Лунного Дождя он употребил слишком много опьяняющей грибной настойки. Это нормальное и даже достойное поведение. Однако Бенки уснул на открытом воздухе вблизи гнезда тшерк — практически уничтоженных, но все еще встречающихся на Кирресане паразитов. Когда он проснулся, тело его было заражено личинками. Это унизительная смерть для воина. Бенки еще не успел погибнуть, а имя его уже было вычеркнуто из всех справочников и исторических книг, предано забвению и поруганию. Большое количество детей, названных в его честь, совершили ритуальное самоубийство, не вынеся позора. Остальные сменили имя. В то же время для мирного селянина смерть от личинок тшерк — подвиг, поскольку своей смертью он помог выявить гнездо паразита.

— Бедный старина Бенки, — пробормотал Алекс. — Дальше…

Он прослушал информацию о промышленности халфлингов (хорошая промышленность), сельском хозяйстве (хорошее сельское хозяйство), биосфере заселенных миров (скудная биосфера, все виды, не приносящие пользы, безжалостно уничтожаются), культуре (большей частью сосредоточена на культе героической смерти — и на релаксационной музыке, кстати, подходящей и для людей). Ничего необычного.

Как ни странно, халфлингов нельзя было назвать воинственными. Культ героической смерти только на первый взгляд предрасполагал к агрессивности. На самом деле Ки-кеоп вынуждал воинов быть сдержанными. Слишком много геройствуешь — какой подвиг прибережешь для последнего дня?

Алекс чувствовал, что где-то здесь есть лазейка, которая позволит подчинить Розу. Она кроется где-то здесь — в обычаях, в культах, во всем этом воинственном героизме (как известно, сильнее всего те цивилизации, которые героизм ни в грош не ставят, а создают дисциплинированную армию). Лазейка была, но вот протиснуться в нее Алекс не мог…

Он уснул под ровный голос своего корабля:

— Семейная жизнь халфлингов забавна и во многом поучительна. Когда женская особь встречает симпатичного ей самца, она оставляет ему «ленту любви» — что-то вроде повестки и визитной карточки одновременно. На следующий день…

К сожалению, Алекс уснул, так и не получив порцию забавных поучений.

Они снова заняли свои места в главной рубке. Решение было принято единогласно, порядок действий оговорен, роли выучены.

Трейси готовился взломать заложенный халфлингами запрет.

Алекс не любил подобных методов. В соревновании двух хакеров однозначно лидирует тот, кто ставил защиту. Конечно, если цена ошибки невелика, если количество попыток неограниченно, если ход мыслей противника известен, ситуация в корне меняется. Но снимать защиту, поставленную не человеческими программистами, да еще и с риском получить неконтролируемый боевой корабль…

Беда была в том, что все другие альтернативы выглядели еще хуже.

На первый взгляд, ничего необычного не происходило. Трейси сидел за пультом и работал с голографическим экраном. Обычный рутинный контроль компьютерных систем. Но одновременно Трейси через нейрошунт искал обходные пути к ядру системы. И когда путь будет найден, он попробует убрать требование на проверку экипажа.

Конечно, сама «Серебряная роза» об этом требовании не забудет. Но тогда в ее власти решать, подчиниться или нет. А уж Вероника постарается ее убедить, к примеру, в том, что снятие программных ограничений — это и есть требуемый от экипажа подвиг.