Пятое измерение (авторский сборник)

— Понимаешь, его совсем не должно быть видно. Если у тебя на спине будет что-то торчать, ты же не скажешь, что это горб, выросший за время подготовки к экзамену, — обоснованно заметил Ван.

Были у нас хлопоты и с питанием прибора. Я предлагал устроить аккумулятор в ботинке, однако приняли проект Тора: прибор должен использовать энергию цереброскопа. Наконец за день до экзаменов все было готово.

Автомат весил немного. Только жал в лопатках. В кармане лежали провода — их надо было подключить к соответствующим гнездам. Мы договорились, что первым сдает Ван.

Экзамен начинался в девять. К восьми пришли первые студенты. Их стального цвета комбинезоны оттеняли бледные, измученные лица. Ван же рядом с ними выглядел особенно цветущим и жизнерадостным.

— Ван, что с тобой сегодня? Письмо с Луны получил? — Аль, огромный парень из Гренландии, подошел к Вану и поднял руку, чтобы дружески хлопнуть его по спине.

— Минуточку, — удержал его Ван. — В столь торжественные дни меня обычно гладят по головке.

Я заметил удивленный взгляд Аля. Он открыл рот, будто собирался что-то ответить, но передумал и удалился, слегка раскачиваясь, словно медведь.

За несколько минут до начала экзамена вошел, точнее, влетел, как всегда темпераментный Пат. За ним спешил Макс и еще двое ассистентов. Пока открывали лабораторию, Пат считал нас, тыча в каждого пальцем.

— Хм… семнадцать. Ну, стало быть, до двенадцати должны управиться. Знаете ли вы, — добавил он с энтузиазмом, — что есть предложение применять цереброскоп на всех экзаменах? Великолепно, не правда ли?! — с этим восклицанием он скрылся за дверью лаборатории.

— Для кого как. Пожалуй, теперь института не окончить. С этими автоматами не сладишь, — уныло сказал Кор.

— Надо учиться. Кто умеет, тот сдаст…

Кор неприязненно взглянул на Вана.

— Я не могу целыми ночами зубрить наизусть выводы. А у тебя действительно есть солидные шансы?

— Конечно. Я сторонник самого широкого внедрения цереброскопов. Вы только подумайте — какие перспективы открываются перед нами. В будущем каждый студент получит по цереброскопу и, ознакомившись с какой-либо проблемой, сможет тут же проверить, освоил ли он ее настолько, чтобы применять на практике…

— Если цереброскопы усовершенствовать, они станут идеальными помощниками в учебе, но сейчас? Ван, ты же не станешь всерьез утверждать, что стоит ввести цереброскоп на всех экзаменах?.. — это сказал маленький бледный веснушчатый паренек, один из самых способных на нашем курсе.

Ван хотел что-то ответить, но только улыбнулся, потому что в этот момент открылась дверь и на пороге появился Пат.

— Заходите, заходите все. Будете наблюдать, как мыслят ваши товарищи.

Мы вошли. Автомат уже работал на холостом ходу, вычерчивая на экране горизонтальную линию.

— Ну, кто первый? — спросил Пат.

Все стояли, переминаясь с ноги на ногу. Наконец вышел Зоо. Спустя секунду он уже сидел в кабине. Пат повторил всем приевшиеся правила пользования автоматом и наконец задал вопрос:

— Каков эквивалент одиночного импульса в гомофильной сумме?

Сказав это, он нажал кнопку, и кривые стартовали. Зоо, согласно инструкции, ничего не говорил, обдумывая проблему. Огоньки загорались и гасли. Кривые лениво извивались. Несколько минут царила полнейшая тишина. Только щелкали реле. Сквозь прозрачное окно кабины мы видели лицо Зоо. Он закрыл глаза и усиленно думал. Иногда едва заметно шевелил губами, словно шептал что-то автомату. Наконец медленно протянул руку и выключил автомат. Пат задал следующий вопрос, потом еще. Наконец Зоо, весь мокрый от пота, вышел из кабины.

— Ты набрал минимальное количество очков, — определил Пат после того, как результаты стали ясны, а затем обратился к Максу: — Как он отвечал? Тебе видно, как данные согласуются с его ответами.

— Мне кажется, он отвечал неплохо, — отозвался Макс, немного подумав.

— Ну, значит, получаешь тройку, — заметил Пат.

