Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)

Ракетные береговые установки американцев имели открытое базирование, но были и вертикального старта в закрытых защищённых контейнерах, большая часть которых относилась к противовоздушной обороне. Автоматика, запутанная блуждающими электронами, всё же разродилась противоракетным залпом. Атакующие самолёты гибли десятками, с неба посыпались пылающие «Кометы» и «Метеоры», оправдывая своё название. Однако поток монопланов с красными кругами на плоскостях и с бомбами под фюзеляжем не убывал. Сбитые японские лётчики, не задумываясь, направляли свои самолёты на то малое, что ещё выпускало в небо огненные шлейфы или трассеры огня и ценой своей гибели изрядно смазали набирающее обороты зенитное противодействие.

Артиллерийское вооружение защищавшихся было представлено неизменными 20-мм «Вулкан-Фаланкс». Воя приводами, шаря единым блоком с торчащими в небо стволами, скорострельные установки, не видели разницу: манёвренный ли это истребитель или тяжёлый и менее поворотливый бомбардировщик — упругие жгуты трассирующих снарядов полосовали небо, находя хаотично мечущиеся цели. Несмотря на то, что индивидуальная автоматическая система наведения и сопровождения целей не всегда адекватно работала из-за атмосферных явлений, «фаланксы» оказались весьма эффективным.

Пока 800 килограммовая бомба не оборвала централизованную энергоподачу. Переход на резервную систему питания и автономные источники положения не исправил, напряжение в сети стало прыгать, электроприводы зенитных комплексов не тянули, не поспевая за командами системы наведения.

Выслеживая по дымным длинным лепесткам фонтанирующих ракет и сверкающим дорожкам трассеров расположение систем ПВО, пилоты «Каваниши» умудрялись за несколько минут выпустить весь боекомплект, справедливо полагая, что в скоротечном бою у них может и не представиться больше шанса отыграть по-полной. Двадцатимиллиметровые снаряды с четырёх пушек истребителя перехлёстывались с такими же миллиметрами «Фаланксов» в равной степени мочаля и грызя друг друга.

За полчаса на Гротон было сброшено восемьдесят четыре с половиной тонны бомб. Гротон, городишко сам по себе небольшой, а если учесть целенаправленность нанесения ударов по военным объектам — бомбовая плотность была весьма значительной. Бомбардировщики, скинув смертоносный груз, уходили в сторону океанского побережья по руслу реки, по пути обстреливая военные объекты и причалы, ещё не захваченные отрядами десанта с малых судов японского флота.

В небе над базой носились истребители, подчиняясь своему боевому порядку, расстреливали мечущиеся фигурки и активную боевую технику, а то и просто работая по дымам, потому как

через сорок минут небо над Гротоном заволокло дымом до нулевой видимости.

Потеряв две трети самолётов, по команде авиакрыло потянулось к неизвестности в сторону океана.

Предполагаемая мгновенная ракетная контратака по кораблям, заставила японцев искать альтернативные способы сохранения авиации. Поэтому лётчики с замирание сердца вглядывались вперёд, ожидая увидеть чёрные столбы дыма горящих авианосцев.

Но все ровно, даже самые оптимистичные из них готовились посадить самолёты на заранее обозначенные импровизированные аэродромы, (попросту шоссе) с поджидающими в условных, обозначенных на картах местах командами техников и заправщиков. Слишком опасны были большие корабли, представлявшие собой отличную мишень, при попадании одной крылатой ракеты, легко переходящие в разряд коллективной могилы на воде, а потом и под водой.

Завидев сигнальный дым зелёного цвета, лётчики заходили на посадку.

В это время с причаливших прямо к пирсам десантных кораблей, части 35-ой армии генерала Судзуки захватывали военный порт, прилегающие склады и постройки.

Основной бой держался у полуразрушенных зданий казарм, стоящих от берега в трёхстах метрах. По городку расползались пешком и на конфискованных машинах отряды зачистки, то и дело слышались выстрелы и взрывы, порой вой сирен машин живучих полицейских.

Высадились прямо в черте города на забетонированной набережной. Спешили, потому по ходу перестраивались в нечто мобильной походной колоны, с лёгким разведавангардом, основной группой с пулемётами и ещё каким-то оружием (Пашка не разобрал). Сам он оказался сзади, что его вполне устраивало.

