«Если», 1996 № 06

Дредноут возглавлял шествие между рядами кукурузы. Было жарко и пыльно, и усталость никуда от меня не делась, да еще вдобавок нахальная крошечная мошка так и норовила залететь в нос. Я чесал его, чихал и вдруг уткнулся в широкую спину Неутомимого.

— Слава Дому и Счастью Выживания! — провозгласил он.

— Слава, слава и добро пожаловать, отважный Защитник, — ответил голос. Тонкий и приятный. Женский. Мы снова пошли вперед, и я, чихая и почесывая нос, поравнялся с коренастой фигурой провожатого. На миг моим глазам открылась мирная буколическая картинка: женщина и трое или четверо детей мотыжат поле.

Да, всего лишь на миг. Ибо в следующую секунду женщина увидела меня и завопила:

— День Вторжения!

Дальнейшее все происходило с невероятной быстротой. Дети распластались на земле, а она ухватилась за тяжелый пистолет, висящий на шее. Вскинула и открыла огонь.

Мы попадали наземь быстрее, чем дети. Дредноут орал, пистолет трещал, пули свистели и взрывались среди кукурузы.

— Прекрати! Не надо! Это не Вторжение! Хватит! Хватит!

По-моему, женщина не слышала. Пытаясь отползти по черному пару, я видел, как она исступленно нажимает на спусковой крючок: глаза выпучены, белые зубы утоплены в нижней губе. От верной смерти нас спасала только сильная отдача пистолета: от первого выстрела мушка вскидывалась на дыбы, и почти вся очередь уходила в зенит.

Это закончилось так же внезапно, как и началось. Дети исчезли. Неутомимый, вырвав у женщины пистолет, хлопал ее по спине, чтобы унять истерические рыдания.

— Отличная выучка, — одобрил Дредноут. — Неподступная — прекрасная женщина и хорошая мать…

— И, к счастью для нас, никудышный снайпер, — добавил я. — Тебя не затруднит объяснить, что произошло?

— Тренировка. Выживание. За многие поколения это превратилось в инстинкт. Пока в Галактике — война, мы жаждем только мира. Мы выживаем. Пусть другие истребляют себя, но мы выживем во что бы то ни стало!

Тирада обещала перейти в проповедь, но я помешал этому.

— Стоп! Одну минуточку. Со времен Раскола и Галактических войн прошло несколько веков. Сейчас повсюду мир.

Он опустил кулак, стиснутый до белизны в суставах, вздохнул, снова поднял и почесал им нос.

— Я знаю. И не только я. Но большинство не хочет смотреть правде в глаза. Не может. Нас слишком долго учили выживанию — и ничему другому. Никто и никогда не готовил нас к жизни без войны. Без угрозы вторжения. Кое-кто собирается, думает… О будущем. Мы выбрали предводителя… а большего я тебе не открою. Не смею.

Он умолк. К нам бегом вернулся Неутомимый.

— Пришла депеша: пора уходить. Зона поиска расширена. Если не будем мешкать, обгоним преследователей и доберемся до явки. Поспешим!

Мы поспешили, хотя я уже еле переставлял ноги. Оказывается, подниматься по винтовой лестнице гораздо труднее, чем спускаться. От Флойда не укрылось, что я едва дышу, и если бы он не тащил меня за собой, я бы не осилил восхождение.

И снова — в темные туннели. Я весьма туманно осознавал присутствие двух заговорщиков, Флойда и семенящего Бобика. Когда мы наконец остановились, я сполз по стенке. Стоит ли ждать, когда подействует яд? Лучше умереть, не сходя с этого места.

— Вы останетесь здесь, с Дредноутом, — распорядился Неутомимый. — За вами придут.

Мы прождали несколько минут, и за это время наш часовой не ответил ни на один вопрос.

— Продолжать движение! — скомандовал кто-то из темноты.

Мы подчинились. И вошли в тускло освещенный зал, хотя поначалу свет нашим привыкшим к темноте глазам казался невыносимо ярким. В зале наличествовал стол, за ним лицом к нам восседало полдюжины молодых людей, наряженных по той же моде, что и наши проводники.

— Стойте здесь, — показал Неутомимый, затем они с Дредноутом подсели к своим.

— Как насчет стульев?

Вопрос остался без внимания. Бобик, уязвленный не меньше моего, запрыгнул на стол и гавкнул, но чтобы не угодить под кулак, был вынужден мигом соскочить на пол.

