Ассимиляция (СИ)

   Брис-старший был человеком слегка нелюдимым. Это в обществе переселенцев он стал своим и общительным. Брис-младший, несмотря на свою страшную профессию, был эмоциональным, хотя эмоциональность свою глушил. А ещё он был фаталистом-пессимистом. Иначе бы не стал киллером - самоубийцей.

   Сейчас во мне бушевала такая буря!.. И надо всем этим бушующим морем чувств всё ясней проступала обречённость: если они это сделают, я умру... Если они это сделают, буду виноватым только я. Мне казалось, маленькие призраки усвоили главные принципы человеческого сострадания, человеческого отношения к любой человеческой жизни... И вдруг такое... Сердце замирало при мысли, что вот сейчас они встанут, вытащат оружие...

   Мелькнула мысль: сказать им, что они уподобятся самим этим убийцам, если будут так действовать. А есть смысл - говорить? Если они уже убеждены в своём решении?

   ... Если они это сделают...

   Где, когда я допустил ошибку, воспитывая детей-призраков? Где все мы, переселенцы, не разглядели, что они растут всё-таки обособленно от других детей платформы? Что они думают иначе? Почему я этого не увидел? Я, считавшийся лучшим в работе с менталом?.. Только я во всём виноват. Понадеялись на меня, что всё вижу, что вовремя исправлю, а вот не смог...

   ... если они это сделают...

   "Брис... Ты чувствуешь опасность? - негромко спросил Мартин. - Вокруг тебя столько черноты. Ты чувствуешь смерть?"

   Ответить я не мог. Я увидел... Рука Кэвина сдвинулась к карману куртки. Лицо мальчишки жёсткое, сосредоточенное. Глаза полуприкрыты.

   Мои собственные ладони вздрогнули. Обрывки ремней, слегка задерживаясь на шершавом, съехали с плеч. Сильный жар обхватывал моё тело. Стороной я знал, что идёт сумасшедшая выработка адреналина. Мысли метались так, словно я не взрослый человек, а сам превратился в мальчишку, растерявшегося перед грузом неразрешимых проблем. Одно я знал точно: я не дам им убивать, как однажды не дал убить Карла.

   Скорее, им придётся убить меня.

   22.

   Медленно, но верно погружаясь в вязкие пучины отчаяния, я всё-таки сознавал несколько вещей. Главная. Мне вообще не хочется менять ситуацию. Мне хочется сидеть сложа руки и ждать. У моря погоды. Я устал что-либо делать за всех и за себя в том числе. Мне надоело мотаться и психовать за всех. Мне хочется, чтобы происходящее разрешилось либо кем-то другим либо подошло к решительному финалу. Ну да, по сути - самоубийство. Как там?.. "Какие сны в том странном сне приснятся, когда покров живого чувства снят?"* Или сны страшные? Не странные?..

   Другая вещь заключается в том, что я начинаю понимать, что третий Брис - глухой ипохондрик. Мало того что он пессимист до последней степени, так ещё и опускает руки при всякой возможности.

   И третье... Всё знать и всё понимать - это ещё не значит действовать.

   Вот так. От ступеньки с пониманием, что ничего не смог сделать для детей-призраков, - к ступени, шагни с которой - и ты мёртв.

   У меня есть несколько способов погибнуть. Самые близкие? Первый - ничего не делать и ждать, пока мальчишки убьют взрослых призраков. Второй - попытаться остановить мальчишек. И дождаться, что они убьют меня. Чтобы не мешал.

   Ипохондрик внутри криво ухмыльнулся. И тогда хоть один из них будет мучиться чувством вины за эту смерть... Эта мысль доставила мне извращённое удовольствие.

   Есть ещё чистый способ самоубийства. Не дожидаясь смерти со стороны, снять ограничения с ассимилированной твари внутри самого себя.

   Моя голова внезапно мотнулась. Я моргнул и увидел Мартина, который, вцепившись мне в отвороты куртки, изо всех сил трясёт меня.

   "Ты совсем сбрендил?! Ты всех нас сейчас убьёшь!"

   Оглядевшись, я сообразил, что вот-вот произойдёт третий способ самоубийства - группового. Злобный визг тварей, которые всё никак не могли выколупать жратву из неудобной для вскрытия консервы, превратился в торжествующий. Замолк мотор. Вертолёт на мгновения провис в воздухе, словно нерешительно примериваясь, куда именно падать. Слышно ещё сквозь визг, как устало крутятся его лопасти...

