Другие и леший (СИ)

— Тогда, какой же?

— Не глухой, — повторил я, не зная, что еще добавить, потом слова пришли вдруг сами собой, — вы с Калкино, наверное, или как? Я тут недавно, еще совсем никого не знаю… Девушка громко фыркнула, прерывая мою речь:

— С Калкино, скажешь тоже. С какого Калкина? Вот с этим?!

О, боже!! Я шумно выдохнул, да так, что в легких совсем не осталось воздуха — из-под воды показалась нижняя часть девушки!

Зеленая. Не разделенная. Покрытая малюсенькими такими блестящими чешуйками. Хвост, в общем. Обычный русалочий хвост. Я такие по телевизору видел, в фантастических фильмах.

Русалка звонко захохотала, глядя на меня, а спустя секунду смех ее разделился — уже два тонких голоска — и из воды показалась еще русалка.

— Глупый мужик спросил у меня с Калкино я, или нет! — обратилась первая к той, что была с черными волосами и короткой стрижкой.

— Деревенский, — махнула рукой вторая, от чего мой поплавок судорожно закачался на волнах.

— Позвольте, — робко вставил я. Включенный большим пальцем левой руки диктофон, лежащий под футболкой, тихо щелкнул. Метров с трех, думаю, ему удастся записать голоса, — я не из деревни. Я…гхм…городской, отдыхать сюда приехал.

— Городской, говоришь? — светловолосая русалка заинтересованно потеребила острый подбородок и вдруг обратилась ко второй, — скажи, дорогая, у какого вида людей гемоглобин выше, у городских или у деревенских?

— Это не вид людей, это место их жительства, — ответила вторая, наморщив лобик, — кажется…

— Так оно и есть, — подтвердил я весомо.

Русалки уставились на меня. Светловолосая, более юная, заинтересованно, а та, что постарше, с некоторым презрением и скрытой в уголках губ улыбкой. Интересно, что такого во мне смешного?

— И гемоглобин в крови у нас не от этого зависит. Городские отличаются только тем, что в городе воздух грязнее и от этого они больше болеют, — господи, что за глупости лезут в голову? Что я такое вообще говорю?!

— Мутации больше, — заметила старшая русалка, — у тебя, случаем, никаких мутационных отклонений нет? Жабер под мышками, например?

— Нет.

— и крылья из лопаток не растут?

— Хочу вас огорчить, конечно…

— Но кровь мы из тебя все равно…это…высосем, — закончила та, что с черными волосами, — плыви сюда.

— Чего? — откровенно говоря, с первого раза до меня не дошло.

— Полезай, говорю, в воду, чего ж тут непонятного, — сказала русалка.

— Что-то на счет крови… — напомнил я.

— Не боись, человек, это не больно, — ответила черноволосая.

— Но, знаете, как-то не очень хочется.

— А кому вообще хочется в наше-то время? Думаешь, нам приятно вот так по пояс голышом в этой мутной жиже бултыхаться? Да здесь дна даже нормального нет, одни водоросли! Все норовят за хвост уцепиться, спутать, отдирай их потом, не отдирай — запах одно остается! Думаешь, приятно вот так с запахом от хвоста плавать?

Черноволосая русалка успокаивающе ухватила свою подругу за плечи. Я ошарашено молчал — страдающие нервными расстройствами русалки, что ни говори, были для меня в новинку. Да и обычные русалки — это уже что-то необыкновенное.

— Она долго не отдыхала и плохо спала последние ночи, — пояснила черноволосая, глядя на меня, — а еще ты тут…ну, что тебе мешает нырнуть и подплыть?

— Как что?! — изумился я, — вы думаете, кровь сдавать, да еще и на питание неизвестно кому так приятно?! — да и прыгать за фантомом в воду мне не хотелось.

— Вечно вы, городские, все преувеличиваете, — вздохнула черноволосая, кончиком хвоста чертя на воде круги, — иной деревенский уже бы давно нырнул, выплыл бы, да и стал бы себе дальше рыбу ловить.

— Да что ты с ним церемонишься, Гардель? В воду его и безо всяких разговоров! — вновь вспыхнула беловолосая русалка.

— Но… — кажется, моего мнения тут никто спрашивать не стал.

