Догма кровоточащих душ

Вот только здесь, в конце лестницы, не ждет тебя необъятный простор, потому что с каждым шагом ты все больше погружаешься в таинственные недра мир-города, незваным гостем, а то и вовсе паразитом незаконно проникаешь в его стальные глубины, механические внутренности, в сцепление шестеренок, чье вращение и обеспечивает жизнь тех, кто остался наверху.

Но постепенно усталость брала свое. Тэнри держал Сэцуке за руку и тащил за собой. Он слышал ее тяжелое дыхание, однако останавливаться все равно было нельзя, потому что запах не отступал, он преследовал их по пятам, растекаясь по коридору не видимой, но плотной, тягучей рекой, поднимаясь все выше и выше, чтобы совсем скоро затопить проход, захлестнуть Тэнри и Сэцуке с головой и тогда... Что будет тогда?

- Ты молодец! - ободряюще выдохнул Тэнри. Как же обманчива легкость спуска по ступеням! Ноги все сильнее наливались свинцом, по спине скатывались крупные, едкие капли пота.

- Стараюсь, - ответила с трудом Сэцуке. Сколько они уже бегут? Час? День? Год? Темнота внизу, темнота вверху, темнота впереди, темнота позади. Кажется, что они совсем не двигаются, а стоят на месте. Иногда, чтобы оставаться на одном месте, надо очень быстро бежать, вспомнила Сэцуке фразу из какой-то книжки.

Лишь луч фонарика бледным пятном скачет со ступеньки на ступеньку, нетерпеливым поводырем поджидает их впереди, забирается на стены и потолок, любопытным щенком обнюхивая однообразие запустения.

А зверь, который притаился в темноте за кругом света, вновь готов к прыжку, ведь теперь у него есть союзник - зловонная река, грозящая подхватить их усталые мысли и навсегда унести в страну бесконечных кошмаров.

Только теперь Сэцуке заметила, что больше нет никакого коридора, что вокруг простирается уже хорошо знакомая ей страна мертвых - бесконечность, наполненная ледяными бренными оболочками, ставшими ненужными пустыми вместилищами душ, освещаемая лишь яркими созвездиями. Но вот и холодные, бледные тела почувствовали близость тепла жизни, близость того, о чем они так долго томились.

Миллиарды рук прорастают сквозь потрескавшуюся почву и пытаются ухватиться за ноги Сэцуке, поймать ее в капкан вялых пальцев, повалить, обнять, прижаться к ней стылой кожей, обтягивающей сухие кости...

Кошмар. Кошмар наяву.

- Уйдите! - кричит Сэцуке. - Оставьте меня в покое! Вы мертвые, мертвые, мертвые!

И тогда Тэнри прижимает Сэцуке к себе, втискивается в узкую щель, продирается сквозь горячие и липкие ленты, пролезает сквозь нечто густое, вязкое, обжигающее, думая лишь о том, чтобы не выпустить Сэцуке, чтобы удержать ее, не потерять, но затем наступает долгожданное освобождение, в лицо бьет ледяной воздух, опора под ногами исчезает, и они вдвоем начинают падать в золотистую бездну.

19

Когда Бензабуро в своем отчете дошел до появления в баре "Крученые титьки" господина Марихито собственной персоной, он впал в задумчивость. Служебная честность и добросовестность требовали, чтобы сей факт нашел наиболее подробное отражение в отчете. С другой стороны, имелась большая доля вероятности, что явление почтенного господина Марихито в злачном притоне было лишь игрой воображения самого Бензабуро, наглотавшегося то ли неизвестного наркотика, то ли вполне банального виски, и тогда столь скандальная подробность могла быть расценена как попытка бросить тень на незапятнанную репутацию глубокоуважаемого господина Марихито.

Но при этом нельзя отрицать и такую, пусть и пренебрежительно малую вероятность, что один из големов, потребив контрабандную аниму, надел на себя личину шефа полиции и теперь свободно разгуливает в ней по городу, безнаказанно творя всяческие гнусности и одновременно компрометируя незапятнанную репутацию все также глубокоуважаемого господина Марихито.

Бензабуро тяжело вздохнул, и очередной бланк служебного отчета полетел в корзину. С кем бы посоветоваться по столь щекотливому делу? С Икки? Он опять начнет ржать и в подробностях комментировать всему отделению филологические затруднения Бензабуро. Не пойдет.

