Здравия желаем, товарищ Эрот !

Девчата приглушили музыку, вперед, по-прежнему слегка пританцовывая, выдвинулась роскошная блондинка Люба и объявила:

Программа вечера. Конкурс на лучший эротический танец. Жюри команда корабля. Победительнице предоставляется право открыть следующий номер конкурс стриптиза. Затем групповой эротический танец, завершающийся групповым стриптизом. Последний номер концертной программы показательный лесбийский акт в трех вариантах.

По окончании, продолжила, выпорхнув вперед рыженькая Надя. перерыв на ужин. Непосредственно после которого переход к физической близости в произвольных комбинациях парных и групповых по желанию клиентов. Начинаем! выкрикнула было она, но тут Вера сообразила поинтересоваться:

Вопросы есть? Она предварительно совсем выключила музыку, все трое замерли, и слова прозвучали в полнейшей тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием "клиентов".

Мы всякого ожидали, но это было чуточку слишком. Перебор. Димка, по-моему, просто проглотил язык, я весь напрягся и уже был готов бежать за наручниками, чтобы тут же вязать этих куртизанок, стиснув зубы и закрыв глаза.

Только Кеша Моськин рассудительно и мудро произнес:

Многовато что-то. Для одного вечера многовато.

Ой, ребята! Люба растерянно оглянулась на подружек.

Иначе мы не успеем. Мы же только на две ночи к вам, а завтра ещё лекция запланирована по половой культуре и по истории эротического искусства...

И вдруг брюнетка Вера хлопнула себя ладонью по лбу. Жест, прямо скажем, далеко не эротический.

Так это "Парус коммунизма"?! выдохнула она, как пассажир, проснувшийся на своей станции, когда поезд уже трогается и отходит. Елки зеленые! Она торопливо извлекла откуда-то многократно сложенную командировку и сверилась со штампами. Мы-то ведь ничего ей не ответили так и сидели как пришибленные, в рот воды набрав. Только Кеша с нескрываемым ужасом выдавил из себя:

Что, перепутали корабль?!

Н-нет, то есть да. Перепутали, но к вам мы тоже должны, только не сегодня и программа другая... Или как раз сегодня? Девочки, кто помнит, я что-то совсем запуталась...

В этот момент мы окончательно перестали понимать происходящее.

Так это, значит, доперестроечный корабль?! непонятно вопросила Надя сильно дрожащим голосом. И трудно было сказать наверняка, отчего он дрожит от страха или от радости.

Вот именно, сурово произнесла Вера. Сверхдальний рейс. Старт четыре года назад по земному календарю. Правильно я говорю, ребята? И они все трое как-то неправдоподобно сконфузились и чуть ли не прикрываться начали своими развратными тряпками, словно оказались вдруг на людной улице или того хуже в каком-нибудь пуританском чопорном колледже.

Вы уж нас извините, ребята, говорила Вера, запинаясь от неловкости, ради бога, извините. Для вас действительно разработана совсем не эта программа. Начинать надо как раз с лекции. И форма одежды...

Да ладно! вдруг залихватски ответил наш дважды капитан.

Лекций мы уже без вас наслушались. Валяйте! Как задумали, так и делайте.

Возвращаться плохая примета.

Что, правда? девочки стояли в нерешительности.

Кеша, разумеется, поддержал это безответственное предложение:

А в чем проблема, девочки? Мы, дальники, ко всему приучены.

И к черту в пекло совались, и по закордонью лазили. У нас, чай, и не такое бывало! Вот тут он врал. То есть, разумеется, не такое у нас бывало.

А вот такого не было ещё ни разу. И потому пришлось вмешаться мне:

Минуточку! У нас на корабле правило вето. И я прошу общего внимания. Лекция не лекция, но я хочу услышать хоть пару слов о назначении этой вашей службы, о том, кому она подчиняется, ну и вообще, изложите пожалуйста, всю формальную сторону дела. Вопрос понятен?

Эдик, а ты крутой парень! прокомментировала блондинка.

Тихо, Любаня, одернула её Вера. Законный вопрос.

Итак, мальчики. За последние три года в Советском Союзе кое-что изменилось.

Вы при ком улетали?

При Муравьедове-Звездном, сказал Кеша.

Да какой, к черту, Муравьедов-Звездный? Я же не про министра спрашиваю, а про генсека. Вы при Грешневе улетали?

Естественно.

Ну вот. А сегодня у нас уже три года, кстати, Бардачев.

Не может быть! ахнул Димка. Помер старик Грешнев? Жалко... А ведь улетали он мне лично руку пожал. Еле ходил уже, а руку жал крепко, по-настоящему...

Димка, не отвлекай девушек, прервал я его.

Так и что же Бардачев?

Бардачев начал перестройку.

Это ещё что такое? спросил я.

И тогда они затарахтели бодро, звонко, выкрикивая наперебой заученные лозунги:

Перестройка это революция!

Перестройка это демократизация, гласность, хозрасчет и высокая половая культура!

Больше демократии! Больше социализма! Больше секса!

Перестройку каждый начинает с себя!

КПСС вдохновитель и организатор перестройки!

Ленин! Партия! Бар-да-чев!

Перестройка это восстановление ленинских норм во всем, в том числе и...

Ну ладно, хватит, устало махнул рукой Димка.

Это нам все знакомо.

Все, да не все, поправил я его. Есть несколько новых интересных слов. Похоже, пока мы тут летали, в стране изменилось не кое-что, а практически все.

Да нет, успокоила Вера. Все это уж ты слишком. Так, знаете, Советам дали власти побольше, кооперативов развели видимо-невидимо, говорить и писать разрешили все, что хочешь.

А в остальном...

Партия, я так понимаю, у руля? осторожно поинтересовался Димка.

Партия наш бессменный авангард! рубанула Вера чеканным лозунгом.

А Комитет остался? Я спрашивал с замиранием сердца.

А как же! Куда от него денешься?

Ну, тогда все в порядке, резюмировал я.

И мы все помолчали, как бы забыв, с чего начался разговор. Вспомнил первым, конечно, Моськин:

Ну и при чем здесь эротическая служба?

Скажешь тоже! Проведение в жизнь политики демократизации и гласности неразрывно связано с широким распространением и всемерным углублением сексуальной культуры народа. Нет секса нет свободы.

Вы что, Оруэлла не читали? Ах, ну да... так вот. Создана специальная комиссия по половому вопросу при Верховном Совете СССР и существует Госкомитет по эротике и сексуальной культуре. Сокращенно Госкомсекс.