Химеры. Том 1 (СИ)

- На земле, - улыбаюсь я.

- Но ведь был полёт.

Я помогаю ему встать, дружески хлопаю по спине: - Ещё полетаешь, а ты молодец, я даже вспотел.

- Никита Васильевич, вы ранены? - увидев кровь на моём теле, беспокоится Филипп.

- Ерунда, - отмахнулся я, - а меня называй просто - Никитой.

- Я с тобой дома поговорю! - нашу идиллию прерывает возмущённый выкрик Лады. В толпе рассмеялись, моя жена нахмурилась, но неожиданно светлеет лицом и тихо шепнула мне в ухо: - Я тобой горжусь ... но всё равно ты несносный муж, Семёну покажись, пусть новый шов тебе сделает. Целую жену, опираясь о её хрупкое плечо, схожу с ринга, ощущаю на себе восхищенные взгляды, свой авторитет не уронил ... а ведь мог ... или нет? Мой тесть с теплотой смотрит на меня, многозначительно поджимает губы, размеренно подходит, ласково смотрит на дочку: - Всё правильно, Ладушка, ему давно надо было заявить о себе, я ждал этого момента, поэтому подготовил Никите самого лучшего бойца, чтобы наверняка ... лишь Аскольд сильнее Филиппа.

- Мордобоем можно лишь дешёвый авторитет заработать, - поучительно заявляет Лада, у неё иногда проскальзывает от своей мамы - учительницы младших классов.

- Не скажи, сейчас как раз и нужен хороший мордобой, чтобы поднять авторитет, да и засиделся Никитушка, жиреть начал, - озабоченным тоном произносит Анатолий Борисович, - я с испугом глянул на своё тело, но вроде лишнего жира не обнаружил, но тестю виднее, раны заживут - на тренажёрах надо покачаться.

Семён поселился на краю города, к моему удивлению, он организовал лечебницу для животных, правда, и людей иногда принимает. Я вначале его не понял, почему именно зверей лечит, но он по секрету рассказал, как-то Игорь раненого волчонка принёс, с него, и началось, приёмный сынок постоянно находил нуждающихся в помощи животных и волок к Семёну, пришлось даже штат ветеринаров увеличивать. Что ж, это тоже нужно, а для людей, я на другом краю города первоклассную больницу создал, но все мои родные предпочитают ходить к Семёну, вот и я плетусь к нему.

Мой друг придирчиво осмотрел мою рану, советует сжать пальцами края разошедшегося шва, а сам ловко накладывает шинку лисёнку, затем отдаёт зверька Игорю и вновь подходит ко мне: - Зажило ведь уже, что произошло? - с укором спрашивает он.

- Удаль свою демонстрировал, - хмыкает Лада, - с Филиппом сразился.

- Побил? - спрашивает Семён.

- Нет, Никита его! - с жаром восклицает моя жена.

- Так я это и имел в виду, - улыбается Семён. - А про Филиппа я уже давно знаю, с десяток его бывших соперников лечил, крутой он боец.

- Не заметила, - поджимает губы Лада, - Никита его как Тузик грелку ...

- Да-да, - соглашается Семён, однако шов разошёлся, - он достаёт хирургический инструмент, раскладывает скальпели, кривые иглы, готовит нитки из жил, затем снимает с полки пол-литровую банку, на которой ещё сохранилась этикетка ещё с той, прошлой жизни - консервированные кабачки, взбалтывает содержимое.

- Что там? - интересуюсь я.

- Обезболивающий отвар на основе дурмана.

- Однако, - хотел возмутиться я, но Семён уже промокает рану чистой тряпкой, смоченной в этой чудовищной смеси, почти сразу боль как бы немеет, затем растворяется, - однако, - теперь в иной тональности произношу я.

Семён ловко отсекает скальпелем рваные края и я совсем не чувствую боли, но Лада морщится, словно это её оперируют, но не уходит, предпочитает лично ассистировать. Скоро он виртуозно сшивает тонкими жилами обработанную рану, накладывает повязку с какой-то ароматной мазью: - Вот и всё, Никита Васильевич, постарайтесь хотя бы с неделю не поднимать тяжести, - несколько обречённо произносит мой друг, он уже прекрасно изучил меня.

- Да-да, конечно, - соглашаюсь я, и уже обдумываю на завтра свой поход к Разлому.

Гл.16.

