Все зависит от тебя

— Здорово! — сказал он искренне. — А вблизи ты снимал?

— Снимал. Внутрь, правда, не попал.

— Ничего, еще успеем.

— Ага.

Отключившись, Дан связался и с Сантой и выяснил, что новостей нет, ни хороших, ни плохих, поскольку второй флайер до места назначения еще не добрался.

— А Маран там? — спросил Санта.

— Нет. А что такое?

— Понимаешь, мы недавно прошли над городом, которого нет на карте. Наверно, его построили позже. Тут одни «термосы». Мои спутники предлагают заночевать там, куда мы летим, а утром осмотреть и этот, необозначенный.

— Так и сделайте, — сказал Дан.

— Но Маран…

— Это же разумно. Маран не станет возражать против разумных действий. Разве не так?

— Так, — согласился Санта. — Но ты не забудешь его предупредить?

— Не забуду, не забуду…

Дан выключил связь и посмотрел на хронометр. Марана с Патриком не было уже больше двух часов. Что можно два часа делать в… в подобной ситуации? Он даже покраснел, представив себе эту ситуацию. Потом рассердился на себя. Нет, он решительно неисправим и никогда полноценным разведчиком не станет!.. И все равно его удивляло, как Маран туда пошел… Правда, эти их школы… Все равно! Когда, вернувшись из своего очередного рейса и передав флайер Санте, он вошел в дом, Маран и Патрик оживленно что-то обсуждали. Увидев его, Патрик выпалил:

— Я предлагаю бросить жребий, Дан, но Маран утверждает, что ты уступишь мне без всякой жеребьевки.

— Что уступлю? — спросил Дан.

— Понимаешь, они пригласили нас на свою оргию…

— Как?!

Увидев выражение лица Дана, Патрик захохотал. Улыбнулся и Маран.

— Не участвовать, — сказал он. — Только посмотреть.

— Хотя обычно, — вставил Патрик, переставая смеяться, однако с насмешкой в голосе, — они приглашают участвовать.

— Кого? — пробормотал Дан растерянно. — Что значит «обычно»?

— Нет, я не могу! Маран, ты только посмотри на него!

— Успокойся, Патрик! Видишь ли, Дан, как мы с Патриком, обменявшись наблюдениями, поняли, отношение к этой стороне жизни у них совершенно иное. Неизмеримо далекое не только от нашего, но и от вашего. Если вы не обходите ее молчанием, как мы, то все же как-то отделяете от прочих тем. Ну по крайней мере, за завтраком с деловым партнером не обсуждаете позы, которые принимали ночью.

— А они обсуждают? — спросил Дан.

— Обсуждают. В том же тоне, как женщины на Земле толкуют о платьях и прическах, а мужчины о спортивных соревнованиях. Более того. Они не прячут сам этот процесс. Если к тебе в дом во время обеда придет случайный гость, как ты поступишь?

— Предложу сесть за стол и поесть с нами.

— Ну вот. Они поступают точно так же, если гость придет во время… ну того, что Патрик называет оргией.

— Откуда ты знаешь?

— Видишь ли, я зашел сегодня днем по делу к Лируе… это заместитель Кнеуфи по вопросам промышленного производства, если использовать земную терминологию… и попал прямо… — Маран слегка смутился.

— То есть как? Ты просто вошел?

— Не просто. Я постучал. Мне открыли.

— Ну и?

— Ну и… Он мне сказал буквально следующее: «Извини, что я не приглашаю тебя присоединиться, но я не уверен, что это получится»… Он не кривил душой, это и в самом деле вряд ли получилось бы, чисто анатомически, ты ведь помнишь результаты томографии…

Дан кивнул. Да, полученные с помощью пополнивших год с небольшим назад арсенал Разведки дистанционных томографов данные об анатомии глеллов показывали ряд различий, в том числе…

— И что дальше? — спросил он.

— Дальше я позволил себе завести разговор на эту тему с Кнеуфи. И в итоге получил приглашение посмотреть, как все происходит. Ничего экстраординарного в подобном приглашении нет, у них это принято, часть повседневного общения, так сказать. Конечно, эта открытость не подразумевает инопланетян, но учитывая то, что мы для них сделали и делаем… Он даже предложил мне привести с собой еще кого-то, но только одного, лишние люди могут помешать. Ну ты ведь понимаешь, это что-то вроде трезвого в пьяной компании, по мне, так и одного многовато, но он решил проявить гостеприимство…

— И ты пойдешь на это смотреть?!

