Объект «Зеро»

И так далее, и в таком же духе. Выходило у него все очень гладко и складно. Обороняться он намеревался не менее полугода. Я улыбнулся, оглядел остальных – все сидели с каменными лицами.

Когда Борчик закончил и, пригладив свою и без того идеально уложенную прическу, отошел в сторону, я попросил слова. Воцарилась тишина, все недоуменно переглядывались. Воспользовавшись этой паузой, я в пух и перья разнес всю их стратегию обороны и предложил взамен создать несколько мобильных и хорошо вооруженных штурмовых групп, отправить их в рейды по тылам имперцев, одновременно провести диверсионные операции в самом их логове, перерезав коммуникации, организовав взрывы на заводах по производству вооружений, а также попытаться отбить наших инженеров и конструкторов во главе с Чжао Жэнем.

Акка все то время, пока я говорил, сидела неподвижно, глядя в стол. Едва я закончил, как Борчик, нелепо улыбаясь, попросил меня сесть, скороговоркой произнес, что, дескать, сержант Елисеев еще не вошел в курс дела, нарушил субординацию, поэтому не стоит серьезно воспринимать его скоропалительные предложения, и тут же предложил голосовать за его оборонную стратегию.

Проголосовали. Если не считать меня, то единогласно. Я поискал глазами Шерхеля, который по своему рангу министра сидел по правую руку от Акки. Он сделал страшные глаза и прижал палец к губам – молчи, мол.

После принятия оборонной стратегии началось распределение полномочий. Как я и предчувствовал, мне досталось изумительное по своей нелепости задание – в трехдневный срок собрать и установить на Обрыве паровой ворот с подъемной клетью и наладить его бесперебойную работу. Параллельно я должен был подготовить поисково-разведочный отряд численностью до взвода и по приказу командования отправиться вниз, чтобы выйти к побережью и, двигаясь от одной рыбачьей деревни к другой, провести мобилизацию, сформировав полноценный батальон, который затем надлежало привести к Обрыву и поднять наверх для усиления наших войск.

То, что противник наверняка не будет сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как у него под носом я буду создавать крупное воинское формирование, наших наполеонов, видимо, не интересовало совершенно. Я стиснул зубы – что ж, господа, на совещаниях у вас все выходит как нельзя лучше. Посмотрим, как оно получится на самом деле…

В завершение Сокола сияющий, как начищенный самовар, Борчик напомнил, что бывший член Совета колонии, именовавший себя Лускусом, объявлен предателем и его надлежит постараться арестовать, дабы затем судить. Пока он говорил все это, мне не давала покоя одна мысль. Едва Борчик закончил, я поднял руку:

– Разрешите? Уважаемый совет, насколько я помню, ранее некий Миха числился в подручных Лускуса и был у него, что называется, на посылках. Проверяли ли его? Не является ли этот самый Миха агентом в наших рядах?

Борчик скривился.

– Господин Елисеев! Поименованный вами человек не может быть вражеским агентом, так как ушел к Сычеву вместе с Лускусом.

Я вздохнул, посмотрел на Акку и задал вопрос:

– Как же вы объясните, что Миха был в бронепоезде, на котором сюда прибыли мы с Цендоржем?

Все принялись переглядываться, по амфитеатру пробежал шепоток. Шерхель хохотнул.

– Теперь понятно, откуда они так быстро узнали о возвращении Елисеева, – ровным голосом произнесла Акка.

– То есть вы хотите сказать, что в наших войсках свободно орудуют шпионы? – Я снова посмотрел на Акку. – А куда, позвольте спросить, смотрит Комитет безопасности?

– Этот вопрос не в вашей компетенции, Елисеев! – чуть ли не завизжал Борчик. – Не отвлекайте госпожу коменданта по мелочам.

– Я гляжу, тут за время моего отсутствия слишком много «компетентных» развелось, – сумрачно проворчал я и добавил: – Дьявол, помнится мне, именно в мелочах. Что вы на это скажете, любезный?

– Вы забываетесь! – Борчик побагровел. – Я как командующий войсками укрепрайона…

– Елисеев, сядьте! – резко выкрикнула Акка. – Оставим внутренние конфликты до лучших времен, господа. Заседание Сокола окончено.

