Камень слова

3

Псевдоокно в гостевой комнате открывало вид на безбрежное море леса с высоты порядка трёхсот-четырёхсот метров. Там гулял сильный порывистый ветер, гнул, трепал деревья, веером проходясь по лесу, изредка бросал на окно клочки низких редких облаков. За стеклом было солнечно, но, как почему-то казалось, холодно. Ветер подвывал в несуществующих щелях, вызывая в комнате ощущение промозглого сквозняка - видимо предыдущий гость нирванской станции был натурой деятельной, живой и не терпел уюта. Это подтверждалось и минимальной обстановкой: лишь узкое жёсткое ложе, да стереопроектор у изголовья.

- Вы наш новый гость? - осведомилась комната.

- Да. Лев Волошин, текстолог из КВВЦ. Можно просто Лёвушка. - Волошин улыбнулся. Он любил фамильярничать с системой жизнеобеспечения. Иногда получались довольно забавные пассажи.

- Желаете что-либо перестроить в комнате?

- Пока нет. Пока я желаю принять душ.

- Пожалуйста.

Дальняя стена комнаты разошлась, и Волошин увидел небольшую голую площадку на вершине скалы, с которой открывался всё тот же вид на лес.

- Это что - душевая? - недоверчиво спросил он.

- Да.

- Гм... - непроизвольно вырвалось у Волошина. Слов он не нашёл.

Он вырастил стол, вынул из кармана систематизатор, положил на столешницу. Затем разделся, опустил одежду в приёмный люк реактиватора и шагнул в душевую. И если бы не пронизывающий ветер, швырнувший его на стенку душевой кабинки, то он непременно распластался бы на полу от бешеного удара ледяного ливня, обрушившегося сверху.

- Спинку потереть, Лёвушка? - интимно осведомилась система жизнеобеспечения.

- Воду горячую! - придушенно заорал Волошин. - Убери ветер!

Ветер, швырявший его от стенки к стенке так, что создавалась жутковатая иллюзия, будто через мгновение он полетит вверх тормашками с головокружительной высоты, исчез, ударили горячие струи.

- Тише! - снова заорал Волошин. - И, вообще, подключи ко мне свои сенсоры!

Предыдущий гость-спартанец явно не любил, чтобы ему потворствовали, и выбирал режим жизни вопреки желаниям своего организма.

"Вот и первый пассаж, - запоздало подумал Волошин, вспомнив реплику системы жизнеобеспечения по поводу своей спины. - Один-ноль, только не в твою пользу".

Горячий душ сменился тёплым, затем последовал комплекс биритмичного массажа, вода отключилась, а ионный душ быстро высушил тело. Волошин вышел из кабинки, и тут же в стене открылась ниша реактиватора с освежённой одеждой.

Лев оделся и принялся за переустройство комнаты. Первым делом погасил окно, но другого изображения не вызвал - во время работы он любил замкнутое уединённое пространство. Стол передвинул в угол, зажёг над ним яркий точечный светильник, освещавший только столешницу, - от чего вся комната погрузилась в полумрак, вырастил жёсткое кресло с подвижной спинкой. Затем занялся ложем - расширил его, умягчил и застабилизировал. И только потом взял в руки кристаллозапись, лежавшую на предметном столике стереопроектора.

Псевдоожиженный наполнитель кюветы был закристаллизован лишь наполовину - значит, сеанс рассчитан не более, чем на пять часов. Волошин подбросил кювету в руке и неожиданно вспомнил, как долго и обстоятельно Берзен уверял его в том, что они не собираются проводить мнемоскопирование. Поколебавшись, он всё же вставил кювету в сенсорный анализатор. Как и положено для любой кристаллозаписи суггестия изложения оказалась в норме, то есть, в пять раз ниже, чем у учебно-воспитательной. Никто не собирался навязывать Волошину свою волю.

Хотя рядом никого не было, Лев густо покраснел. Всё-таки углублённое изучение психологии человека двадцатого века наложило на него свой отпечаток: невольно и он начал подозревать, что кто-то ведёт с ним двойную игру.

Он сел в кресло и поставил на стол кювету кристаллозаписи. Взгляд скользнул с неё на систематизатор, и ему вдруг захотелось послать к чёрту свои обязанности текстолога и заняться любимым делом. Желание было понятным - именно по ночам он совершал свои экскурсы в историческую психологию.

Система жизнеобеспечения уловила двойственность и нерешительность его поведения и предложила третий вариант:

- Быть может, Лёвушка поужинает?

- Нет! - вспылил Волошин. - Попрошу полностью отключиться и реагировать только на устные команды!

Он отодвинул систематизатор на край стола в тень - подальше с глаз от соблазна, - отослал в стену стереопроектор и запросил текстуальный транслингатор. Вообще-то он не чуждался стереопрограмм, но только в качестве отдыха и развлечения, работать же предпочитал с печатным текстом. Причём предпочитал читать не с дисплея, а с отпечатанных листов. По его мнению, только тогда у человека вырабатывался чёткий взгляд на исследуемую проблему.

- В настоящий момент в системе нет свободных транслингаторов, сообщила система жизнеобеспечения. - Если вы согласны подождать, то через двадцать одну минуту вам доставят его со склада. При срочной работе вам может быть предоставлен резервный транслингатор из зала перевода нирванских информкювет. Но этот транслингатор подлежит возврату в течение десяти минут.

- Нет, спасибо. - Лев бросил непроизвольный взгляд на систематизатор. - Транслингатор будет необходим мне постоянно. Доставляйте со склада, я подожду.

Транслингатор прибыл через девятнадцать минут, что при скрупулёзной точности системы жизнеобеспечения вызвало у Волошина недоумение. Впрочем, он тут же вспомнил, что его биочасы по-прежнему отмечают земное время. Он хотел было подстроить их под нирванское, но махнул рукой. На Нирване Лев рассчитывал провести не более двух недель, а всякая перестройка организма являлась не очень приятной процедурой.

К его удивлению среди фактурного материала, который транслингатор предложил для печати, оказалась и бумага, что и у земных транслингаторов встречалось не часто. Бумагу практически вытеснили пластики, и ему, книжному червю, пропитанному бумажной пылью, было немного грустно, когда в архивах он получал вместо пожелтевшего, чуть ли не рассыпающегося в руках оригинала газеты, её пластиковую копию. Поэтому, вложив кристаллозапись в приёмное окно, Лев с удовольствием заказал текст именно на бумаге.