ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕВСТВЕННИЦА

Уральчане были самоотверженными людьми. К тому же были они людьми верующими - веровали во единую Милостивую и Непобедимую Фаину Фартову, а потому очень скоро в президентский дворец прибыла первая партия из двенадцати юношей и двенадцати девушек, составлявших настоящий цвет республики. Их разместили во внутренних покоях дворца, в так называемом святилище. Фаина Фартова ежедневно подолгу пребывала в этом святилище, по-видимому эзотерически общаясь со славной молодежью. И через некоторое время объявила, что ей значительно легче, что первый мощный удар по африканской порче нанесен, что прямой угрозы благополучию Уральской республики нет, но нужно еще молодых и сильных…

Во второй партии донорской молодежи в столицу Уральской республики - город Курган отбыл единственный сын Варвары Креповой Денис Крепов. С тех пор не было от него ни слуху ни духу…

…Рассказ Варвары произвел на меня такое впечатление, какое бывает, если ненадолго отворить дверь в зал, где умалишенные смотрят фильм ужасов. Что-то раздирало и цепляло мне сердце, и я не мог понять, что именно.

– Послушайте, Варвара,- сказал я.- Неужели вы и другие родители остальных ребят за все это время не попытались ничего узнать о судьбе своих детей?

– Пытались,- ровно ответила Варвара, лишь губы у нее дрогнули, будто ужалило ее что-то.- Только это бесполезно. На все запросы через секретариат президента идет один и тот же официальный ответ: «Такой-то жив-здоров, исполняет государственные обязанности при президенте Уральской республики, что исключает возможность личного контакта с таким-то».

– Чушь какая! В президентском дворце при этой бабе почти пятьдесят человек молодежи - и никто из них не может подать весточку родным! Никто не может рассказать, что там творится на самом деле! Я в это не верю!

– Но это так,- сказала Варвара Крепова.- Одно обидно. Ребята наши ушли в президентский дворец исполнять этот Долг Милости, а жить с каждым днем становится все хуже и гаже. Только внешне кажется, что мы процветаем. Вот наша деревня - из нее же все ушли. Побросали дома, участки - и ушли в одночасье. Говорят, подались через глухие леса на границу с Московией… Нет изобилия, нет даже просто достатка. Это я еще прилично живу - своим хозяйством. А в других местах, говорят, и неурожаи бывают, и эпидемии… Выходит, нет больше силы у нашего президента? Значит, зря она ребят во дворце держит?

– А сильно вы в президента верите? - спросил я.

– Раньше я на Фаину как на икону молилась,- вздохнула Варвара.- А с тех пор, как Денис ушел…

Мы долго молчали. Потом я сказал:

– Как бы то ни было, но мне нужно попасть в столицу. И лично увидеть вашу Милостивую Фаину.

– Это невозможно, Степан,- замахала руками Варвара.- К чему тебе? Оставайся со мной, живи вместо сына…

– Я б мог и вместо мужа, только у меня тоже есть свой долг. И этот долг зовет меня к Фаине. Надо же, какое имя красивое! И возвышенное! Черт побери.

– Есть только одна возможность, как тебе туда пробраться,- помолчав, сказала Варвара.- Несколько дней назад по стране опять объявили набор «доноров» для Долга Милости. Но люди уже не настолько доверчивы и не хотят отдавать детей. А ты мог бы…

– Это идея. Это хорошая идея, Варвара. Только скажи: разве я выгляжу на двадцать лет?

– Я тебя еще пару деньков пооткармливаю - будешь на восемнадцать выглядеть.

– Спасибо, Варвара. Только нету у меня этой пары деньков. Лучше скажи: где призывные пункты для «доноров» располагаются?

Варвара вздохнула:

– У нас в райцентре есть один. Я отвезу тебя. Скажу, что мой двоюродный племянник. Документов там никаких не требуется. У нас в Уральской республике вообще паспортный режим отменен, только специальный эзотерический опознавательный знак ставится на правое запястье и лоб - вроде индекса. А у тебя индекса нет, но это ничего, я скажу, что ты приезжий, еще не успел индексацию пройти, у нас в райцентре с этим не строго… Только вот что… Поедем лучше завтра. А сегодня - хоть отоспись как следует. Что ты за человек, Степан, не пойму…

– Я объясню… Когда-нибудь,- пообещал я.