Зоо резко повернулся и вышел не прощаясь. Следующим пошел Вибер. После второго вопроса он выскочил из кабины.

— Не буду я сдавать автомату! Это несправедливо. Он анализирует мысли, которых я бы никогда не высказал вслух!

— Коллега, успокойтесь! Вы нервничаете! — Пат обращался к Виберу, как к больному.

— Профессор, Вибер до некоторой степени прав, — прервал Пата Макс. — Я подключен к анализатору и вижу его мысли. Человек не в состоянии всецело сосредоточиться на теме. Всегда существуют мысли побочные, порой не подлежащие огласке… Макс неприятно ухмыльнулся.

Пат взглянул на него, но его глаза, скрытые черной эмульсией, были лишены выражения, лицо оставалось бесстрастным. Потом он повернулся к Виберу.

— Вернитесь в кабину. Будем кончать экзамен.

— Я не стану сдавать этому автомату!

— Успокойтесь и приходите позже или завтра. Кто следующий? — Пат повернулся к нам.

Тогда вперед выступил Ван. Скрылся в кабине. Пат сказал ему то, что говорил обычно, а потом задал вопрос. И тут началось.

Огни загорелись, погасли. Кривые, извиваясь, заметались по экрану. Мы не успели прийти в себя от изумления, как они уже замерли. Ответ был готов.

Пат минуту стоял, недоверчиво вглядываясь в экран, наконец решился и задал следующий вопрос. Снова помчались кривые, и несколько секунд спустя был получен результат. Пат подскочил к кабине. Я боялся, что Ван не успеет отключиться от цереброскопа.

— Коллега, вы гений! — восторженно крикнул Пат.

Ван скромно опустил глаза.

— Ничего подобного я еще не видел, — продолжал Пат, — ни на Сириусе, ни на Земле. Никогда не предполагал, что среди моих студентов скрывается такой титан мысли!

Кроме нас двоих, все смотрели на Вана с изумлением, смешанным со страхом.

— Невероятно! — повторил Пат. — Что вы делали до сих пор, молодой человек?!

— Ничего… только получал знания…

— Правда… и Эйнштейн не блистал в институте… Но такой мыслитель, как вы… Невероятно!

Ван смутился.

— Простите, профессор, это было колоссальное умственное напряжение. Я… сдал?

— Конечно. Прекрасно! Почти максимальное количество очков…

— Мне можно уйти? Я хотел бы немного отдохнуть.

— Ну, разумеется, идите. Необходимо беречь такой чудесный инструмент, как ваш мозг.

Я вышел с Ваном. И еще слышал в дверях слова профессора:

— Видите! Цереброскоп может служить также и для выявления гениев…

Я подумал, что произойдет, если на одном экзамене будут выявлены три гения. Но отвечать надо. Выбора у меня не было.

Остальное произошло быстро. Ван надел на меня «антицереброскоп», и я вернулся в лабораторию. Но я слишком волновался. Чувствовал, что ноги у меня словно сделаны из ваты. Мысленно я без конца повторял: «Второе гнездо третий ряд, третье гнездо пятый ряд». Будто сквозь туман видел, как сдавал Аль, слышал, как Пат продолжал восхищаться гениальностью Вана. Наконец пришла моя очередь. Я быстро вскочил в кабину, захлопнул дверь, вынул из кармана провода и вдруг понял: не могу вспомнить номера гнезд. Мне стало жарко. Через минуту прозвучит первый вопрос. Нет, не могу вспомнить! Кажется, второе гнездо третий ряд и третье гнездо четвертый ряд. Пожалуй, так. Все равно ничего другого не придумать. Я как можно скорее воткнул штекеры в гнезда, распрямился в кресле и, втянув в себя живительный воздух, с облегчением вздохнул. Теперь ответ придет сам, только нужно ни о чем не думать.

Пат монотонно повторял свои формулы. Я даже не слушал. Для меня экзамен был уже позади.

Впереди два месяца каникул, вода, паруса… Я представил себе ласточек, которые носятся над водой, почти касаясь ее поверхности…

Неожиданно я заметил, что уже горит красная лампочка ответа. Пожалуй, все в порядке. Автомат трещал переключателями. Потом все стихло. Сквозь окошко я увидел, как мои товарищи покатываются со смеху. Что-то случилось. Я выскочил из кабины.

— То, что ласточки — позвоночные, и то, как они вьют гнезда, пожалуй, еще не семантика, — рассуждал Макс.