Неандертальский параллакс. Трилогия

Мэри пожала плечами.

— Я знаю палеоантропологов, доказывающих, что так оно и есть. Но в целом пока неизвестно, могли ли люди нашего вида скрещиваться с неандертальцами.

— Ну, — сказал Рубен, — если вы и дальше будете проводить столько времени с Понтером, то, возможно, сумеете это выяснить.

Рубен стоял достаточно близко, и она хлопнула его ладонью по руке.

— Прекратите! — сказала она. Но поскольку она тут же отвернулась в сторону гостиной, Рубен не видел, что она улыбается от уха до уха.

Жасмель Кет появилась у дома Адекора около полудня. Адекор был удивлён и обрадован её приходом.

— Здравый день, — сказал он.

— И тебе того же, — ответила Жасмель, наклоняясь, чтобы почесать Побо за ухом.

— Хочешь есть? — спросил Адекор. — Мясо? Сок?

— Нет, не надо, — сказала Жасмель. — Я сегодня много читала на судебные темы. Ты не думал ещё о встречном иске?

— Встречном иске? — повторил Адекор. — Против кого?

— Против Даклар Болбай.

Адекор отвёл Жасмель в дом. Он уселся на стул, она взяла второй.

— В чём я её обвиню? — сказал Адекор. — Она мне ничего не сделала.

— Она помешала тебе скорбеть по утраченному партнёру…

— Да, — согласился Адекор. — Но это наверняка не преступление.

— Точно ли? — сказала Жасмель. — Что Кодекс Цивилизации говорит о вмешательстве в чужую жизнь?

— Много чего, — сказал Адекор.

— Я думаю о той части, в которой говорится, что «не должно потакать необоснованным нападкам; цивилизация функционирует благодаря тому, что мы используем всю её мощь против отдельного человека лишь в наиболее вопиющих случаях».

— Она обвинила меня в убийстве. Трудно придумать более «вопиющий» случай.

— Но у неё не было против тебя ни единой прямой улики, — сказала Жасмель. — Это делает её действия недостаточно необоснованными — вернее, таковыми их может посчитать арбитр.

Адекор покачал головой.

— Не думаю, что на Сард этот аргумент произведёт впечатление.

— Да, но Сард не может слушать встречный иск; таков закон. Ты будешь выступать перед другим арбитром.

— Правда? Тогда, возможно, стоило бы попробовать. Но… но моя цель не затянуть этот процесс, а поскорее его закончить, чтобы освободиться от судебного надзора и вернуться в лабораторию.

— О, я согласна, что выдвигать встречный иск тебе не стоит. Но предположение о том, что ты мог бы это сделать, возможно, помогло бы тебе добиться правды.

— Правды? Какой правды?

— Правды о том, почему Даклар так настойчиво тебя преследует.

— Так ты знаешь, почему? — спросил Адекор.

Жасмель опустила глаза.

— Я не знала до сегодняшнего дня, но…

— Но что?

— Я не могу тебе сказать. Если ты это узнаешь, то только от самой Даклар.

Глава 36

Рубен, Луиза, понтер и Мэри сидели вокруг стола у Рубена на кухне. Все, кроме Луизы, ели гамбургеры; перед Луизой стояла тарелка салата.

По-видимому, в мире Понтера было принято есть руками в перчатках. Понтер не любил пользоваться столовыми приборами, и гамбургер оказался приемлемым компромиссом. Он не ел булочку, но пользовался ею, как ухваткой: выдвигал мясо между её половинками и откусывал высунувшуюся часть.

— Стало быть, Понтер, — сказала Луиза, заводя разговор, — вы живёте один? Я имею в виду, в вашем мире.

Понтер покачал головой.

— Нет. Я жил с Адекором.

— Адекор, — повторила Мэри. — Так звали того, с кем вы вместе работали.

— Да, — сказал Понтер. — Но он также мой партнёр.

— В смысле, ваш бизнес-партнёр? — сказала Мэри.

— Ну, это тоже, я полагаю. Но он также мой «партнёр»; мы это так называем. Мы живём в одном доме.

— А, — сказала Мэри. — Вы соседи.

— Да.

— Вы делите расходы и обязанности.