Вокруг возвышались многоэтажные постройки, у обочин стояли вполне современные автомобили, Павел автоматически опознавал некоторые марки, продолжая недоумевать и прислушиваться к своим ощущениям.

«Простреленная (по воспоминаниям) грудь не болит, а вот копчик, поддетый этим хреновым самураем (унтером или прапором — судя по нашивкам) до сих пор ноет. А ещё начала сбиваться дыхалка, хоть он сейчас и натренированный и крепенький весь такой, и брюшко отсутствует, — он вдруг понял, почему показался себе подростком, — он же сейчас японец! Поэтому и ощущает себя после своих „метр девяносто“ таким мелким.

Чем же они меня там в операционной наширяли, что мне тут такое кино крутится»?

Лёйтенант (командир отряда) сверялся с картой в основном на ходу и молча, рукой и? указывал направление, лишь пару раз тупанул, закрутившись на месте пытаясь сориентироваться.

Фактически отряд, скрытно просачиваясь через жилые кварталы, избегая широких и возможно (не смотря на предутренние часы) оживлённых улиц. И всё ровно иногда попадались местные жители — редкие пешеходы недоумённо и недоверчиво пялились на бегущих вооружённых людей.

Бежали они уже не меньше двадцати минут почти без остановок. Пашка втянулся пообвык, труси?л не отставая, ловя широко открытым ртом воздух и всем своим вниманьем короткие фразы, которыми перебрасывались японцы, тут же переводил.

«Интересно-о-о»!

В этот момент лейтенант гаркнул команду и отряд остановился. Как понял Павел, впереди было нечто похожее на КПП военной части, и отряд занял позицию для броска через открытое пространство.

«Вообще халява, — оценил объект атаки Павел, — ни тебе бетонных отбойников, ни зоны отчуждения — машины стоят почти впритык к ограде. Можно преспокойно подобраться,

прикрываясь ихними жирными „бьюиками“ и поснимать всю охрану».

Павел наконец примерно понял, где они находятся. Если верить надписям на номерах автомобилей — это Америка, Штаты.

Однако у лейтенанта были свои планы.

— Ждём, — коротко бросил он, поглядывая то на часы, то на небо.

«Тут волей неволей всё начнёшь воспринимать как реальность»!

Пашка, воспользовавшись паузой, стал приглядываться к солдатам своего отряда.

Японцы, нагруженные амуницией, тяжело дыша после бега, поприседали кто где, растаращившись в разные стороны стволами. Некоторые неторопливо надевали прямо поверх полевых кепи стальные каски.

«Да—а—а! Типажи ещё те! Это тебе не улыбчиво-вежливые японские туристы с фотоаппаратами. И не европеизированные жители Токио. Лица…, хм, что-то в них дикое. А уж эти усы у унтера вообще аля „хай гитлер“. Кто сейчас такие носит»?

Павел обратил внимание, что у большинства в отряде армейские знаки отличия. А у некоторых нашивки с якорем — флот. Кстати и у него — якорь, хризантема и две лычки.

«Простенько всё. Что-то вроде матроса второй статьи? Командует точно лейтенант — две звезды, ну не подпол же?! Уж больно молод. А прапор-унтер он и в Африке прапор, судя по замашкам».

Взгляд зацепился за сжимаемое ближайшим солдатом оружие.

«Так! У большинства что-то похожее на пистолет-пулемёт „Бергманн“, или японский аналог. А чего же это меня обделили? Чем воевать то? „Арисака“, даже гранат нет»!

Он похлопал себя по подсумкам и вшитым кармашкам. Нашёл нож, запасные обоймы. На поясном ремне — каска, противогаз. Потом извлёк продолговатый футляр.

«Во, как»!

В футляре хранился оптический прицел. Повертев его в руках, он попытался приладить его к винтовке. Ничего сложного. Про «Бергманн» он знал из интернета (всё-таки это «швейцарец» — у японских переделок штык должен быть), а вот с «Арисакой» он познакомился на «срочной» в Афгане. Там не то, что «японку» мировой войны или «Энфилд» — кремневые ружья 18 века отыскать можно было.