Война Калибана

— Измените градиент, — сказал Пракс. — Можно ли быстро собрать контейнер с радиоизотопами без поглотителя?

— Смотря по тому, док, много ли надо, — ответил Амос.

— Чуть больше, чем вытекает сейчас из реактора.

— Наживка! — воскликнула Наоми, поймав ученого в воздухе и притянув к поручням. — Чтобы выглядела более питательной и выманила эту тварь за дверь.

— Я и говорю. Разве я не так сказал?

— Не совсем, — заметила Наоми.

Существо на экране понемногу окутывало себя облачком стальной стружки. Плохое разрешение не давало полной уверенности, но Праксу показалось, что рука изменила форму. Он задумался, какая часть контроля протомолекулы занята восполнением ущерба. Процесс регенерации вполне может вызвать отказ стабилизирующей системы. Что такое рак, как не безумно делящиеся клетки? Если оно начнет меняться, то сможет ли оно остановиться?

— Все равно, — сказал он вслух, думаю, надо спешить.

План был достаточно прост. Амос, как только за пришельцем закроется дверь отсека, войдет в него и освободит капитана. Наоми из рубки закроет люк, едва существо выйдет за радиоактивной наживкой. Алекс, как только это станет безопасно для капитана, включит тягу. А наживку пятисотграммовый цилиндр, обернутый в свинцовую фольгу, чтобы не привлечь монстра прежде времени, — вынесет через главный люк и выбросит в космос единственный свободный член команды.

Пракс плавал по шлюзовой камере, зажав наживку в толстой перчатке скафандра. Он уже сожалел о своем согласии.

— Может, лучше бы это сделал Амос? — сказал он. — Я никогда еще не выходил в открытый космос.

— Извини, док, но мне еще девяносто кило капитана тащить, — возразил Амос.

— А автоматически нельзя? Лабораторный уолдо мог бы…

— Пракс, — ласково сказала Наоми, одним словом выразив тысячу «заткнись и действуй».

Пракс в который раз проверил герметичность скафандра. Все системы были в порядке. И скафандр оказался много лучше того, в котором он уходил с Ганимеда.

От носового люка для команды до грузового — двадцать пять метров по обшивке. Да подходить вплотную и не придется. Он проверил подключение радиокабеля к шлюзовой розетке.

А вот еще интересный вопрос: может быть, глушение радиосигнала — естественный продукт жизнедеятельности монстра? Пракс попытался представить, как это может выглядеть в живом организме. Не включится ли радио, как только монстр покинет корабль? Как только сгорит в факеле двигателя?

— Пракс, — напомнила Наоми, — пора.

— Хорошо, — ответил он, — выхожу.

Открылся наружный люк. Он чуть не шагнул в пустоту, как входят в темную комнату. Нет, лучше бы на четвереньках, всем телом прижимаясь к коже корабля. Пракс переложил наживку в одну руку и, цепляясь носками ног за захваты, выбрался из шлюза.

Темнота окружила и подавила его. «Росинант» был плотиком из крашеного металла в океане. Нет, в чем-то большем, чем океан. Звезды мерцали со всех сторон, и до самых ближних были сотни человеческих жизней пути. Ощущение, что он стоит на маленьком астероиде, глядя в необычно широкое небо, мгновенно сменилось другим: что это он на вершине мира и глядит вниз, в бездну. Так визуальная иллюзия превращает вазу на картинке в два человеческих профиля и тут же переключает восприятие обратно к вазе. Едва первая волна тошноты подступила к горлу, Пракс широко улыбнулся и встал, раскинув руки. Он читал об эйфории открытого космоса, но не представлял ничего подобного. Он был оком Бога, упивался светом бесконечных звезд, и он же был пылинкой, магнитными присосками прилепившейся к телу корабля, неизмеримо превосходящего его мощью и все же ничтожного пред ликом бездны. В шлемофоне похрипывали шумы, долетавшие от времени зарождения Вселенной, помехи перекликались призрачными голосами.

— Эй, док, у тебя что-то не так? — спросил Амос.

Пракс оглянулся, ожидая увидеть механика рядом, но обнаружил только млечные россыпи звезд. Их было так много, что казалось — их лучи должны осветить тут все, но «Росинант» оставался темным, не считая света из люка и, ближе к корме, еле видной белой туманности, — там замерзло облачко воздуха, выпущенного из грузового отсека.