   Почему - "ты"? Почему Мартин обвиняет меня в неисправности вертолёта?

   Вон оно что... Утопая в безмерной жалости к себе, наплевав на собственную жизнь, а заодно на жизни всех в вертолёте, я не заметил, что пространство вокруг меня наполнилось деструктивной энергией. "Чернота! Ты чувствуешь смерть?" - недавно спросил Мартин, а я не обратил на его слова ни малейшего внимания. Звоночка не услышал... Расхлёбывай теперь...

   Кэвин стоял посреди отсека, растерянно озираясь. Ну да, левитацией заниматься мы ещё не пробовали - хмуро усмехнулся я. И встал. Несколько секунд у нас ещё есть. В сущности, Мартин вовремя меня за грудки схватил.

   Вертолёт сначала медленно, а потом по нарастающей рванул к земле Сциллы.

   Обернувшийся ко мне Кэвин стоял и просто смотрел. В глазах недоумение. В таком возрасте не думаешь, что смерть может подстерегать за любым углом...

   Промелькнуло воспоминание. И Брис-старший, и Брис-младший одинаково хорошо работали, если попадали в цейтнот или ситуацию заведомо пропащую. Особенно, если она может грозить реальной смертью. Кажется, по наследству эта особенность перешла и к Брису-третьему.

   Хватит растекаться!.. Я встал со скамьи и сел на пол, скрестив ноги. За работу.

   Голова назад. "Есть упоение в бою..." Позвоночник немедленно выгнуло, меня словно потянуло к потолку, а если с закрытыми глазами - то к высоким серым небесам Сциллы. "И бездны мрачной на краю..." Ещё неуверенно, но поднялись руки. Спина снова согнулась, будто большая неуклюжая птица, забывшая о полётах, пытается вспомнить, как это: расправить крылья - и взлететь. "И в разъярённом океане..." Кто-то со стороны усмехнулся: хочешь своими "ещё не появившимися крыльями" вытянуть громадную машину? "Средь грозных волн и бурной тьмы..." Потоки воздуха колебались, поддерживая мои руки. Не знаю, как чувствует себя птица, но меня начало поднимать... Пока в моём воображении... Я слушал странные, грозные слова, которые не просто поднимали меня, а вздымали. Слова, которые становились колдовским заклятием. "Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья - Бессмертья, может быть залог!"**

   Спина распрямилась. Напротив - на коленях - Мартин. Кэвин всё ещё стоит - в тупой прострации: глаза широко раскрыты, на лице ужас. И проку от него...

   Сквозь визг тварей - вопли-переклики призраков, пришедших в себя от неожиданности. Они всё ещё стреляют по шавкам, но уже как-то неуверенно, всполошённо, точно сомневаясь в целесообразности стрельбы.

   Нам некогда. В кабине и в отсеке как будто клубится густой чёрный туман, и его качественные характеристики немедленно надо изменить, пока машина и впрямь не рухнула на землю... Сначала я пытался взять ментал с поверхности, но дотянуться до него через облепивших корпус машины тварей, закрытых жёсткой пси-защитой, почти невозможно. Стараясь соображать рационально в этой чертовщине, я только начал присматриваться, можно ли сейчас попробовать преобразовать материальных тварей в энергию, что и делал недавно, как внезапно чуть не свалился - корпус вертолёта перекосило. А отсек обвеяло по-вечернему прохладным воздухом.

   Мы уже близко к поверхности, и ветер здесь довольно сильный. Ветер... Вот оно.

   Избавившись от всех мыслей, настроившись "на выход" из вертолёта и на структуру ветра, бушующего снаружи, я вдохнул. Подбородок дёрнулся кверху. Спина снова выпрямилась, руки взметнулись вверх. Поза молящего. О ветре. О его силе.

   Только на этот раз, пусть даже в такой позе, - не молю. Требую.

   С тех пор, как опробовал стихийную мощь на умирающем Карле, ни разу даже не подумал снова использовать силу стихий. Как-то не пришлось. Но сейчас... Закрыл глаза. Тело исчезло. Только потоки воздуха вихрем вокруг сознания, витающего где-то. Где - и понять нельзя. Зато на интуитивно-ментальном уровне вижу, как чёрная энергия моих недавних пораженческих мыслей лениво рассеивается, преобразуясь в нейтральную.