Варвара постелила мне в горнице, и я проспал до вечера. Помню, перед тем, как провалиться в сон, я успел подумать: странно, что с Варварой мы перешли на «ты». Обычно так бывает, когда что-то сближает. Или радость. Или беда.

Утром следующего дня Варвара на своем стареньком, но крепком джипе отвезла меня в пресловутый райцентр. Райцентр по архитектуре и размерам мало чем отличался от Варвариной деревеньки, разве что было там несколько хорошо отремонтированных пятиэтажных домов, что-то типа Дворца культуры и сквер с действующим фонтаном. С Варварой я попрощался коротко, но тепло. Я вслух не обещал ей узнать что-нибудь о судьбе ее сына, но, по-моему, и так было ясно, что я сделаю все возможное…

Призывной пункт «доноров» Долга Милости размещался в комнате, смежной с крошечным антикварным магазинчиком. Я сел перед человеком, который должен был определить мою «призывную» судьбу, но смотрел не на него, а в дверной проем за его спиной - где поблескивали витрины магазина. Там были выставлены какие-то серебряные и бронзовые безделушки, ордена и медали всех войн, старинные фарфоровые вазы. А еще там был портрет. Большой, писанный маслом портрет женщины в строгом деловом костюме и с очень короткой стрижкой. Что-то в глазах, в облике этой женщины показалось мне неуловимо знакомым, как будто однажды я видел ее во сне и забыл, а теперь вот вспомнил…

– Молодой человек, я вас второй раз спрашиваю: ваше имя?

Я вздрогнул. Приятно, когда тебя называют молодым человеком…

– Степан. Извините, я засмотрелся.

Мой собеседник оглянулся и тоже посмотрел на портрет:

– Да, это великолепная работа. Портрет госпожи Фаины Фартовой кисти Данилы Мезгирева занесен во все художественные каталоги. Это, конечно, копия. Но копия отменная и дорогая.

Так на портрете эта их президентша! Но я ничем не выдал ни удивления, ни волнения. Только кивнул и улыбнулся, соглашаясь, что да, работа и впрямь выше всяких похвал.

– Ваша фамилия, молодой человек?

– Водоглазов.- Я решил не шифроваться.

– Возраст.

– Двадцать… - Я внутренне взмолился, чтобы этот тип не присматривался ко мне внимательно. Ничего, прокатило.

– Семейное положение?

– Холост.

– Образование?

– Высшее.

– Степень эзотерической эмпатии?

О черт! А это еще что такое?! Варвара ни о чем подобном меня не предупреждала. Впрочем, она могла и не знать… Что делать?! Но тут спасение пришло само.

– Что я спрашиваю,- сам себя осудил мой собеседник.- Раз образование высшее, то и степень - такая же.

Я, затравленно улыбаясь, кивнул.

Тип убористым почерком исписал лист плотной бумаги, затем вложил его в пластиковый непрозрачный конверт, надписал, поставил штамп и передал мне:

– Поздравляю, вы приняты в ряды Доноров Долга! Это ваше сопроводительное письмо. Вы пока можете посидеть в магазине, посмотреть каталоги, альбомы репродукций, моя жена подаст вам кофе…

– А…

– А я вызову «донорскую» машину, которая появится здесь очень быстро и отвезет вас в столицу. Еще раз поздравляю.

Он встал и провел меня в помещение магазинчика.

– Хозяин магазина не будет протестовать, что я здесь нахожусь? - на всякий случай спросил я.

– Я и есть хозяин,- улыбнулся тип и исчез за какой-то хлипковатой дверью. Видимо, отправился вызывать «донорскую» машину.

То ли он долго вызывал, то ли машина долго ехала, но просидел я битый час. Кофе мне не принесли, каталогов я смотреть не стал и постепенно погрузился в дремоту. Не знаю, сколько я продремал, сидя в старом плетеном кресле-качалке в углу антикварного магазина, но, когда меня растолкали (именно, сделано это было крайне нелюбезно), мне показалось, что за окнами уже глубокий вечер.

Расталкивал меня амбал в серо-синей униформе с незнакомыми нашивками.

– Ты, что ли, донор? - рычал он.

– Я.

– Водоглазов?

– Да.