Время Черной Луны

рнуться и зарыться головой в сломанные ветки, и не видеть ничего, и не слышать ничего?..

Так будет лучше?..

Я отвернулся от них и увидел чьи-то босые ноги. Девушка в перепачканном землей светлом платье стояла у входа, она возвышалась над полом, как грозная богиня мщения... нет, просто я смотрел на нее снизу вверх, лежа на утрамбованном полу, и поэтому она показалась мне очень высокой. Вот уж, поистине, "дэус экс махина"... Девушка вновь выручала меня, как тогда, в темнице Хруфра. Было непонятно, вошла ли она в это жилище снаружи, из-за свисающей шкуры, или возникла прямо из воздуха, явившись моим воплощенным желанием о помощи.

От топчана доносилось возбужденное дыхание. Девушка, не глядя на меня, бесшумно бросилась вперед, схватила пистолет и направила на топчан.

- Встать!

Ее не очень уверенный голос прозвучал, тем не менее, так неожиданно для только-только приступающего к настоящему пиршеству мускулистого существа, что существо, вздрогнув, оторвалось от тела Донгли и обернулось. Увидело еще одного героя, вернее, героиню этого краткого спектакля, с оружием в руках, - и растерянно замерло.

- Руки за голову, спиной ко мне, - продолжала командовать богиня мщения.

Существо без колебаний подчинилось. Оно было трусовато, я знал это, оно никогда не бросилось бы на пистолет. Вот в окно или дверь - другое дело, но до них было далеко.

- Пять шагов ко мне, не оборачиваться.

Я понял ее замысел. Прямо за спиной покорно попятившегося существа, рядом с деревянной крышкой, находилось отверстие, ведущее неизвестно куда. Существо с криком провалилось в это отверстие, и крик сразу оборвался, словно обрезанный ножом, как будто под полом разверзлась болотная топь или озеро горячей смолы. Донгли по-прежнему лежала на топчане, положив руки на бедра. Веки ее дрожали, она явно возвращалась из глубины беспамятства и силилась открыть глаза.

- Развяжи меня, - попросил я богиню мщения.

Она положила пистолет на пол и склонилась надо мной, распутывая узел на моих запястьях.

- Почему ты ушла тогда из темницы, не подождав меня?

- А разве тебе была еще нужна моя помощь?

Она была функцией. Она была спасательницей в сложных ситуациях. Хотя я никогда не принял бы ее за спасательницу; уж если кому-то и нужно было играть эту роль - так не ей, а, скорее, Донгли. Но я не имел права на выбор; выбор здесь происходил вне и помимо меня.

Спасательница уже развязывала мои ноги, и чем больше я смотрел, как она сосредоточенно возится с веревкой, тем сильнее становилось мое желание поплакаться, рассказать о своих горестях и невеселых думах. Я не был киногероем, я с одинаковым треском провалился бы как в Голливуде, так и на киностудии имени Довженко; я чувствовал, что устал, и мне хотелось немного поплакаться спасательнице. Она, вероятно, уловила мое настроение, потому что, не дождавшись ответа на свой вопрос, выпустила из рук развязанную веревку и сказала, слегка нахмурившись:

- Ты бы оставил нас пока. Подыши свежим воздухом.

Пренебрегать