Прекрасный город Юнивелл (СИ)

   Разумеется, первым, чем мы занялись после приезда, был обед. Поскольку большую часть компании составляли худенькие хрупкие девушки, то обедом был просто чай и печенье, чему папа, разумеется, не обрадовался. Чаевничали мы как раз в этой белой беседке, после чего ещё где-то час разгружали машину и наводили чистоту на кухне. Предполагалось, что мы проведем там целый месяц, а то и больше, а через пару дней должна была приехать тетя Лённэ, родная сестра отца, со своими сыновьями, пятилетним Керлом и старшим сыном Челесом. Поскольку мама и Лённэ почему-то недолюбливали друг друга, минут через сорок из кухни раздался громкий звончайший голос мамы повелевающий всем присутствующим не свинячить в доме, а наоборот прибраться как можно скорее и лучше.

   Продвигаясь такими темпами, до чердака мы добрали часа в четыре дня. Мама застряла где-то на кухне, папа (как и всегда!) в библиотеке, а мы с сестрой и Илвен принялись разгребать завалы. Занятие это, честно признаться, более чем опасное. Без малейшего зазрения совести, с полок, шкафов и вообще откуда-то сверху на нас могли посыпаться запыленные остроты столового серебра, чайные сервизы, какие-то украшения. Илвен и Ирма с огромным удовольствием разгребали все эти вещи, поскольку им нравилась старина и вообще любые запыленные места, они себя таким образом чувствовали ближе к каким-то там своим кумирам. Илвен в каком-то нелицеприятном мешке нашла наикрасивейшее пышное бальное платье нежно-розового цвета, Ирма - небольшую черную шкатулку с набором заколок и шпилек для волос, украшенных толи жемчугом, толи перламутром, в такой пыли и темени было разобраться невозможно.

Разумеется, что после нескольких часов работы в этом склепоподобном помещении, мама, с ужасом взирая как её "малютки" дышат "средневековой" пылью, быстро сообразила нечто посерьезнее чая с печеньем и нарезала огромную тарелку... да что там, тазик салата из помидор, огурцов и зеленого лука. Когда зашуршал пакет, где лежали мясные продукты, папа выскочил из дома и, до того дня я думала что такое бывает только в детских мультиках, внезапно появился за столом в беседке, оставив над дорожкой от дома до беседки небольшой пыльный навес. Не сбрасывая оборотов, папа потеснил девчонок, тут же скорчивших недовольные мордашки, выхватил у мамы ломоть хлеба и вилку и принялся с неимоверной скоростью поглощать салат. Девчонки продолжали пить чай, мы с мамой над ними всё подшучивали, подшучивали, и в итоге Ирма переквалифицировалась на клубнику.

   Погода, кстати, взяла своё где-то часов в семь. Илвен пришлось сходить в дом и снять с себя все свои "модные" вещи, переодевшись в шорты и голубо-белую клетчатую рубашку, которая, судя по размеру, принадлежала как раз Челесу. Помимо смены одежды, Илвен тогда ещё сняла и макияж, из-за чего лицо приобрело странный, трупноватый оттенок, поскольку, как позже объясняла она своим сильным низком голосом, "это очень едкие тени"...

  Прекрасный чудесный пикник с семьей на природе! Именно после слов о этих треклятых тенях все и случилось.

   - Забавно... - Наконец, после длиннющего монолога Элры, не прекращавшегося с момента как они вышли из офиса, Инлито подал голос, когда он и его спутница сели в машину рядом с магазином Холи Голд. Состояние Инлито было несколько туманным и очень заторможенным, и пока он вез Элравенд через город, она не единожды поблагодарила его непревзойденное мастерство делать что-либо на автомате. - Погоди, причем там тени? Я конечно всегда рад послушать истории о твоей юности, но я...

   - Арде.. - Это имя, давно не срывавшееся с губ Элры, тихим и уставшим полушепотом промчалось рядом с ухом Инлито и испарилось. Он тяжело сглотнул и посмотрел девушке в глаза. - Дослушай. Тебе, как человеку не лишенному ума, эта информация поможет справиться со многими проблемами в городе. - Она отвела взгляд и стала теребить золотую подвеску с небольшим зеленым изумрудом, которая теперь висела на шее. - Больше не будет этих смертей, Арде. Пока этот камень у меня - он не опасен.

