Тень Перехода (СИ)

Мы сидели спина к спине на его куртке, такие неуместно живые и органические посреди пустого нечеловеческого пространства и я была благодарна Рику за его усилия наполнить ужасную тишину этого места своим голосом. Слова ничего не значили, но голос... Его голос я почти любила. Не знаю, могла бы я, зная то, что знает о нашем положении и о чём не говорит Рик, выдавить хоть слово?

Я шевельнула онемевшим, будто чужим, языком, и облизнула губы. Впрочем, тут и вопроса нет, я ведь, не сказала ни слова с тех пор, как увидела тела мужа и сына в той заверченной штопором машине...

Как там Рик говорил: "Катастрофу пережили только те, кто был глубоко в Сети и увлечён этим"? В руках мужа был поднесённый к уху мобильник, наверняка решал или обсуждал вопросы своего бизнеса, а возле сынишки валялся телефон с игрой, который он выпустил, прежде чем схватиться за отца и зажмурить глаза. То есть, оба они были в Сети, потому их тела и остались целы и вернулись в наш мир. Но, недостаточно глубоко погрузились? Пожалуй, так. Я-то сама была по уши в виртуале... Но ведь потом, когда я разыскивала в брошенных безлюдных домах запечатанную еду и консервы, я ведь, неоднократно проваливалась в зоны нестабильности, в серую метель Перехода... Как я возвращалась обратно? Ведь никаких телефонов или компьютеров у меня не было? Впрочем, если имел значение только мысленный настрой... Вряд ли можно сказать что я вообще, когда-либо, твёрдо пребывала в реальности: то мечты, то очередная влюблённость, то художественные замыслы и горячка их реализации, то откат и депрессия... Обыкновенная жизнь творческого человека с шизоидным складом личности. И вернуться, для меня, из Перехода было не труднее, чем вынырнуть из изменённого мира депрессии в так называемую "реальность". Или - не легче.

Опять стемнело, вторая наша ночь тут.

Рик сказал: "Ложитесь, леди. Я ещё посижу, подумаю, что нам делать завтра". Я прилегла на его расстеленную куртку, на бок, стараясь занять меньше места, Рик сидел рядом, опираясь локтями о колени, и то ли действительно думал, то ли дремал сидя. Заснула и я.

***

Посреди ночи меня разбудил звук - тихий скрип колёсика газовой зажигалки. Рик держал её надо мной минуты полторы, пока огонёк не угас, и смотрел. Зачем он это сделал? Он больше не экономит ресурсы?

В темноте я услышала его вздох, почувствовала краткое прикосновение к пальцам моей руки, едва слышный шёпот: "Эх, леди...", какой уж после этого сон?

Я лежала в этой вселенской космической тьме и думала о Рике. Почему он так себя ведёт? Почему весь день не прикасался к браслету Ивлина? Почему ничего не говорит о перспективах выбраться отсюда? Почему вдруг перестал экономить газ в зажигалке? Это последняя наша ночь тут? Но парень не похож на человека, уверенного в будущем, вернее... это будущее не вызывает у него оптимизма. Эта его задумчивость, посреди баек о приключениях группы, это внезапное рассматривание меня, на которое пошёл остаток газа, это прикосновение...

Хм, а была ли у него девушка в одном из Посёлков, подумала вдруг я. Нет, понятно, при том соотношении мужчин и женщин, которое озвучил он, вряд ли, но всё-таки? И если на момент Катастрофы, как он говорит, ему было двенадцать, то за прошедшие с тех пор годы был ли у него вообще шанс на личную жизнь? Как я поняла, сейчас дамы в Посёлках имеют огромный выбор, взглянула ли хоть одна из них на болтливого и улыбчивого парня с опасной профессией патрульного Перехода, который рискует каждый раз не вернуться с задания? Ох, вряд ли... Что ж, Рик Янсен, похоже, я понимаю смысл твоего разглядывания меня с зажигалкой, да и прикосновения, тоже, но... всё остальное?

***

Тьма медленно отступила, и в густых сумерках стал виден силуэт сидящего рядом парня. Он так и не спал.

Мы по очереди сходили в дальний угол, умылись, подкрепились остатками рыбы. Рик сидел и крутил в руках пластиковую бутылку, где осталось на три пальца воды. Когда мы случайно соприкасались, через ткань моей синтетической водолазки и кофты я чувствовала, что окаменевшие мышцы его спины иногда пробивает дрожь. И, пожалуй, ни холод, ни романтические побуждения тут были ни при чём.

Стало ещё светлее. Рик встал, сделал несколько упражнений, разминаясь, поднял браслет и подошёл к люку. Похоже, время пришло.

- Леди? Оставаться здесь не имеет смысла. Если мы сегодня не найдём мою группу, они погибнут, просто от обезвоживания. Да и без них мы тоже не выберемся.

Рик старательно смял пластиковую бутылку, удалив воздух и оставив пару глотков воды, и запихнул её в карман штанов.

- Позвольте, я надену на вас браслет Ивлина, вот так...

Он застегнул чёрную керамлитовую змейку браслета и поднял на меня напряжённый взгляд. На секунду показалось, что он что-то добавит, но парень снова отступил к люку.

- Думаю, ботинки можно оставить, без них мы проплывём дольше... И куртку - тоже...

Бетонный пол был холодный и мокрый. Меня начало трясти от холода и поступающего в кровь адреналина. Расшнуровывающий рядом ботинки Рик тоже глубоко дышал, я видела чётко выступающие рёбра на его спине при каждом вдохе.

- Я вчера проверил то место, с крысами, где вы появились, там ничего нет, тупик. Но есть ещё одно направление...

Рик подёргал, закрепляя петлёй на запястье, изодранную в клочья тряпку, что ещё вчера была его майкой - и меня слегка отпустило - значит, он надеется снова разгонять крыс, не конец? Да и воду взял...

- Пойдёмте, леди?

Мы взялись за руки и ступили в холодную, как смерть, воду.

***

На этот раз кошмар подводного плавания запомнился мне лучше. То ли потому, что я знала чего ожидать, то ли от подозрений, спровоцированных непонятным поведением Рика, я не теряла бдительности и постоянно оглядывалась на него.

Первую минуту, полторы, две, мы энергично плыли, но потом парень стал отставать. Я тут же вернулась и в ледяных, почти чёрных сумерках заметила странное выражение на бледном пятне его лица. И поняла...

Рик ещё вчера точно знал, что выхода из нашей подводной ловушки нет. Ни в какую сторону. Потому, перед лицом неминуемой смерти - не важно, длительной и мучительной от жажды и голода, или быстрой и лёгкой от утопления - он подарил нам последний день и ночь жизни. Почти нормальной жизни, с лёгкой болтовнёй, общей трапезой, сном, надеждой на будущее, для меня по крайней мере, и тем прикосновением-мечтой для него самого... Это всё, что Рик мог сделать, и даже, больше того. Он подарил нам - вместе - немного времени, это раз, он не мог не попробовать мизернейший, неуловимый шанс отыскать свою группу, это два, и он избавил меня от кошмара выбора, и сам выбрал способ нашей смерти, быстрый, это три. И сейчас изо рта у него вырывались струи воздуха, а глаза стекленели... Что он видел? О чём мечтал в последний момент?