Бок словно заморожен, а в голове возникают фантастические картинки - побочное действие адской анестезии на основе дурмана. Изобретатель Семён, постоянно сталкиваясь с болью своих подопечных, устав за них переживать, с бесцеремонностью разгрёб свои далёкие воспоминания о лечебных травах и изобрёл нечто дикое, но, действительно снимающее боль. Честь и хвала ему, но я уже который раз прогоняю рукой, возникающие перед внутренним взором, мерзкие, ухмыляющиеся рожи. Семён предупреждал меня о побочных действиях своей анестезии и, даже хотел, чтобы я с часик понежился у него на постилке, рядом с раненым лисёнком, но дела зовут. Я откланялся и вот, моя ненаглядная Лада, периодически испуганно вскрикивает, когда я с рычание отгоняю очередную морду.

Мы входим в город, идём по оживленным улицам, гремят самодельные повозки, кто-то меня узнаёт, а кто нет, и с безразличием проходит мимо, кто откровенно шарахается в сторону. Лада утверждает, что у меня лицо, несколько необычное, глаза как у наркомана и блуждающая улыбка на губах - в этом состоянии я совсем не похож на Великого князя.

Лада доводит меня до дома, присаживаюсь на скамейке, постепенно прихожу в себя, остатки анестезии тихо испаряются, и я начинаю вновь нормально ощущать реальность. День неумолимо скатывается к ночи, но Аскольда нет, впрочем, я допускаю, что пещера не просто большая - огромная, иначе не развилась бы в ней жизнь, за один день её не пройти. Мой друг взял провизии на три дня и, вроде, время ещё есть, но переживания за него совсем меня изводят, а тут Яна с дочкой пожаловала в гости, справляется о моём здоровье, хвалит моё бесстрашие, а глаза требовательные и проницательные. Некоторое время она разговаривает с моей женой, пользуясь моментом, отдыхаю, но вот она подсаживается рядом и, как бы, между прочим, спрашивает: - Никита, куда моего мужа послал, уже вечер, а его всё нет?

- Он в командировке, - я старательно отвожу взгляд от её цепких глаз.

- Я видела, он с отрядом вооруженных до зубов людей, к пещере пошёл. Они что, к лагерю Вилена Ждановича направились?

- А он тебе сам ничего не сказал? - осторожно спрашиваю я.

- Отшутился, сказал, какую-то вазу будет искать, а со стены тяжёлый лук снял, он его редко берёт, чаще свой лёгкий блочный, а ещё топор, нож и жменю обсидиановых осколков. Зачем ему весь этот арсенал, с ним же целый отряд вооружённых людей? Признавайся, Никита, что за командировка у моего мужа? - как бы в шутку требует она.

- Пристала, давно привыкнуть должна к работе мужа, - возмутился я.

- И всё же скажи, а то ночь не буду спать, мерещится мне всякое, что-то под сердцем скребёт, боюсь я за него, как бы Светочка без отца не осталась.

- Типун тебе на язык! - я даже поднялся с места. - Яна, пустые страхи, ты же знаешь Аскольда, напрасно рисковать он не будет.

- Тогда скажи, куда он пошёл, или это секрет?

- Почему секрет, - пожимаю плечами я, - он спустился в те подземные ходы, которые между водопадом и выходом к нашему городу.

- И всего то? - Яна округляет в удивлении глаза. - Но зачем брать с собой столько оружия?

- Ну ... на всякий случай, - облегчённо выдыхаю воздух я.

- Что-то ты темнишь, - не верит женщина.

- Истинная, правда - он в пещерах.

- Славу богу, - вздыхает Яна.

Я криво улыбаюсь, меня совсем не радует, что успокоил её таким образом, сам же не нахожу места от переживаний, дурман в голове полностью рассеялся.

- А я слышала от мальчиков, - совсем некстати произносит Светочка, - в той пещере кто-то живёт.

- Подслушивала? - возмущаюсь я.

- Совершенно случайно, дядя Никита, простите меня, вы так громко говорили, и мне стало интересно, - лепечет девочка.

- В те пещеры ходить нельзя! Как только твой папа вернётся, мы их замуруем!

- Значит, там что-то есть, - задумчиво произносит Яна.

- Не парься, подруга, - обнимает её Лада, - о твоём Аскольде легенды ходят, думаю, скоро он будет с нами.

- Я дал им срок три дня, - уточняю я.