ПРОСНУТЬСЯ ЖИВЫМ

«Я счастлив, что я этой силы частица!»

Типа того.

А у Расы, особенно у сильной Расы, должна быть своя история. Или мифология. Или, уж если совсем с национальной памятью туговато, что-нибудь легендарное, передаваемое из поколения в поколение при помощи особых ритуальных танцев хвоста и оригинального шипения, вколоченного инстинктами.

Когда Младшие обиделись на Повелителя-Призывающего за то, что он не захотел их слушать (а он должен был слушать, такова договоренность меж Призывающим и Призванными, освященная веками!), они еще сильнее почувствовали свое одиночество.

Обманутостъ.

Покинутость.

И прочней сплотили ряды.

Мы вам не хухры-мухры!

Мы вам Раса.

У нас даже свои скинхеды есть. Из аспидов. С девизом: «Пустыня для лохов, Москва для змеюков!»

Ясно, с кем вы не хотите считаться?…

Но сейчас не об этом. У Расы, приличной, а не от балды состряпанной, должно иметься хоть что-то легендарное. С мечами там, непокоренными твердынями, возвращенными государями…

Чтоб, короче, и героика имелась, и патетика.

Ну, еще можно слегонца эротики добавить, хотя вообще толковым Расам лирика не в кайф.

А вот что-нибудь героическое, да с уклоном в мистический триллер - в самый раз.

И припомнилась тут змеиной Расе одна запылившаяся по причине исторической ненадобности легенда (у всех других рас легенд к тому времени и так было просто завались, хоть мешками на базар носи). А эту вот змеи подобрали.

Вдруг пригодится?

Самые старые змеи, у которых маразм уже во всей спинномозговой жидкости булькал, рассказывали молодым, не прошедшим и первой линьки потомкам эту легенду так:

«Жили когда-то на вершине самой высокой горы мира две женщины. Точнее, богини, потому что были бессмертны, питались только целебным горным воздухом и не парили себе мозги низменными земными проблемами.

Но зато и скучно им было - хоть башку о камни разбей. А и разобьешь - толку чуть: опять будешь продолжать жить, только с разбитой башкой, а это несимпатично.

И однажды одна из богинь решила податься в приключения, затеять авантюру, короче, смыться со своей божественной горы, пока вторая бессмертная изображала крепкий сон. И смылась. Вместе с подходящим по расписанию ледником. Попала она в богатый мир земной флоры и фауны, завосхищалась и запечалилась одновременно: чего это я, как дура, на вершине мира сижу, никаких развлечений не имею, а тут жизнь кипит: пестики-тычинки, вегетация-возгонка, черешкование-почкование. Одно слово, происхождение видов. Заведу-ка я себе хоть кактус - на алтарь свой поставить и из фауны томагочи какого-нибудь прихвачу. Или там покемона.

Но звери тоже не дураки были, понимали: богиня-существо высоковольтное, живет почти в безвоздушном пространстве при температуре, близкой к абсолютному нулю; ручным зверьком у нее быть - дело гиблое. Однако в любом сообществе найдутся либо круглые идиоты, либо прохиндейнейшие хитрецы. И змей не был идиотом. Змей был самым хитрым из всех зверей земных. Вот и подкатился к богине, прошипел интимно:

- Ж-желаете-с-с-с у-с-с-сыновитъ?

Она и согласилась, повесила себе на плечи аспида. И домой - на вершину мира, а то середь флоры-фауны солнце ей здорово нежную кожу припекать взялось.

Возвращается, а богиня-коллега вовсю уже глазами молнии раскидывает, возмущается:

- Прогуливалась, значит?! Загорела, прямо как в солярии! А че это за шнурок у тебя на шее болтается, мне рожи корчит?

Та и объяснила - змей это, мой ручной домашний зверек, и от сего часу беру я, богиня такая-то, всех змей и прочих пресмыкающихся под свой божественный патронаж. Выкуси, мол!

А змей только скалится - над второй богиней глумится помаленьку.

