Лукоморье. Трилогия

И тут до капитана дошла вся нелепость ситуации.

— Ну все! Приплыл! С вирусами базарю.

— С какими вирусами? — не поняла красавица.

— С очень симпатичными, — вздохнул капитан.

— Я не вирус. — Девушка, догадавшись, о чем идет речь, мило улыбнулась. — Я Марья-искусница.

— Слушай, а ты, случаем, не из тридевятого будешь? — настороженно спросил Илья.

— Нет, это ты из тридевятого, — склонила головку Марьюшка. — Волшебная страна. Я у Яги по блюдечку таких чудес у вас насмотрелась! Куда там нашим коврам-самолетам да сапогам-скороходам.

— Василиса Премудрая, Никита Авдеевич... знаешь их?

— Конечно, — засмеялась Марьюшка, — кто ж не знает воеводу? А Василиса — сестра моя старшая.

— Вот здорово! — обрадовался Илья. — Как они там без меня с нечистью управляются? Все ли живы-здоровы?

— Слава богу. — Марьюшка попыталась перекреститься левой рукой, затем, решив, что это неудобно, скинула помело с плеча и перекрестилась правой, как положено. — Все хорошо у нас.

— А чего это ты с метлой ко мне в гости пожаловала? — Илья улыбнулся, откровенно любуясь красавицей.

— На всякий случай, — пояснила Искусница. — Вдруг удирать от кого придется, куда ж я без своего коня, да еще в незнакомом месте?

— Так ты у нас? — Илья чуть не подпрыгнул от нетерпения. — Координаты. Я подъеду.

— Э нет, папа. — Марьюшка лукаво погрозила пальчиком. Ей явно понравился энтузиазм Ильи. — Дома я. Правда, не в покоях своих, а у Яги, но все равно дома. А здесь только дух мой. Так что уж лучше вы к нам, ПАПА.

— Да какой я папа! — возмутился капитан.

— Все тебя так величают, — пожала плечами Марьюшка, — ты всему государству нашему папа.

— Слушай, — взмолился папа, — пусть государство меня как хочет называет, а ты зови меня просто Ильей. Можешь даже Илюшей. Я не обижусь.

— Ладно, — легко согласилась Марьюшка. — А Иван сына своего так назвал. В твою честь, между прочим.

— Как побратим там мой царствует? — полюбопытствовал польщенный капитан.

— Хорошо, — вздохнула Марьюшка. — Сильные мы стали. За три года как на дрожжах выросли. Посольств развелось тьма-тьмущая. Лебезят. Заискивают. Мир, дружбу предлагают.

— Ай да Иван! — искренне удивился Илья. — Его бы в Кремль к нам пригласить. Годика на три.

— А при чем здесь Иван? Все государство по твоим заветам живет. Вот и поднялись. — Марьюшка еще раз вздохнула.

Все, что запомнилось Илье от тех трех сумасшедших дней в тридевятом, так это беспробудная пьянка с редкими моментами просветления сознания. «Что ж я такого умудрился назавещать им, чтоб за три года...» Капитан был искренне удивлен, но заострять внимание на этом вопросе не стал, дабы не попасть впросак.

— Что-то подозрительно ты вздыхаешь. Ну-ка выкладывай, что там у вас стряслось.

— Понимаешь, папа...

— Илья, — нахмурился капитан.

— Илья, — торопливо поправилась Марьюшка, — странные дела в государстве твориться стали. Василиса, о народе своем заботясь, царским винокурням приказала эликсира производство сократить, а его все не убавляется. Формула твоя под страшным секретом хранится — даже я не знаю, где она схоронена, — а царь-батюшка не успевает подпольные заводы накрывать. И что удивительно: деньги после таких облав в казну возами тянут. Злато, серебро. Эликсиру — море, а из варнаков этих, что супротив указа царского пошли, никого споймать не можем. Эликсир тот мы потом в страны заморские продаем за злато полновесное, супротив наших цен в десять раз дороже. Дабы народ русский в трезвости держать, сестрица моя специальный указ издала — продавать хмельное только в специальных винных лавках, торговлю начинать не раньше полудня и заканчивать еще до зорь вечерних. А народ почему-то пьет все больше и больше. Вот я и подумала: неспроста все это, завелся в государстве нашем какой-то лиходей. Поначалу на Кощея думала, так он неотлучно в темнице сидит. Каждый день проверяем. Варнаков всех мировой судья поел. Тишь да гладь. Дядя Соловей — воевода приказа нашего сыскного — только руками разводит. Ничего, говорит, поделать не могу. Очень хитрая вражина попалась. Ну, думаю, кто, кроме папы... э-э-э... Илюшеньки... ой... — Марья-искусница смешалась и стремительно залилась румянцем, — короче, кроме тебя, некому этих злодеев поймать.

