Отпетые отшельники (СИ)

- Димыч, - хрюкнул я. - ты вылитый блудный попугай Кеша!

- Разговорчики в строю! - окрысился Кэп. - Иль линьков захотел, смерд?

Белоног, Пиндос, Кныш и Драп были одеты почти так же, только не так богато и пёстро. Шлемы с шишаками без чалмы, поверх броников кожаные рубахи со стальными бляхами на груди и животе, простые суконные штаны, крашенные "луком", некрашеные сапоги. На виду, на поясах висели страшенные ятаганы и кинжалы в кожаных чехлах. Суконные плащи, под которыми прятался тот же арсенал будущего, что и у Димыча. Вместо кошелька у них на поясах висело ещё по две гранаты в кожаных подсумках.

Я изображал слугу-славянина богатого господина. Лёгкие полусапожки, полотняные портки по щиколотку и длинная кожаная рубаха, крашенная тоже "луком". Под рубахой тоже броник, прикрывающий и яйца. По рубахе, не затянутый, но пришитый тонкий плетённый кожаный поясок, к нему подвешен небольшой ножик с наборной рукояткой из толстой кожи в кожаном чехле. И маленький кошель. На голове русый парик "под горшок", под ним кевларовый подшлемник. Парик охватывал узкий кожаный обруч. Венчала всю эту композицию внушительная кожаная торба с клапаном, висящая через плечо. Там-то и размещался мой основной арсенал.

Остальная команда щеголяла в турецких обносках галерной команды Аги.

Ни Кнышу, ни Пиндосу гримироваться было не нужно. Они и так выглядели как истинные янычары, но с короткими усами. Кэп ещё с вечера выкрасил хной усы, бороду, брови и даже ладони. Белоног обошёлся обычным гримёрным карандашом. Драп прилепил себе бороду и усы.

Шебеку поставили под западным берегом на якорь. бросили за борт шлюпку.

- Ну, начнём, помолясь. - перекрестился незаметно Кэп. Попрыгали в лодку и погребли к правому берегу, к свободной пристани. Муха сидел на носу и вертел во все стороны головой, набираясь впечатлений.

- Не продаст? - по-русски спросил меня Димыч.

- А смысл? - хмыкнул я. - У нас он одет, обут и сыт. Уже золотой с серебрушкой заработал. А здесь никому не нужный сирота, безродный. Вроде смышлён, нос по-ветру держит. Но всё равно будем присматривать.

Подошли к причалу. Муха бросил конец, какой-то невероятно грязный, замурзанный, худой и полуголый шкет конец подхватил и ловко закрутил вокруг причальной сваи. Все стали выбираться на причал. И Кэп тоже. Причём двое "телохранителей" из лодки его почтительно пихали в зад, а Кныш с Пиндосом тянули его за белы рученьки с пристани. Комедь сплошная! Мне никто из этих лицемеров помочь не соизволил, пришлось вылезать самому, испачкав древесной слизью и руки, и одежду.

Я порылся в своём гаманке-мошонке, выудил мелкую медную монетку и протянул Мухе. Сказал по-татарски:

- Отдай этому джигиту монету, вели сторожить лодку, скажи, когда вернёмся он получит серебряную теньге.

- Господин, это очень много. С него хватит и меди. - запротестовал уже зажравшийся бой.

- Здесь я решаю, кому сколько платить, ясно? А ты должен исполнять, что я велю или я тебя без глаза оставлю. И не называй меня здесь господином. Если кто будет тебя спрашивать, кто мы? Отвечай: мы купцы из Варны, что в Болгарии. Хозяин шебеки Кеп-Димучь-Ага, я его слуга, а это его охрана, ты юнга. Идём в Кафу. Сюда зашли купить еду для команды. Ты всё понял?! - навис я над ним, произнеся всё это свистящим шёпотом.

- Да, гос...А как мне тебя называть теперь? - опешил татарин.

- Зови, как все. Просто, Антон. - пояснил я ситуацию.

Муха подскочил к стоявшему поодаль местному Гаврошу, отдал ему монетку и затараторил начальственным голосом. Гаврош его выслушал, спрятал монетку за щёку и что-то вякнул согласно.

Почтенный купец из Варны, которая в Болгарии, Кеп-Димучь-Ага и его охрана уже ждали нас у выхода на берег.

- Димыч, ты позавчера здесь не представлялся своим полным титулом и высокородным именем? - невинно поинтересовался я.

- Нет, а что? - Кэп почувствовал подвох.