— Нет, — сказал Пракс, — все в порядке.

Он попытался шагнуть, но скафандр не поддался. Ноги не отрывались от обшивки. Самый носок ботинка сдвинулся на сантиметр и застрял. В груди у Пракса вспыхнула паника. Что-то случилось с магнитными присосками! Так он не успеет добраться до грузового люка раньше, чем монстр пробьет ход в машинный зал и в сам реактор.

— Да, есть проблема, — сказал он. — Ноги не двигаются.

— А как настроен контроль скольжения? — спросила Наоми.

— Ах, да. — Пракс сдвинул настройку, подогнав под свою силу. — Теперь все нормально.

Прежде ему не доводилось ходить в магнитных ботинках. Ощущение было странное. Большую часть шага нога двигалась свободно, но, едва подошва приближалась к корпусу, в некой критической точке ее схватывало и прижимало к металлу. Так он плыл и падал вниз шаг за шагом. Грузовой люк не был виден, но Пракс знал, где тот находится. Из его положения нужно идти лицом к корме, влево от дюзового конуса. Но оставаясь на правой стороне корабля. Нет, по правому борту, на кораблях это называется «бортом».

Он знал, что за темной металлической щекой корпуса то существо вгрызается в стену, добираясь сквозь плоть корабля к его сердцу. Если оно понимает, что происходит, если обладает хоть зачатком сознания, — то могло бы сейчас броситься на него из отсека. Вакуум для него не смертелен. Праксу представилось, как он висит на магнитных присосках, а монстр разрывает его на куски. Он протяжно, прерывисто вздохнул и поднял наживку.

— Ну вот, — сказал он, — я на месте.

— Теперь или никогда. — Холден пытался шутить, но голос у него срывался.

— Хорошо, — сказал Пракс.

Он нажал маленький таймер, пригнулся к обшивке и, развернувшись, напрягаясь каждым мускулом, швырнул цилиндр в ничто. Отлетая, наживка блеснула в свете из грузового люка — и пропала. Пракса охватило тошнотворное чувство, будто он что-то позабыл, будто свинцовая обертка не сойдет в рассчитанный срок.

— Зашевелился, — сказал Холден. — Учуял. Выходит.

И вправду, над обшивкой показались длинные черные пальцы, темное тело вытягивало себя из лона корабля, словно рождаясь в бездну. Светились голубые глаза. Пракс слышал только свое хриплое дыхание. Его, как зверька на древних саваннах Земли, охватило инстинктивное желание затаиться, не издавая ни звука, хотя здесь, в вакууме, монстр не услышал бы и самого пронзительного вопля.

Существо шевельнулось, закрыло, открыло и снова закрыло глаза — и прыгнуло. Его тело заслонило немигающие звезды.

— Ушел, — проговорил Пракс и поразился, как твердо звучит его голос. — Оторвался от корабля. Сейчас он недалеко от грузового люка.

— Внимание, — откликнулась Наоми, — закрываю двери.

— Я уже здесь, капитан, — сказал Амос.

— Меня уже нет, Амос, — ответил Холден, но усмешка в голосе давала знать, что он шутит.

В темноте погасла и снова засветилась звезда. Еще одна. Пракс мысленно проследил маршрут. Еще одно затмение.

— Я грею двигатели, — сказал Алекс. — Скажете, когда все будут на месте, а?

Пракс стоял и ждал. Звезда горела ровно. А должна бы затмиться, как другие? Или он ошибся в расчете? Или монстр свернул? Если он способен маневрировать в пустоте, не заметит ли он, что Алекс снова запустил реактор?

Пракс развернулся назад, к главному люку.

«Росинант» был крошкой, зубочисткой, плывущей в звездном океане. А расстояние до люка вдруг представилось бесконечным. Пракс передвигал ноги, пытался бежать, ни на миг не отрывая от обшивки сразу обе ноги, — механизм присосок такого не допускал. Магнит каждого ботинка отключался, только получив сигнал, что второй стоит крепко. Спина зудела, но он подавил искушение оглянуться. Никого там нет, за спиной. А если есть, оглядывайся не оглядывайся — не поможет. Кабель связи свернулся петлей, Пракс подтянул его, выбрал слабину.