С Айки? Она нахмурит свои разлетающиеся, словно птицы, брови, будет долго и обстоятельно взвешивать все "за" и "против", найдя еще несколько десятков доводов в пользу того, чтобы господин Марихито все-таки присутствовал на страницах отчета, и столько же доводов, чтобы такие интимные подробности не получали письменного закрепления. В конце концов, когда весы окончательно уравновесятся под грудами самых замысловатых "за" и "против", она скажет, что у Бензабуро вся информация на руках, и ему остается только сделать выбор. Самому.

А если бросить монетку? Выпадет орел, и Бензабуро будет кристально честен в своем отчете, выпадет решка - и некоторые сомнительные факты будут скрыты в вязком болоте обтекаемых фраз.

Бензабуро покопался в карманах, но мелочи в них не оказалось, лишь шелестели ветхие банкноты. Дожили. Жалкого медяка теперь не найдешь! Чем же нищим подавать? Банкнотами? Так и видится подобный гипотетический мытарь совести нашей, сидящий перед банкой, сплошь набитой разноцветными бумажками. Или кредитными карточками! Невозможно. Это роковой удар по прибыльному бизнесу. У кого совесть пошевелиться сунуть страждущему в немытые руки купюру с множеством нулями?

О чем это я думаю? - одернул себя Бензабуро. О чем угодно, но только не об отчете. И если я его хочу все-таки завершить, чтобы не доводить глубокоуважаемого господина Марихито до очередного инфаркта, после которого он может и не оправиться (в чем были, конечно, и свои плюсы, но ведь известно, что новая метла по новому и метет, и где гарантия, что у другого глубокоуважаемого господина шефа полиции возникнут столь же крепкие чувства к скромному офицеру Бензабуро?), так вот, если я этого не хочу, то остается только одно - разыскать Ерикку. Разыскать Ерикку и посоветоваться по поводу данного вопроса.

- Как у тебя дела? - склонилась к Бензабуро Айки. От нее как всегда потрясающе пахло. Причем не какой-то там жуткой парфюмерией, а свежевымытым телом. Бензабуро украдкой поцеловал ее в щеку.

- Стараюсь написать отчет, - объяснил Бензабуро. - Но для выяснения некоторых щекотливых подробностей необходимо встретиться с одним человеком.

- Это каких еще щекотливых подробностей? - грозно поинтересовалась Айки.

Бензабуро еще раз украдкой поцеловал ее, теперь уже в краешек губ.

- Очень щекотливых, но касающихся не меня. Я, как ты сама знаешь, человек исключительной честности и прозрачности.

- Да уж, - сказала Айки и заправила выбившуюся зеленую прядь за ухо, - в прозрачности тебе не откажешь. Редко встретишь человека столь прозрачного для поощрений и продвижений по службе. Они просто проходят сквозь тебя! Так и выйдешь на пенсию младшим офицером.

- Я надеюсь только на тебя, - улыбнулся Бензабуро. - Лучше, чтобы карьеру в семье делал кто-то один.

- У нас еще нет семьи, - напомнила ему Айки. - И что-то я не припомню, чтобы ты мне делал какие-то предложения по этому поводу.

- А сама ты догадаться не можешь, - чуть ли не с упреком сказал Бензабуро.

- Может, мне еще и в муниципалитет самой сходить для регистрации брака с тобой? - съязвила Айки. - А что? Подделаю доверенность и схожу. Не оставлять же ребенка безотцовщиной.

- Еще ничего не заметно, - сказал Бензабуро и приложил ладонь к животу Айки. Нормальный, плоский живот. Животик.

Айки выпрямилась и оттолкнула его руку.

- Не трогай. А то опять разозлюсь. Так с кем ты собираешься встретиться?

- С Ерикку.

Айки присвистнула.

- Вот оно что! Тебе надо встретиться с Ерикку!

- Да, с Ерикку. А что такое? Я совершаю очередной глупый поступок?

- По части глупых поступков тебе со мной уже не тягаться, - вздохнула Айки. - Но не ты один хочешь с ним встретиться. В отделе внутренних расследований тоже желают поговорить с Ерикку, но пока не могут найти.

- Что значит - не могут? - удивился Бензабуро.

- Не могут - значит не могут. Дома его нет, на звонки он не отвечает.