Журнал «Если» 2008 № 05

— Неужели ты так хотела со мной повидаться? — Наверное, это прозвучало глупо, но мне действительно никогда не приходило в голову, что такая девушка, как Пэм, может совершить столько усилий ради меня.

— Да. Я знала, что ты не сможешь устроить встречу со мной, поскольку я живу дальше во времени. Но… ты ведь был в этом заинтересован?

— Еще как, — воскликнул я. — Мне надо об этом сказать?

— Если хочешь. И если это действительно так.

— Тогда скажу. Пэм, я влюбился в тебя еще в Лондоне. Но не понимал этого, пока не встретил тебя снова. — Она радостно улыбнулась. — Я хочу быть с тобой.

Настало время для холодного душа реальности:

— Но каковы шансы, что мы сможем встречаться в будущем — вот так, как сейчас, в прошлом?

— Шансы невелики, — согласилась Пэм и торопливо добавила: —

Ты когда-нибудь задумывался об эмиграции?

— Эмиграции?! — Ее слова меня ошарашили. Разумеется, каждый темпоральный интервент в тот или иной момент подумывает о возможности перебраться в другое время — в один из тех веков, где приходилось работать, — и сделать его своим настоящим. Но мало кто решается на это. Правила очень строги, и мысль о том, чтобы лишиться всего, к чему привык, невыносима. Так что большинство никогда об этом не задумывается по-настоящему. — Ты это серьезно?

— Ну да. — Пэм снова села рядом со мной и, глядя в пол, взволнованно стиснула сплетенные пальцы. — Я не знала, стану ли просить тебя об этом. Не была абсолютно уверена, до тех пор пока не узнала тебя поближе. Но теперь я действительно этого хочу. Я могу за тебя поручиться. Мы и правда хорошо поработали в будущем: до сих пор не могу забыть тех дней, которые мы вместе проведем в Лондоне. Прекрасное будет время! Я тоже тебя люблю. И наши Помощники друг другу нравятся.

— Да. — Я сделал глубокий вдох. — А если эмигрировать тебе?

Она поморщилась.

— Ты знаешь правила, Том. Если я переселюсь в прошлое, мне придется провести деградацию вживленной электроники, чтобы соответствовать твоему уровню. Для Энни это все равно что сделать лоботомию. На такое я не способна.

— Извини, не подумал. Я бы и сам не стал просить тебя об этом.

— Но если ты переберешься ко мне, то Джинни подвергнется апгрейду, — заметила Пэм, и тут же ее взгляд стал виноватым: она будто извинялась за то, что соблазняет меня.

— Да, точно, — согласился я тоном, призванным показать, что я ничего не имею против ее предложения. Я снова глубоко вздохнул, задумавшись. Дело-то было нешуточное. Но раз уж я прошел через столько веков и только сейчас встретил такую, как Пэм… Какой идиот откажется от такой женщины? — Слушай, можно я немного подумаю?

Я уже почти согласен, но мне требуется время на размышление.

Пэм улыбнулась и поцеловала меня.

— В моем распоряжении еще сорок два часа. Этого хватит?

— Должно хватить. — Я поцеловал ее в ответ. — Особенно если мы проведем их в постели.

Она рассмеялась и оттолкнула меня.

— У меня полно работы и, готова поспорить, у тебя тоже. И вообще, неужели твой интерес ко мне основан только на вожделении?

— А что плохого в вожделении? — парировал я. — Хотя на самом деле это не так. Если бы все дело было в вожделении, я бы не стал думать об эмиграции, даже если бы мне это предложила Елена Прекрасная.

Которая, кстати, действительно была очень горячей штучкой, хотя и отдаленно не напоминала ту блондинку, какой ее обычно изображают. Но это ничего, после нескольких печальных опытов я вообще несколько предвзято отношусь к блондинкам.

— Елена была шлюхой, — отрезала Пэм. Обычно ТИ женского пола очень строги к Елене — наверное, из-за того, что интервенты-мужчины так любят обсуждать ее достоинства.

— Ты намного красивее, — поспешно сказал я.

— Давай-ка застегивайся, — велела мне Пэм, поднимаясь и беря в руки парик. — Мне пора превращаться в Палмера и заниматься проверкой дороги на Лексингтон.