- А то! Совсем сбрендили от безнаказанности? Да и я лопухнулся, Хорошо, вон Муса напомнил.- в полголоса выдал я. - Сунулись на базар без "легенды".

- Так что получай, что получилось. Ты теперь почтенный купец из Болгарской Варны, "Уважаемый Кеп-Димучь-Ага", а это твои охраники: грек-Пиндос, адыг-Кныш и турки Драп и Белоног. А я твой слуга-славянин Антон. ВОЛЬНООТПУЩЕННИК!!!- Выделил я голосом. - Не забудь это. А то так до смерти и будешь помыкать, как собственным рабом.

Кныш с Пиндосом, а потом и все остальные в голос заржали, даже Муха за компанию, хотя не фига не понял по-русски.

В весёлом настроении двинули на базар. Муха ушмыгнул вперёд, в толпе выискивая нужный нам товар. Сперва наткнулись на загон с овцами и козами. "Уважаемый купец" при помощи татарчонка, который ориентировался в местных ценах гораздо лучше, приступил к торгу. Я купил крынку козьего молока и пристроился неподалечку в тени алычи, глазея по сторонам. Молоко было свежайшим, чуть ли не парным, с лёгкой горчинкой и незнакомым привкусом. Но прекрасно утоляло жажду. И плевать на Доктора. Да, посуда не очень стерильная, да, животное и производимый им продукт не прошли вет- и бак-контроля, да, руки татарки, протягивающие мне глечик, последний раз были мыты дня три назад, а вымя козы было заляпано навозом. Плевать! А мне хочется! Зато очень вкусно и вспоминается бабушкина коза из детства: Васька-Василина. И сама бабушка, большая, мягкая, теплая и уютно-пахучая.

Минут через пятнадцать меня окликнул "грек Пиндос". Торг уже закончили, пора двигать дальше. Я отдал глечик татарке, сказал "рахмет-апа" и последовал за своим господином. Муха вывел нас к загону, где стояли крупные и не очень рогатые скоты. Кеп-Димучь решил приобрести двух бычков кило по двести живого веса каждый. Зверюги явно малоодомашненые и в одной лодке я с ними не поеду.

Опять начался гнилой базар с виртуозной распальцовкой и обязательным: "мамой клянусь!". Это явно надолго. Я огляделся в поисках, чем бы ещё подкрепиться и погурманствовать. Мы мало выделялись из окружающей нас толпы и почти не привлекали внимание. Наш прикид под монахов в Севастополе был грубейшей ошибкой.

Метрах в тридцати заметил суетящуюся у круглой глиняной печи молодую улыбчивую татарку, рядом на кошме и камышовой цыновке небоскрёбом возвышалась стопка тонких лепёшек, пахло от них умопомрачительно. Стало жалко уже выпитого молока. Я стал подкрадываться поближе. Молодой помогала толстая тётка с "усами". Она на широкой доске палкой раскатывала колобки из теста, превращая их в блины, потом вертела эти блины на палке и подбрасывала, пока они не растягивались вдвое. А молодая засаживала эти штуки в печь и там лепила. Каждые две минуты из печки доставалась духмянная лепёшка и сажалась новая. Лепёшки складывались в высоченную стопку, наверное, чтобы дольше не остывали.

Я попросил молодку продать мне один блин. Она проворно достала очередную из печи, пучком перьев помазала каким-то маслом из горшочка, посыпала сверху покрошенным чем-то, похожим на сыр, костяной лопаткой размазала сверху какую-то кашицу бурого цвета и присыпала всё это измельчёнными травками. Потом хитро скрутила-сложила лепёшку в брусок и на лопушке подала его мне.

Лепёшка ещё жгла пальцы. Осторжно откусил... Необычно, но... вкусня-ятина!!! Такого "здесь" я ешё не ел. Да-а, сюда бы ещё "то" молоко. Уже доедая порцию, попросил татарочку сделать ещё одну. Только вытер пальцы об штаны, девчонка мне уже тычет в руки следующий свёрток на лопушке, хитро улыбаясь. Высыпал мелочь из кошелька на ладонь и протянул пекарихе - выбирай мол. Она выбрала такую же монетку, какую я дал Гаврошу на пристани. Можно считать, что обед себе тот галчонок сегодня уже заработал. Прав был Муха.

Я забрал лопушок с лепёшкой и пошёл к нашим. Кеп-Димучь ещё торговался. Рядом на коврике сидели доблестные охранники и Муха. Я подал им свёрток:

- Хлопцы, попробуйте. Как вам?

Каждый откусил по-разу, досталось на кус и Мухе. Первым прожевал Белоног: