Камбер - еретик (Дерини - 3)

Он внезапно так ясно понял, что аббат разделяет его чувства, всколыхнувшиеся под магическим воздействием песни, но Эмрис не мог проникнуть в мозг Камбера, закрытого ото всех, кроме Риса.

Благодарный Камбер последовал за аббатом, отвлекая себя разглядыванием седой косицы, болтающейся впереди, усмиряя печаль и вбирая в себя спокойствие, исходившее от Эмриса. Его удивило, что шагавших следом Риса и Кверона тоже окружает почти осязаемое умиротворение.

Когда они выходили через боковую дверь, в воздухе, наполненном ароматами благовоний, разносились слова последней части гимна.

Я здесь, Господь...

Все свои таланты кладу

К Твоим ногам.

Укажи дорогу, о Боже,

И охрани от искушений,

Чтобы честь и дар остались

Незапятнаны ничем...

Они вступили в узкую аркаду, которая соединяла поперечный неф с круглым строением, вероятно, зданием капитула. Однажды Йорам сравнил этот капитул с разрушенным храмом, который они обнаружили при раскопках в Грекоте. Камбера заинтересовала постройка, и Эмрис, чтобы удовлетворить любопытство гостя, свернул в другую галерею. Прежде чем попасть внутрь, гости вышли во внутренний двор монастыря и получили общее представление о его планировке.

Здание капитула располагалось по соседству с храмом, который братия именовала часовней. Такой громадной часовни Камбер прежде никогда не видел, но здание капитула было еще более монументально и возвышалось над остальными монастырскими постройками. В свете утреннего солнца его небесно-голубой, словно фаянсовый, купол сверкал первозданной чистотой. И на часовне Камбер смог насчитать шесть, нет, семь куполов, хотя знал, что по крайней мере еще четыре не видны. Значит, всего их было двенадцать- священное число.

При ближайшем рассмотрении стали различимы детали- золотой оттиск креста Ордена, четырьмя концами касавшийся солнечного диска. Этот мотив и другие были традиционны и повторялись на тяжелых бронзовых дверях здания капитула. Ощущение близости прошлого укрепило Камбера в мысли, что истоки гавриллитов, как и самих дерини, находятся много дальше, чем принято считать. Хотя это не стало широкой темой для дискуссий, особенно среди наиболее ортодоксальных священников, те, кто занимался изучением древности, отлично знали, что в основу волшебства дерини, кроме христианской, легло множество верований.

Но о символах они потолкуют наедине с Рисом. Камбер чувствовал его живой интерес и получил предупреждение зятя, когда Целитель узнал, что Камбер внимательно разглядывал здание,-оно было небезопасным объектом исследований.

Поэтому, когда Эмрис давал свои пояснения, в лице Алистера Каллена не было ничего, кроме вежливого интереса. Время от времени он кивал, слушая о местоположении жилых комнат, трапезной и кухни.

Комнаты монахов размещались вдоль восточной стены на первом этаже и выше. Однако, в отличие от других монастырей, представляли собой не дортуары, а отдельные кельи. Здесь считалось, что уединение необходимо для упорядоченности мыслей и дисциплины духа. Эмрис объяснил, что ученики спят в трапезных в здании капитула. Там же находились классные комнаты и кабинеты для подготовки Целителей.

Эмрис знал наверняка, что епископ Каллен непременно захочет зайти внутрь, но как на грех именно сегодня был День уборки, проводившейся два раза в месяц, и это могло испортить впечатление.

Подойдя к тяжелым дверям, Камбер разглядел вырезанные на них сцены и символы и хорошенько запомнил увиденное. Изображая безразличие, он только похвалил мастерство исполнения, однако не мог не почувствовать, что и Рис был очарован зрелищем, и они вошли внутрь.

Если внешний вид монастыря завораживал своей таинственностью, то внутренность капитула просто потрясала. Это было не наслаждение и не восторг, а нечто иное. Вошедший вдруг словно окунался в прохладный сосуд из золота и аквамарина. Эмрис пояснил, что цвета символизируют архангела Гавриила, у него синий цвет и его стихия-вода. Придавая всему оттенок неба, в помещение проникал холодный голубой свет, дополняя гармонию дома архангела Гавриила. Свет лился через застекленное отверстие в куполе, который так же, как и снаружи, был покрыт голубыми изразцами, только вместо крестов и солнечных дисков на нем были восьмиконечные звезды. Солнечные лучи касались белых мраморных плит пола и Превращались в нежно-золотые.

В самом центре помещения находился полированный куб медного купороса высотой до пояса, вокруг глыбы на коленях стояли монахи, опираясь о пол руками и зажав сутаны между ногами. Некоторые двигались между тремя рядами деревянных скамей, окропляя резную поверхность пахучим кедровым маслом и натирая дерево.

Запах масла вызвал у Камбера, точнее у той его части, что была Алистером, мучительные воспоминания, стремительно унося в другое место и время, когда его существование и вера были свежее и легче... Но тут же он снова очутился в Монастыре святого Неота. У куба творилось что-то странное...

Что бы это ни было, он сразу же понял, что и Рис почувствовал,-ощущение было неуловимо знакомое, но когда Целитель был в монастыре в последний раз еще послушником, то еще не умел распознавать этого. Мысленно подбодрив Риса, мозг Камбера устремился к кубу, хотя с виду он просто наблюдал за монахами и слушал тихие объяснения Эмриса.

Скоро он понял, что затруднительная неясность вызвана неожиданным присутствием силы, которая билась о его защиты. Голубой монолит гавриллиты, очевидно, использовали в медитациях, а Камбера как михайлинца учили сосредотачиваться на пламени или мече святого Михаила. Куб излучал энергию, не сулившую, однако, ни хорошего, ни плохого. Камня, особенно если он у гавриллитов, можно было не опасаться. Почему-то в его памяти всплыл черный с белым жертвенник, найденный при раскопках в Грекоте. Была ли между ними какая-то связь, подумал он.

Облегченно вздохнув, он заморгал и полностью вернулся к действительности, все еще чувствуя запах кедрового масла.

- Ваше Преосвященство, все В. порядке?-осторожно осведомился старый Целитель.

Камбер заметил, что Эмрис, не скрывая любопытства, смотрит на него, однако по его бледному лицу ничего нельзя было прочесть. Некоторые монахи исподтишка поглядывали на гостя, догадываясь о его сане по лиловому плащу и белому поясу.