— Ты останешься там на ночь?

Наверное, в моем голосе было столько трагизма, что Пэм это даже развеселило.

— Нет, что ты. Там все забито местными и засевшими в кустах ТИ. Сегодня разведаю дорогу, а завтра с утра пораньше проберусь туда и расставлю свои приборы, пока все остальные будут ползать вокруг, следя друг за другом. Все внимание они сосредоточат на передвижении британских войск и предводителей повстанцев, так что никто не заметит одинокого интервента, гуляющего по сельской местности.

— Не уверен. Пэм, дело не в том, чем ты будешь заниматься, а в том, что может подумать о тебе какой-нибудь чокнутый. Как тот надменный британец.

— Ты сегодня заканчиваешь со своей работой, верно? — спросила Пэм. — Может, встретимся в Кембридже на закате? Сегодня вечером, когда англичане перекроют все ходы и выходы, выскользнуть из Бостона будет проблематично. Лучше пообедаю в Кембридже, а потом отдохну немного, прежде чем снова отправиться в Лексингтон.

— Конечно. Там и увидимся.

Она так ничего и не сказала в ответ на мое предостережение, но мы оба это знали. Как заявила Пэм, она большая девочка и ей нужно делать свою работу.

Уже после того как мы договорились о встрече, до меня вдруг дошло, что в свое настоящее я должен вернуться до захода солнца. А, ладно! Ничего страшного, если я останусь чуть подольше — ведь цена прыжка будет одинаковой. Правда, «Виртуальный город» не оплатит мои сверхурочные расходы, но если я останусь всего на одну ночь, сумма будет невелика.

За порогом трактира мы разошлись в разные стороны. Я хотел поцеловать Пэм на прощанье, но так как она снова была в обличье мужчины, в этом здесь и сейчас подобное могло быть истолковано превратно. Мы ограничились рукопожатием, и Пэм повторила: «В Кембридже, на закате, у въезда в город по бостонской дороге», — после чего отправилась нанимать лошадь. А в моей голове Джинни развернула карту предстоящего маршрута, и я пошел расставлять свои жучки.

* * *

Бостон сегодня, перед бурей, выглядел совершенно иначе. Может, мне показалось, но большинство местных находилось в каком-то возбужденном состоянии, как будто предчувствуя то, что знал я: копившееся годами напряжение вот-вот прорвется и повернет историю совсем в другое русло.

Интервенты были повсюду, и, проходя мимо, я ловил на себе немало подозрительных взглядов. Я узнал нескольких знакомых в одежде солдат и торговцев, слуг и знатных дам, и все они были в полной боевой готовности. Мы находились в эпицентре важного исторического момента, и те, кто хотел попытаться изменить происходящие события, уже схлестнулись в незримой битве с теми, кто старался оставить ход вещей неизменным: две армии, ведущие подпольные сражения рядом с боевыми действиями, в которых участвовали местные.

Когда последняя улица в маршрутной сетке была пройдена, и Джинни получила от моего плаща сигнал о том, что все жучки на месте, я направился к единственной сухопутной дороге из города. В те времена Бостон представлял собой практически остров, соединенный с материком лишь узкой полоской суши, известной как Бостонский перешеек. Этот перешеек сегодня вечером перекроют англичане, но было еще рано, и я рассчитывал успеть выбраться из города.

Мне удалось поймать экипаж до Кембриджа и прибыть в город задолго до заката. В Кембридже слонялось не так много интервентов, замаскированных под местное население, но одного знакомого я все же встретил. Он словно бы невзначай приблизился ко мне, когда я шагал по дороге.

— С работы или на работу? — пробормотал он.

— С работы, — ответил я. — Скоро возвращаюсь домой. А ты?

— На работу. Могу и тебе предложить, если ты не прочь задержаться подольше. Клиенты хорошо платят.

— Спасибо, но у меня здесь назначена встреча.

Он бросил на меня скептический взгляд.

— Так ведь дела уже закончены?

— Это личное дело.

— Она из местных? — Знакомец ухмыльнулся. Некоторым ТИ нравилось, что здесь им предоставлялась идеальная возможность «поматросить и бросить». — А подружка у нее имеется?