Квинтет. "Миры" (СИ)

Я заиграл так, что публика через десять минут почти сошла с ума. Начались лихие пляски. Раздавались дикие крики, возгласы, вопли и визги. Пиво, вино, водка, коньяк и всё остальное лилось рекой. До классики, а тем более до волынки я всё никак не мог добраться. Публика требовала повторения моих всем известных попсовых произведений по десять раз.

В один из коротких перерывов ко мне подошёл Иван-Аристарх и осторожно спросил:

-Тебе не кажется, Маэстро, что как-то всё подозрительно, загадочно, тревожно и непонятно?

-Да, кажется...

-Давай смоемся. Что-то не то тут происходит.

-Да. Как-то всё замутнено и действительно непонятно... Согласен. Как бы меня и даже тебя не растерзали в один прекрасный момент. Публика вот-вот окончательно и бесповоротно сойдёт с ума. Явно пора смываться от греха подальше.

-Ты прав, - напрягся Аристарх. - План таков. Идём, якобы, в туалет, и быстро ретируемся через окно.

-Боже, как сложно! Там имеется только маленькая форточка, в которую нам не пролезть, - поморщился я, а потом крикнул. - Господа! Сейчас мы с моим другом оставим вас на несколько минут, покурим на свежем воздухе, а потом веселье продолжится!

-Браво! Великолепно! Замечательно!!! Брависсимо!!! О, Маэстро!

Мы с Иваном-Аристархом весьма поспешно покинули заведение. При этом я не забыл прихватить с собой скрипку и даже волынку.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.

Если дорога усыпана розами, её лучше обойти.

Б. Крутиер.

Я снова лежал между великолепных ног Натальи и чувственно целовал её пальчики и довольно упругие, но в то же время сладкие и очень нежные бёдра, а также влажные и чувственные складочки, расположенные между ними и животиком, которые сводили меня с ума.

-Слушай, а расскажи мне что-нибудь о своих женщинах, которые были в твоём давнем и в недавнем прошлом, - вдруг сказала Наталья.

-Зачем тебе это? Не понял, - насторожился, а потом очень сильно встревожился я. - Что за странная и необычная просьба?

-Почему странная?

-Дело в том, что все мои истории любви имеют печальный конец. Крайне печальный конец, вернее - концы. И, вообще-то, истории любой любви очень интимны и не передаются пересказу.

-А почему у всех у них конец или концы были крайне печальны? - усмехнулась женщина.

-Потому что я являюсь всем известным идиотом, негодяем, мудаком, полным дураком и почти абсолютным придурком.

-Вот как? Очень самокритично. Интересно... А почему ты всего лишь почти абсолютный придурок?

-Если бы я являлся абсолютным придурком, то находилась бы ты со мною в этой спальне в данный момент?

-Навряд ли, хотя, кто его знает. Иногда желательнее иметь дело с почти абсолютным придурком, чем с абсолютным придурком.

-Да, тема сложная и спорная. Ну, придурок я, конечно, гениальный, единственный в своём роде и неподражаемый.

-Да, самооценка у тебя на высшем уровне!

-А как ты хотела!? Поэт, писатель, философ, величайший композитор и самый несравненный исполнитель современности! А волынка?

-Ну, конечно... Как же без неё.

-А, вообще, к чему эти все истории о моих женщинах тебе нужны! Мне психоаналитик не требуется. Мне требуется хирург, желательно хороший. Собственно, какой от него толк в моём трагическом состоянии.

-Ты своим состоянием уже всех достал! Помирать, так помирать! С музыкой! Вон, какая у тебя скрипка. А какая волынка! И не скули более, балбес! Поговорим всё-таки о твоих женщинах.

-Ты что, претендуешь на роль очередной наследницы моего состояния? - ужаснулся я. - Зачем эти разговоры о моих женщинах!?

-Да ни на что я не претендую, - устало усмехнулась Наталья. - Всё твоё наследство и состояние и гроша ломанного не стоят. Подумаешь, всего три миллиона долларов или евро, пара-тройка машин, катер, яхта, три английских бульдога, одна персидская кошка, две квартиры в Москве, особняк в Подмосковье и какой-то непонятный убогий сарай в Сочи.

-Ну, одно дело, когда сарай находится где-то, допустим, в Тамбове или в Воркуте, а совершенно другое, если он находится в Сочи! Знал бы прикуп, жил бы в Сочи! - иронично произнёс я.

-Согласна, - рассмеялась женщина.

-И так?!

-Что, "и так?".

-Ты же просила меня рассказать историю о прошлой жизни?

-Знаешь, как-то расхотелось слушать.

-Да нет, уж выслушай!

-Любовь моя, может быть не надо?!

-Всё надо и пойдёт именно тебе на пользу!

-Почему именно мне?

-Потому что одна из моих историй, вторая, очень поучительная и крайне грустная. Нет, не грустная, а печальная. Она поражает воображение, потрясает, но в тоже время, как это невероятно прозвучит, рождает светлые и жизнеутверждающие чувства. Но перед нею ты услышишь первую историю, очень некрасивую и даже мерзкую.

-Уволь меня от неё!

-Да нет. Тебе придётся её выслушать, чтобы понять мою глубинную и потаённую сущность.

-Ну, хорошо, внимательно тебя слушаю! Хотя, честно говоря, не люблю грустных и печальных, а тем более некрасивых и мерзких любовных историй.

-Первая любовная история такова. Было серое, тоскливое и раннее утро. Накрапывал мелкий и противный дождь, который безжалостно разъедал и жадно съедал выпавший ночью снег

-О, я уже испытываю невероятный трепет. Будущий роман рождается на глазах. Давай сделаем перерыв!

-Давай. Часть истории уже почти рассказана, хотя она, собственно, ещё как таковая и не начиналась.

-Да, мрачноватая она, однако.