Слегка обалдевший от полученной информации Илья тоже покраснел. Правда, совсем по другой причине. Он понял, что за заветы взяла на вооружение его лихая команда в тридевятом, и теперь просто не знал, что сказать так понравившейся ему девице.

— Я... это... думаю, тут не один злодей работал, — выдавил он наконец из себя.

Марьюшка вопросительно посмотрела на капитана.

— Одному ему не потянуть. Корпорация работает. Я бы даже сказал синдикат. С хорошо развитой инфраструктурой, налаженной разведкой. Иначе кто-нибудь давно бы уже попался.

Марьюшка восхищенно смотрела в рот легендарному папе, замирая от восторга.

— Ну что ж. Открываем новое дело. — Илья, воодушевившись, азартно потер руки. — Заодно и с заветами моими... гм... разберемся. Как бы его назвать? О! Дело «Тридевятый синдикат». Идет?

— Идет... кто-то.

Изображение Марьюшки начало таять.

— Стой! — завопил капитан. — А как я — то к вам... — Но было уже поздно.

«Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта. Если эта ошибка будет повторяться в дальнейшем, рекомендуем обратиться к разработчику», — мелькнула надпись на мониторе, и все погасло. Окончательно и бесповоротно.

— Ну ты как, готов к активному отдыху? — Сияющий Кожевников сунулся в дверь и торопливо захлопнул ее с другой стороны. — Что-то папа наш не в духе, — пробормотал он. Из-за стены слышалось рычание «папы», вытрясавшего из компьютера остатки его электронной души.

3

— Ягуся от зависти лопнет. — Кощей потер руки, оглядывая творение своих рук. Золотой поднос, закрепленный на хитроумно сконструированных подпорках, был готов к работе. — Ну-с, начнем.

Он оглядел стол. Ваза с фруктами была пуста, от яблок остались только огрызки. Зато до яичек он добраться еще не успел. Недолго думая Бессмертный схватил самое большое и запустил его по подносу. На нем тут же появилась надпись «Сельский час».

— Наша птицефабрика, — бодро затараторила толстушка, стоя в окружении тучи пищащих цыплят, — второй год работает по новой прогрессивной технологии...

— Э нет, — Кощей потянулся за яйцом. — Не для того я столько времени пыхтел, чтобы на цыплят любоваться.

Однако яичку хотелось любоваться именно на них, а потому оно резво увернулось из-под пальцев Бессмертного и принялось носиться по поверхности подноса хитроумными зигзагами, передавая последние вести с полей. Но Кощей оказался шустрее. Прихлопнутое бессмертной ладошкой яичко хрустнуло.

— Я заказывал крутые! — возмутился Бессмертный. По «экрану» подноса растекался яичный желток в обрамлении обломков скорлупы. — Черт знает что! Я сегодня не занимаюсь пением. У меня вообще разгрузочный день! А они мне одних рябчиков целую дюжину прислали... чертову, — подсчитав, уточнил он и взял с опустевшего блюда последнюю птичку. — Может, ананас запустить? Интересно, что он покажет?

Кощей тщательно вытер поднос и запустил по его ободу ананас.

— «Дикая Роза». Это что-то новенькое.

Однако насладиться «Дикой Розой» ему помешали громовые раскаты. Люцифер как всегда появился эффектно. В окружении молний и запаха серы. Всполохи электромагнитных полей заставили поднос нервно дернуться. Отброшенный ананас просвистел над головой Бессмертного и вылетел в окно. Под звон разбитого стекла поднос ярко вспыхнул, внутри что-то щелкнуло, и он затух.

— Тебя тут только не хватало! — рассвирепел Кощей.

— Вот это хоромы! — пробормотал Люцифер, удивленно оглядываясь по сторонам. Он перевел взгляд на Бессмертного. — Кощей, — ахнул он, — ты ли это?

— Я, я! — прорычал Его Бессмертие. — Чтоб тебя черти... такой агрегат мне спалил! Еще раз вломишься без предупреждения, я за себя не отвечаю! Ты меня знаешь!