   - Элравенд, только не надо говорить мне..., - проговаривал он, копаясь в кармане, - что вся это мистическая дрянь нашего города связанна с теми черными тенями на лице твоей старой подружки.

   - Связано, напрямую связано...

   Ирма стала расхаживать по заднему двору: то она склонялась над кустами малины, чтобы скушать пару розово-красных крупных ягод (честно сказать, малина на там была шикарная!), то снова подходила к столу, брала кусочек нарезанных помидор или лука прямо руками, ела их, громко причмокивая, и снова отходила. Разумеется, никто не обращал на это внимания, все просто ели, болтали: Илвен рассказывала мне какую-то ерунду о небывалых приключениях её любимой рок-группы, папа рассказывал маме об очередном исследовании, которое ему поручили проводить. В какой-то момент, я никогда не смогу объяснить, как именно это было.. но Ирма подошла к Илвен, схватила её за плечо, да так сильно, что у сестры от напряжения побелела кисть, резко повернула её к себе лицом и... Стала гладить её скулы, и чуть ниже глаза, где ещё были видны едва заметные серые разводы. А потом... Потом никто даже понять ничего не успел, как Ирма сделала резкое движение...

   Илвен закричала.. громко, пронзительно, я и подумать никогда не могла, что её холодный голос может так звенеть. Она вскочила, перевернула стол и лавочку, за которой были мы с мамой, хотя и без того все уже были на ногах. Лицо Илвен залила кровь, которую она размазывала по рукам и щеке. Папа схватил её за руки со спины и крепко прижал к себе, чтобы как-то унять, наверное, она ещё несколько минут дергалась и кричала, но потом были слышны лишь громкие всхлипы. Мы же погнались за Ирмой, пропавшей из вида едва это случилось, и нашли её не так-то далеко - в зале перед не разожжённым камином. Она сидела на краю дивана и, не моргая, смотрела в никуда, держа руки перед собой, на коленях. Пальцы правой руки были окрашены багрянящем, но глаза, отнятого у лучшей подруги, в них не было и на какие-либо вопросы Ирма либо не отвечала, либо начинала нести какой-то несвязанный бред.

   Отец усадил Илвен в машину и собрался везти её в ближайшую больницу или любой медпункт, который попадется им на пути. Я в это время сидела с Илвен в и держала её за руку. Видишь эти мелкие шрамы на моей ладони? Это следы её ногтей... Так она злилась. Я помню как она сидела на переднем сидении в раскаленной от жары машине, где все пропахло резиной и было нечем дышать, и не переставая шептала: "Будь ты проклята". Без каких-либо эмоций или действий, с абсолютно нейтральной интонацией, настолько безразличной, что становилось дурно - был только этот шепот.

   - Знаешь, Арде, - по спине начальника снова пробежал холодок, - у Илвен были красивые зеленые глаза. Словно граненый изумруд. - Элравенд по-прежнему вертела в руках небольшой кругленький камешек, окованный белым золотом. - Густой томный завораживающий цвет, в нем было что-то неестественное... словно бы магическое.

   - То есть... - Арде продолжал вести машину все чаще и чаще поворачиваясь к Элре, не водящей глаз с изумруда.

   - Отец отвез Илвен в больницу и больше она её не покидала: её положили в районную психиатрическую клинику как особо буйного пациента, и папа говорил, что с трудом довез её - она начала кричать, бить ногами по стеклу... А мама, оставив меня в загородном домеи велев дожидаться тётушку, вызвала машину и решила увезти Ирму в город... отдать её в больницу, видимо в ту, где сейчас Илвен.

   О том, как кончился тот день для моей семьи я не знала. Очень взволнованная и перевозбужденная я все же заснула, но где-то около трех часов ночи, а на утро приехали тётя Лённе и её сыновья.

  Тётя Лённе была из категории тех женщин, коих на моем жизненном пути оказывалось не много: они рождаются в бигудях и халате и явно в таком же виде собираются прожить всю замужнюю жизнь. Тётя Лённе никогда не работала, в шестнадцать лет она вышла замуж, в двадцать два родила и решила не заниматься ничем, что труднее готовки. Она приехала, отдуваясь и таща за спиной огромный чемодан, а его содержимое наверняка было неведомо даже ей самой. Как только нога тёти переступила порог дома, её младший сын Керл влетел в дом, да с такой скоростью, словно ему пригрозили двадцатисантиметровым шприцем, не разуваясь, пробежал через коридор и кухню к задней двери и умчался в сторону малиновых кустов.