Чьи-то сильные руки неожиданно цепко ухватили меня за плечи и рывком приподняли. Ничего себе!! Если русалки в озере были лишь галлюцинацией, то стоящий сзади претендовал не только на звание вполне реального, но и весьма сильного… Как нас там на физкультуре учили?

Мой резкий рывок и попытка развернуться на носках привели лишь к тому, что у меня звонко хрустнуло плечо, а в глазах помутнело. Держащий меня, кто бы он ни был, знал азы рукопашного боя раз в десять лучше. Я же не знал их вообще.

Перед взором мелькнуло что-то неопределенно расплывчатое, я сообразил вдруг, что вишу в воздухе вверх ногами, а затем отнюдь не красиво плюхнулся в воду.

Зеленая жижа поглотила меня с головой, проникая в штаны, стягивая кроссовки и окутывая еще не успевшее остыть от палящего солнца голое тело. По-моему, я закричал уже под водой, хотя, быть может, и раньше. В любом случае, мне не понравилось такое обращение! Судя по всему, местные жители слишком уж рьяно верят в то, что услужливо преподносит им ин-материя. Русалки ведь не настоящие!!! Или нет?

Я вынырнул. Ноги окунулись в жидкое глиняное дно. Всего в полуметре от меня мило улыбалась черноволосая русалка:

— Холодная вода, правда?

Беловолосой русалки видно не было. На мостике, с которого меня бесцеремонно скинули, одиноко валялась опрокинутая банка с червями. Бревно, удочка за тридцать шесть рублей (вместе с леской и крючками) исчезли. Вот, гады!!

А в следующее мгновение кто-то под водой неожиданно потянул меня вниз. Словно две легкие руки обхватили ноги и плавно их дернули так, что я потерял равновесие и вновь окунулся в воду с головой.

Дальше…дальше и не помню уже. Были зеленые пузырьки перед глазами, чьи-то мутные силуэты (с хвостами или без?), нежные прикосновения к голому торсу, к шее, губам, векам… Воздуха мне не хватало, и я пытался всплыть, мало понимая, почему это вдруг в таком маленьком озере так глубоко. А чьи-то губы прижимались к моим губам, и я дышал сквозь них жадно, втягивая воздух в себя, как нектар, как лекарство от страшной болезни! И меня вдруг подхватило течение. Подводное течение. Я помню лишь широкий зев какой-то трубы или просто туннеля, в котором исчезли мутные силуэты. Я поплыл следом (или, подумал, что поплыл, а на самом деле меня несло и кувыркало течение), а решетка над головой, покрытая водорослями, грязью, ракушками и улитками стала вдруг бесшумно опускаться.

Не помню, как я успел проскочить в туннель, прежде чем решетка опустилась, отделяя меня от озера, но потом вода исчезла вокруг как-то быстро и незаметно, лишь шипя где-то в уголках стен.

Я лежал на илистом, холодном дне, скрючившись, как младенец, жадно глотал режущий легкие воздух и вяло думал о том, что магнитобуль остался-то на мостике на озере. А стоит он ой как много…

Туннель был широким. Настолько, что в нем можно было выпрямиться в полный рост и вытянуть руки в разные стороны. Кончики пальцев, при этом, не доставали до стенок несколько миллиметров. На дне весело тек прохладный ручеек, и тут только я заметил, что у меня исчезли кроссовки и стоя я в одних насквозь промокших носках. Приятного мало, но сейчас это обстоятельство занимало меня меньше всего. Нужно было выяснить, что это вообще за туннель, куда он ведет…и почему, интересно, стенки его светятся бледным голубоватым светом, так, что видно каждый кирпичик, каждую паутинку? Впереди, правда, метров через пятнадцать туннель исчезал из поля моего зрения.

Я задумчиво почесал шею и обнаружил еще одну не слишком приятную вещь — две крохотные царапины под подбородком, чуть левее кадыка. Смутно припомнил, что в этом месте меня касалась чья-то ладонь. Неужто одной из русалок?! Чушь, какие русалки? Еще один чокнутый житель Калкино в ластах!! Ин-материя такая же живая, как и воздух!

Я расчесал царапины до крови, только потом опомнился и широким шагом направился вглубь туннеля. Занесло в деревенскую канализацию!! Магнитобуль потерял! Засмеют ведь, как нечего делать — засмеют! А опускающаяся решетка здесь при чем?