Из здания Дома Совета я вышел мрачнее тучи. В коридоре Зигфрид, протиснувшись ко мне, шепнул, чтобы я перестал валять дурака и спорить с Борчиком. Потом его отвлек ставший очень важным и пузатым министр продовольствия Рахматулло. Я махнул на все рукой и отправился на свежий воздух – помпезная роскошь дворца давила на меня, не давала дышать…

Высокие двери закрылись за спиной. Я огляделся, намереваясь прогуляться до Обрыва – как ни крути, мне все же придется делать этот чертов ворот, так что неплохо было бы осмотреться на месте.

– Клим! – негромкий голос заставил обернуться. Передо мной стоял какой-то невысокий солдат в медном нагруднике и простом шлеме-шапеле.

– Простите… – неуверенно начал говорить я, вглядываясь в затененное полями шлема лицо.

– Не узнал, – с легким разочарованием в голосе сказал солдат и снял шлем. Иссиня-черные волосы широкой волной легли на шипастые наплечники, темные глаза полыхнули таинственно и жутко.

– Медея? Но почему…

Она изменилась. Исчезла девичья припухлость, четче и резче обозначились скулы, отчего глаза стали казаться еще больше, еще красивее. В движениях Медеи появилась уверенность, они наполнились очаровательной тягучей пластикой, свойственной восточным танцовщицам. Словом, она превратилась из девочки в молодую женщину, прекрасную и, чего греха таить, манящую.

– Я теперь в женском батальоне «Горгона». Мы обороняем Южную башню.

Я непонимающе покрутил головой:

– Мужиков, что ли, не нашлось?

Медея грустно улыбнулась, поправила волосы.

– Мы все – добровольно. Нас называют «вдовий батальон».

– Ты была замужем?

– Родители очень хотели. И когда все поняли, что ты не вернешься… До свадьбы оставалось десять дней… Мой жених погиб. Потом много наших ушло к свободникам, а я вот осталась, потому что знала – ты придешь… И вот – пришел…

Она отвернулась, смахнула слезу, но тут же взяла себя в руки:

– Лучше расскажи, как ты? Я, когда узнала, что ты вернулся, все же не поверила. Столько времени прошло.

Я пожал плечами.

– Попали в, как Шерхель это называет, хроноаномалию. То есть мне кажется, что прошло два с лишним месяца. А у вас тут на самом деле…

Она перебила меня, задав чисто женский вопрос:

– Я сильно изменилась?

Скажу честно – сразу ответить я не смог, отвел глаза. Справившись со смущением, проговорил:

– Ты… ты стала красивее.

– Это ты меня хочешь утешить, – уверенно сказала Медея, привычным движением обмотала свои космы вокруг головы, нахлобучила шлем. – Сейчас мне нужно идти, Клим. Но сегодня ночью на башне дежурит другая рота. Приходи к нам… в дом отца. Помнишь где?

Я кивнул.

– Ты придешь?

Я промолчал.

– Приходи, – повторила она. – Мне одной там очень страшно…

Повернувшись, Медея побежала в сторону Перевала, придерживая звенч. Я смотрел ей вслед и злился – на себя, на Акку, на Борчика, на весь Сокол, на «объект зеро», на эту проклятую планету и бог еще знает на что…

Закатная Эос вызолотила небо. Длинные тени легли на землю, пахло нагретыми травами и пылью. Цендорж, уже получивший комплект доспехов, оружие и шлем, нашел меня бесцельно слоняющимся вдоль Обрыва.

– Клим-сечен, люди ждут.

Я кивнул. Люди. Взвод, с которым мне предстоит строить паровой ворот, идти вниз, воевать и, возможно, погибнуть. Ну что ж, приказ есть приказ.

Они мялись неподалеку от заводских ворот. Я предполагал, что Борчик выделит мне тех, кому не нашлось иного применения, но увиденное превзошло мои самые смелые ожидания.

Два с лишним десятка человек, большинство без доспехов и оружия. В основном совсем юные ребята, хотя было и несколько парней постарше. Ополченцы. Пушечное мясо. Они даже не соизволили построиться, увидев меня. Впрочем, я уверен, что умысла в их действиях не было, просто им не пришло в головы, что солдаты должны строиться перед командиром.

Кое-как я сформировал подобие шеренги, представился, объяснил боевую задачу на ближайшие дни. Они скалились, переговаривались, кто-то запустил руку за пазуху и почесывался. Сброд, обыкновенный штатский сброд.