Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

Девушка радовалась тому, что им не слишком часто приходится пробираться вперед на четвереньках. Большую часть времени они все-таки шли, выпрямившись в полный рост или чуть согнувшись. Каждая клеточка ее тела особенно спина и колени - отчаянно ныла, протестуя против бесконечного, безнадежного перехода по усыпанному песком каменистому полу туннеля. Отдохнуть не удавалось даже во сне.

Рапсодия по-прежнему не понимала, как Грунтор умудряется протискивать свое мощное тело сквозь крошечные отверстия и тесные коридоры, где стены сдавливали со всех сторон даже хрупкую фигурку девушки. Когда Акмед наконец объявлял, что пришла пора передохнуть, - а это, как правило, происходило после того, как им удавалось выбраться из особенно сырого, узкого коридора, - Рапсодия проваливалась в тяжелый сон, который тут же наводняли кошмары.

Чем дальше путешественники продвигались, тем напряженнее, страшнее и мучительнее становились ее видения. Один раз Акмед даже пригрозил сбросить ее с Корня вниз. Когда места бывало недостаточно, она спала на Грунторе, находя в его сильных руках утешение и покой. Ей, правда, потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к его ухмыляющемуся зеленоватому лицу, которое первым делом представало перед нею, когда она просыпалась.

Как только они добрались до Оси Мира, Акмед сильно переменился. Он стал еще более сдержанным, даже отстраненным, словно прислушивался к чему-то, находящему далеко за пределами слышимости. Теперь он разговаривал со спутниками только шепотом, хотя не возражал, если они к нему обращались, и даже отвечал. Рапсодия, видя его сосредоточенность, старалась не мешать и потому общалась главным образом с Грунтором.

Когда места хватало для того, чтобы беседовать на ходу, фирболги учили ее своему языку, который назывался болгиш, - скорее ради соблюдения вежливости, чем по какой-то иной причине. Они разговаривали на болгише между собой, и потому Рапсодии казалось, что они пытаются исключить ее из своей компании. В те редкие моменты, когда позволяло освещение, девушка обучала Грунтора грамоте. Впрочем, уроки всегда быстро заканчивались.

Однажды Рапсодия проснулась, услышав, как Акмед бормочет во сне. Он выглядел страшно побледневшим, а его лицо блестело от пота. Туннель, по которому они шли вот уже несколько дней, был довольно узким. Время от времени им попадались обрушившиеся стены и потолки. Грунтор, несколько часов назад расчистивший дорогу от громадных каменных глыб, крепко спал и не знал, что его другу снится кошмар. Рапсодия приподняла голову с могучей груди великана и несколько мгновений наблюдала за Акмедом. Потом осторожно перебралась через болга и приблизилась к тому месту, где устроился дракианин.

И вдруг почувствовала, что внутри у нее все сжалось от сострадания к нему. Веки Акмеда непрерывно вздрагивали, он с трудом дышал и все время стонал. Рапсодия осторожно прикоснулась рукой к его лбу и прошептала тихонько:

- Акмед!..

Несколько секунд дракианин не мог выбраться из своего кошмара, но потом вдруг открыл глаза. Сна как не бывало.

- Что? - еще суше, чем обычно, спросил он.

- Ты в порядке?

- Да.

Она ласково погладила его по щеке - как ребенка, которому не спится ночью.

- Мне кажется, тебе приснился кошмар.

На нее уставились непохожие друг на друга глаза.

- А ты думала, единственная обладаешь такой привилегией?

Рапсодия отшатнулась, словно он ее ударил. Его глаза метали молнии, и Рапсодия почему-то подумала о квеллане, который безжалостно отправляет диски в намеченную жертву.

- Нет, конечно же нет, - пробормотала девушка. - Я только... ладно, неважно.

Она ползком вернулась к Грунтору, который тоже проснулся, и снова устроилась на его мускулистой груди. Она собиралась спросить у Акмеда, что ему приснилось, но, увидев его реакцию, подумала, что, пожалуй, не хочет знать, чего мог так сильно испугаться бесстрашный дракианин. Грунтор закрыл глаза и постарался прогнать из головы все неприятные мысли. В отличие от Рапсодии, он знал.

Наконец Акмед, казалось, нашел то, что искал. Они оказались в такой большой пещере, что ее стены невозможно было разглядеть в темноте. Дракианин замедлил шаг, а вскоре и вовсе остановился.

- Ждите здесь и постарайтесь не шуметь, - тихо приказал он. - Если я не вернусь к тому времени, когда вы проснетесь, идите дальше без меня.

Прежде чем Рапсодия успела задать ему хотя бы один вопрос, он исчез.

Она повернулась и посмотрела на Грунтора, чтобы понять, что происходит, и тут ей стало не по себе. Такого мрачного выражения лица у болга она еще ни разу не видела.

- Что он делает? - испуганно прошептала девушка.

Великан протянул ей руку и молча усадил на пол. Воздух здесь был холоднее, чем обычно, и Грунтор распахнул плащ, приглашая девушку положить голову ему на плечо. Рапсодия устроилась поудобнее, и великан укутал ее, прижимая к себе. Потом медленно выдохнул и уставился в черный мрак у себя над головой.

"Наверное, где-то там есть потолок", - подумала Рапсодия.

- Отдыхай, мисси, - сказал великан. И она послушалась.

Акмед бросил последний взгляд на громадную пещеру, перебрался через Корень и шагнул в проход, который наконец предстал его глазам. В отличие от остальных туннелей, здесь не было ответвлений Корня. Проход лежал пустой, безмолвный, окутанный мраком.

Акмед уже довольно долго следовал за едва слышным, мерцающим биением сердца. В первый раз он уловил этот шепот, когда они покинули стержневой корень и выбрались на Ось Мира. Проникая в громкий голос Дерева, этот звук далеким эхом трепетал под ногами дракианина.

Когда они с Грунтором строили планы побега с Серендаира, Акмед первым заявил, что они должны любой ценой держаться подальше от этого места. Внутри туннеля, свернувшись кольцами в теле Земли, лежала ужасная судьба Острова. Акмед знал о существовании чудовища и о том, что оно должно пробудиться. Это знание отчасти и послужило причиной того, что Акмед решил покинуть Остров. Впрочем, дракианин предполагал, что своего часа ждет еще одно, куда более страшное существо. Он видел его собственными глазами там, в пустыне, за разрушенным земляным мостом.