Той это, конечно, прямое нанесение морального ущерба. Пометала она молнии, пару ледников спустила, глобальное потепление, а потом р-раз! - глобальное похолодание устроила (тогда-то динозавры и передохли), а потом и говорит:

- Па-а-адумаешь, змею завела. Примитив. Хорошо хоть кактус сюда не додумалась припереть.

- У тебя и того нет! - хорохорится богиня со змеем.

- А мне и не надо. Я сама по себе - круче всех крутых! Потому что я отныне знаешь кем буду?!

- Ну-ну, пофантазируй…

- Аз есмь Приходящая Завтра! - рявкнула богиня так, что самая высокая гора мира сотряслась аж до самого основания.

Змеиная богиня тоже взволновалась и говорит:

- Ты че, мать, приболела никак? Смертью решила стать? Так поздно, вакансий нет, запустили уже рабочую модель. Аж в докембрийском периоде. Или в силурийском? Блин, слаба я в этих временных отрезках…

А та ей:

- Я буду смертью для тех, кого ты взяла под свое покровительство. Особой смертью, навороченной такой, что зашибись. Приходящая Завтра - круто звучит, а? Теперь твои змеи не будут хавалки нахально раззявливать и хвост веером держать! Будут тихие, незаметные, задумчивые. И всегда будут думать-бояться: когда же явится она, Приходящая Завтра? И будут вести праведный образ жизни, потому как за всякие похабства я им по смерти такой даун-хаус устрою, что только держись!

От такой суровой пророческой речи даже нахальный змей сник и уже пожалел, что с богиней связался, в доверие втерся. А та не сдается, статус-кво держит:

- Договорились. Я отныне и вовек змей защищаю и повелеваю ими.

- А я прихожу, чтоб забрать их жизни.

- Да, только ты заранее предупреждай их: типа все, кончилась лафа, братва, Прихожу Завтра.

- Лады.

Так и стала змеиная Раса нести из поколения в поколение веру о двух богинях:

о бледной, снеговой белизны и вооруженной мечом изо льда Приходящей Завтра, Змеиной Смерти,

и о бронзово-загорелой, смуглой, золотоглазой, гибкой, как сами змеи, стремительной, насмешливой и обольстительной хранительнице и властительнице змеиных жизней.

Царице Аганри.

А почему змеи именно сейчас вспомнили о своих легендах и богинях? Так ведь всегда и бывает: пока не появится на горизонте крупная неприятность, о наличии над тобой высших управленческих кадров стараешься не думать.

Неприятность возникла.

И змеи принялись за анализ этой Неприятности:

Во-первых, их стали убивать. Много.

Во-вторых, Старшие слишком увлеклись своей охотой и забыли про Младших. А Младшие не знали, что делать: жить по своей воле или все еще стараться исполнить волю Призывающего?

Но Призывающий оставил их. Практически предал.

Это в-третьих.

Не так уж мало причин для того, чтобы воззвать к своей богине.

К бронзоволикой Царице Аганри, никогда не дающей своих в обиду.

И скорее взывать, скорее!…

Чтобы успеть вызвать покровительницу до того, как перед змеиными глазами раскроется ледяная щель-пасть и дохнет холодным обещанием:

- Я, пожалуй, приду. Завтра».

Викентию показалось, что прошла целая вечность и еще ее половинка, пока они поднялись на поверхность. «Они» - разумеется, Элпфис, сам Викентий и поручик Кирилл Шапкуненко. Неожиданно для всех за этой компанией увязался и эльф, хотя его предупреждали, что на поверхности он в своем плаще, лосинах-мокасинах, да еще и с арфой только народ будет пугать. Но Логовайтис уперся, и пришлось ему уступить.

К выходу шли какими-то окольными дорогами, перелезали через завалы старых шпал (Викентий порадовался, что снова одет по-человечески; в смокинге он бы по таким дебрям много не полазил), аккуратно просачивались меж толстенных кабелей непонятного назначения, распугивали светом крошечных фонариков-карандашей всякую мелкую нежить, обосновавшуюся в этой запредельной глуши. Нежить была страшненькая, скандальная, но безобидная, дорогу уступала, платы за проход не требовала, понтов не кидала.