— Да. И еду, и постель, и…

Мэри обозлилась на себя за то, как подпрыгнуло при этих словах её сердце. Она была знакома со многими геями; просто ей было привычнее, когда они выходили из шкафов [32], а не выпрыгивали из межпространственных порталов.

— Так вы гей! — воскликнула Луиза. — Круто!

— На самом деле дома я был счастливее [33], — ответил Понтер.

— Нет-нет-нет, — сказала Луиза. — Не счастливый. Гей. Гомосексуалист. — Би-ип. — Тот, кто вступает в сексуальные отношения с лицами того же пола: мужчина, который занимается сексом с другими мужчинами, или женщина, которая занимается сексом с другими женщинами.

Понтер выглядел более озадаченно, чем когда бы то ни было раньше.

— Невозможно заниматься сексом с представителем того же пола. Секс — это потенциально репродуктивный акт, который требует участия самца и самки.

— Ну, ладно, секс не в смысле полового акта, — сказала Луиза, — а в смысле интимного контакта, ну вы знаете — скажем так, нежное соприкасание… гениталий.

— О, — сказал Понтер. — Да. Мы с Адекором это делали.

— Вот это у нас и значит быть гомосексуалистом, — сказал Рубен. — Когда имеют подобные контакты только с представителями своего пола.

— Только? — удивлённо переспросил Понтер. — В смысле, исключительно? Нет-нет-нет. Адекор и я живём вместе, пока Двое Порознь, но когда Двое становятся Одним, мы, конечно же имели… Лу, как вы это назвали? — нежное соприкосновение гениталий каждый со своей женщиной… ну, в моём случае так было до того, как Класт, моя женщина, умерла.

— Ах, — сказала Мэри. — Вы бисексуал. — Би-ип. — Вы совершаете генитальные контакты как с мужчинами, так и с женщинами.

— Да.

— В вашем мире все такие? — спросила Луиза, вонзая вилку в горку салата. — Бисексуальные?

— Практически. — Понтер моргнул; до него, наконец, дошло. — Вы хотите сказать, что тут по-другому?

— О, да, — сказал Рубен. — По крайней мере, для большинства людей. То есть, конечно, среди нас есть какое количество бисексуалов и довольно много геев — гомосексуальных людей. Но подавляющее большинство гетеросексуальны. Это значит, что они вступают в интимную связь лишь с представителями противоположного пола.

— Как скучно, — сказал Понтер.

Луиза захихикала. Потом, успокоившись, сказала:

— И что же, у вас есть дети?

— Две дочери, — сказал Понтер, кивнув. — Жасмель и Мегамег.

— Красивые имена, — сказала Луиза.

Понтер погрустнел, очевидно, вспомнив, что, скорее всего, никогда больше их не увидит.

Рубен, очевидно, догадался об этом и попытался перевести разговор на менее личную тему.

— Так что это за Двое, которые становятся Одним, которых вы упомянули? О чем это вообще?

— В моём мире мужчины и женщины большую часть времени живут отдельно…

— Бинфорд! — воскликнула Мэри.

— Нет, это не так, — запротестовал Понтер.

— Нет-нет, это не ругательство, — объяснила Мэри. — Это имя человека. Льюис Бинфорд — антрополог, у которого была как раз такая теория: что неандертальские мужчины и женщины на нашей версии Земли жили отдельно друг от друга. Он сделал такой вывод по результатам раскопок в Комб-Греналь во Франции.

— Он был прав, — сказала Понтер. — Женщины живут в Центрах наших территорий, мужчины — на Окраинах. Но раз в месяц мы, мужчины, приходим в Центр и проводим четыре дня с женщинами; в это время, как мы говорим, «Двое становятся Одним».

— Фи-еста! — воскликнула Луиза, широко улыбаясь.

— Поразительно, — сказала Мэри.

— Это необходимо. Мы не производим еду так, как это делаете вы, поэтому должны держать численность населения под контролем.

Рубен посерьёзнел.

— Так эти «Двое становятся Одним» имеют какое-то отношение к контролю рождаемости?

Понтер кивнул.

— И к этому тоже. Дни встреч утверждаются Верховным Серым советом — собранием старейшин, нашим руководящим органом — так что обычно Двое становятся Одним, когда женщины неспособны зачать. Но когда приходит время произвести на свет новое поколение, даты сдвигаются, и мы встречаемся с женщинами тогда, когда шансы забеременеть максимальны.