— Нет, Дан, ты просто уникален, — сказал Патрик.

Маран жестом остановил его.

— Иначе мы никогда не поймем их, — сказал он спокойно. — Это важная часть их цивилизации. Как, впрочем, и любой другой. Воспроизводство это фундамент. А разумное существо неизбежно создает вокруг него ритуалы.

— Которые нередко приобретают значение большее, чем воспроизводство, — заметил Патрик.

— Да. Вынь эти ритуалы и все, что с ними связано, из земной культуры. Что там останется?

Дан промолчал.

— Ну что? — спросил Патрик. — Бросим жребий?

— Не надо, — проворчал Дан, — я удовольствуюсь пересказом. Собственно, можно все заснять…

— Нельзя, — покачал головой Маран. — Я обещал ему этого не делать. Когда я спросил насчет съемок, он всполошился, сами они давным-давно потеряли подобные навыки…

— Зря, выходит, спрашивал.

— Интересно у тебя получается с этическими нормами. Смотреть, значит, неприлично, а тайком снимать можно? — уронил Маран, чрезвычайно смутив Дана своим замечанием.

Они ушли, а Дан вспомнил Перицену. Как они с Поэтом сидели у костра и болтали о высоких материях, пока Маран вел наблюдения за дикарями, их малоэстетичными повадками, пожиранием трупов, первобытным сексом, а потом в два счета «расколол» Ат, что тогда показалось Дану чудом, лишь позднее он понял, что это результат не только работы ума, но и просто работы, черной работы разведчика, от которой сам он старался увильнуть. Вот и теперь. Хотелось Марану смотреть на подобные вещи или нет, это была его работа, и он ее делал… Конечно, расскажи об этом на Земле, многие не поймут, что в этой работе такого неприятного, еще и заметят, что им повезло, такое зрелище… Да уж, зрелище то еще, особенно, в период вынужденного воздержания…

Незаметно для себя он задремал и не слышал, как вошел Маран, открыл глаза тогда, когда тот уже принял «душ», как они иронически называли очищавшее кожу и волосы излучение глеллов, и разбирал постель, собираясь лечь спать.

— А где Патрик? — спросил Дан.

— Трудится.

— Ночью?

— Он же целый день спал.

— Ах да!.. Но флайеры ведь заняты.

— Флайер ему ни к чему. Пара местных ребят попросила его объяснить им, как управляться с компьютером.

— Вот как? — сказал приятно удивленный Дан. — Мертвецы восстают из гроба?

— Как будто. Может, еще не все потеряно.

— Интересно, с чего это?

— Ты когда-нибудь видел, как заставляют забиться остановившееся сердце?

— Пропускают ток?

— Да. Мы можем оказаться тем импульсом, который снова пробудит их к жизни. Вернув тем самым наш долг им. Или часть его.

— Долг? Ты имеешь в виду Эдуру?

— Не только.

— А что еще?

— Позже, Дан. Я пока не уверен, что не ошибаюсь. — Он улегся, как всегда, на спину, заложив руки за голову. — Спокойной ночи.

— Погоди! — возмутился Дан. — Ты мне ничего не рассказал.

— О чем?

— Как о чем? Где ты только что был?

— А-а… Что ты хочешь знать?

— Все.

— В подробностях или, так сказать, резюме?

— Да, наверно, резюме, — ответил Дан, подумав.

— Помнишь картину, которую вы с Наи обсуждали? Речь шла о том, что это может быть или красиво, или естественно.

— Формулировку, по-моему, предложил ты.

— Неважно. Так вот, это красиво. Похоже на пантомиму или даже балет. Один из участников… не Кнеуфи, он, оказывается, первое лицо в городе, но не в постели… один из участников выполняет как бы функцию постановщика. То есть говорит, кто, с кем, как. Это не так просто, поскольку, как справедливо заметил Патрик, никто не должен быть вне игры. Ну и… Ну и с нашей точки зрения, все это совершенно неестественно.

— Почему?

— Да потому что… В общем, как я понял, есть фундаментальное физиологическое отличие. Они получают удовольствие от всех этих движений, перемещений, рокировок, всяких ласк, словом, от процесса. Масса эстетики. Эдакая изящная любовная игра. И полное отсутствие финального аккорда. Не знаю, всегда ли его не было, или это следствие общего угасания, но сейчас его нет. Ни у кого. У нас такое случается у женщин. Холодных, а вернее, неразбуженных… Ну что, представил себе?