— Заткнитесь, — предложил один из гостеприимных хозяев. — Мы ждем приказа. Альфамега, мы здесь.

Все повернули головы и уставились на стол, посреди которого лежала красная коробочка. Обыкновенная пластиковая коробочка, ничем не примечательная, кроме зарешеченного отверстия в боку.

— Двое Внешних, о которых вы докладывали, тоже здесь? — поинтересовалась коробка ровным механическим голосом, несомненно, пропущенным через искажатель речи.

— Да.

— Внешние, я обращаюсь к вам. Мне доложили, что вы прибыли, разыскивая похищенный предмет.

— Все верно, говорящая коробка.

— Каково предназначение этой вещи?

— Это ты нам скажи. Ты же его стибрила. — Меня уже подташнивало от всей этой муры с плащами и кинжалами.

— Ты ведешь себя неподобающе. Отвечай на вопрос или будешь наказан.

Я набрал полную грудь воздуха… и прикусил язык.

— А что, меня устраивает, — весело произнес Флойд, тоже сытый по горло.

Уж не знаю, к чему бы привела дискуссия, если бы в эту самую минуту не зазвучал частый топот и в зал не влетел юноша с диким ужасом в глазах.

— Тревога! Рядом патруль!

Истерическую ноту в его голосе усилило буханье множества ног. И тут же выяснилось, что заговорщики, по крайней мере, об одном позаботились — об отходе. В стене отворилась потайная дверь, и возле нее тотчас возникла давка. Вновь прибывший, должно быть, предвидел такую реакцию — он кинулся к выходу в числе первых.

У меня на пути оказался стол. Я перевалился через него, подскочил к двери, но она лязгнула перед носом. Я дал ей пинка, однако толку не добился и оглянулся на притихшую коробочку.

— Альфамега, говори! Как отсюда смыться?

Коробка затрещала и вспыхнула, растекшись пластмассовой лужицей.

— Спасибо, — сказал я.

— А что, другого выхода нет? — полюбопытствовал Флойд.

— Пока не вижу.

Топот раздавался совсем рядом. Пока я выуживал из кармана газовую гранату, в зал ворвалась лавина вооруженных людей.

Пришлось заняться ею вплотную. Флойд повалил первых трех, я сцепился с двумя следующими. Дело приняло серьезный оборот: подбегали все новые солдаты. Кое-кто носил панцирь, и все без исключения — островерхие шлемы с прозрачными забралами. Стрелять они не пытались, зато с удовольствием размахивали винтовками, точно дубинами.

Кто-то славно двинул меня по затылку, я зашатался и рухнул. Прежде чем они накинулись, я увидел Бобика — он как паук вскарабкался по стене и исчез во мраке под потолком. Тут меня еще разок треснули по черепу, и я тоже погрузился во мрак. Надо сказать, не без удовольствия.

— Джим, тебе не стало лучше? — донеслось издалека, и я ощутил на лбу что-то влажное и прохладное.

— Шбша… — выдавил я. Или что-то вроде. Пожевал пересохшими губами и открыл глаза. Перед ними раскачивалась мутная физиономия Флойда. Он снова положил мне на лоб мокрую тряпку. В жизни не испытывал ничего приятнее.

— Ты здорово схлопотал по затылку, — объяснил он. — А мне не так круто досталось.

Я хотел было спросить: «Где мы?» — но вовремя сообразил, что не стоит задавать глупые вопросы, когда и так все ясно. В данном случае хватило одного намека, чтобы понять все — решетчатой двери. Я сел. Боже, какая пытка! Флойд подал пластмассовую чашку с водой. Я, булькая, осушил ее и протянул обратно — хочу, мол, еще. Потом ощупал карманы и швы брюк. Напрасная надежда: все припрятанное оружие исчезло.

— Ты собак тут поблизости не видал?

— Не-а.

Вот, значит, как? Получил по башке. Угодил в плен. Брошен в беде лучшим другом человека. И все это — в земных недрах, где челюстефон скорее всего бесполезен. На всякий случай я стиснул зубы и воззвал о помощи, но не услышал даже треска статики.

— Ничего, могло быть и хуже, — бодро заявил Флойд, и мне захотелось его пристрелить. Но я не успел даже послать его к черту. К решетке подошел человек, и Флойд получил заслуженную отповедь:

— Будет и хуже. Вы моментально умрете, если попытаетесь дотронуться до меня или до Смертомата. Ясно?