За орбитой Плутона (Сборник)

— Что мы будем есть в дороге? — спросила Маша.

— Как что?… Запаса продовольствия и воды у нас хватит на год, не то что на три месяца. Так летим, друзья? — Назаров крепко взял Машу за руки.

— Летим!- воскликнули Ли Фу-чен, Балаев и Маша.

…Поглядывая на экран астротелевизора, в котором полыхали сиреневые протуберанцы, Семен Назаров сосредоточенно передавал на Землю радиограмму.

АЛЬФА ЭРИДАНА

Руссов посмотрел на созвездия, машинально отметив близость рассвета, и приподнялся, протирая глаза. Он покинул гамак, в котором ему так и не удалось заснуть, вышел на лужайку перед Дворцом Отдыха, сел в одноместный каплевидный гравиплан и плавно поднялся к вершине зеленой горы, которая смутно рисовалась на фоне ночного неба. Деревья и здесь неумолчно шептались, и в их шепоте ему чудились голоса друзей, которых он оставил по ту сторону времени. Он приблизился к краю обрыва, лег на землю и глубоко задумался. Да, жить в будущем оказалось не так просто, как он представлял себе это раньше, в мечтах.

Далеко внизу, в широкой долине раскинулся Город Вечности, своеобразное явление нового мира… Город релятивистов, скитальцев космоса, протянувших живую эстафету к настоящему из безмерных глубин прошлого.

Город Вечности вырастал постепенно. В начале XXI века на его месте функционировал Гималайский Космоцентр, одна из трех баз, откуда человечество устремлялось к звездам. Хотя к концу XXI века звездолеты подняли потолок своих скоростей до 0,9 скорости света, это еще не вызвало большого относительного замедления времени. С конца XX века и до начала XXII века из космоса вернулось на Землю пять межзвездных экспедиций. При скорости в «одну девятку после нуля» участники этих экспедиций не намного «отставали» от земного времени — не более чем на несколько десятков лет. Однако положение резко изменилось во втором десятилетии XXII века, когда были созданы аннигиляционные ракеты, развивавшие скорость до 299 тысяч километров в секунду. Время в них замедлялось уже в сорок раз по сравнению с земным. Первые же аннигиляционные ракеты, отправившиеся в 2120-2145 годах исследовать дальние окрестности Солнца, возвратились на Землю спустя 240-300 лет, причем члены их экипажей «постарели» едва ли на шесть-десять лет. Тогда-то, в пятидесятых годах XXV века, впервые было произнесено слово «релятивист», как синоним слова «выходец из прошлых времен».

Первые релятивисты, по предложению Совета Тружеников Земли, поселялись в Гималайском Космоцентре, который становился ведущим центром освоения космоса. Несмотря на некоторую «отсталость» своих научных и социальных представлений, стремительный темп развития культуры, науки, техники человеческого общества, релятивисты отнюдь не превратились в каких-то «отшельников», они составили ядро армии наиболее опытных исследователей космоса.

Многие экипажи релятивистов в полном составе поступали в специальный Институт Усовершенствования и после небольшого отдыха на Земле снова устремлялись во вселенную, чтобы через несколько сот лет возвратиться на родную планету.

Релятивисты — ученые разных специальностей — нередко навсегда оседали в Гималайском Космоцентре, посвящая остаток своей жизни обработке научных результатов своих экспедиций и переводу их на язык понятий данной эпохи. В многочисленных службах Космоцентра некоторые релятивисты становились диспетчерами, операторами, радистами, ассистентами ученых и инженеров Новой Эпохи. Были среди них люди, которым наскучила астронавигация. Они выбирали по желанию любую Ассоциацию Трудящихся, с головой погружались в шумную, полную труда, радости и вдохновения жизнь людей Нового Мира.

Начиная с XXVII века население Гималайского Космоцентра непрерывно росло. В начале 4-го тысячелетия Гималайский Космоцентр насчитывал уже 100 тысяч жителей, в том числе 10 тысяч релятивистов, и по решению Совета Труда Земли был торжественно переименован в Город Вечности. Это название подчеркивало огромное значение великого дела освоения вселенной, преемственность традиций астронавтики, говорило о бессмертии деяний человеческого разума…

Теперь, в конце восьмого тысячелетия, это был город с миллионным населением, около трети которого составляли релятивисты. Скопление в бывшем Гималайском Космоцентре такого большого количества опытнейших космонавтов, естественно, превратило Город Вечности в центр межзвездных экспедиций всей планеты, в своеобразную сокровищницу астронавтики, в которой заключены знания всех прошлых эпох и современной науки.

…Руссов поднял голову: призрачная пелена облаков, точно большая река, нависла над городом. На миг ему показалось, что это и есть таинственная Река Времени, по которой непрерывно приплывают релятивисты. Внизу еще лежало покрывало сизого мрака, в котором скрывались какие-то громады, подобные волнам окаменелого серебристого океана.

Но вот из-за гор поднялась полоса света. Многочисленные каналы прочертили белыми извилинами субтропическую зелень, в которой утопал Город Вечности. В свете бледной зари постепенно вырисовывались поляроидные крыши Дворцов Отдыха, многокилометровые эскалаторы, всползающие на холмы, лестницы и террасы, чаши радиотелескопов; вокруг колоссального памятника Скитальцу Космоса дрожал пояс белой пены, а искусственное озеро будто застыло в утренней прохладе. По мере того как ширилось розовое небо, стали выдвигаться здания на склонах, точно стада неведомых зверей, спускающихся с гор. Прямые проспекты, пустынные в этот ранний час, уходили вдаль, и ливанские кедры вдоль них стояли недвижно, как часовые в заколдованном сне. Полные доверху бассейны казались серебряными щитами, брошенными здесь древними завоевателями. Маяк Космоцентра стал бледнеть. Явственно выступила из мрака циклопическая эстакада, выгнутой параболой перекинувшаяся через южную часть небосвода; точно стоногий великан, она шагала своими километровыми опорами по долинам и перевалам, все выше и выше поднимаясь к звездам, пока ее выходная арка не достигала вершины Джомолунгмы.

Снопы света брызнули вдруг из-за восточных хребтов. Засверкали мачты радиотелеуправления, казалось, пламя охватило купол обсерватории Совета, засветились конструкции эстакады. Ленты эскалаторов пришли в движение. По пластмассовым плитам проспектов промчались первые вечемобили, казавшиеся отсюда игрушечными. С юга появилась стая грузовых гравипланов. В Космоцентре мелодично загудела сирена. Глухо заурчали моторы, приводя в движение гигантские чаши радиотелескопов сопровождения.

«Готовятся к запуску корабля»,- подумал Руссов и не ошибся. С интервалами в пять минут еще два раза запела сирена, и вдруг все звуки просыпающегося города покрыл гул стартовых двигателей. Зеленоватое тело корабля показалось в просветах конструкций, образующих решетчатый тоннель эстакады. Звездолет стремительно набирал скорость. Световой поток из дюз стартовых тележек, прерываясь непрозрачными деталями тоннеля, разбивался на отдельные ослепительные вспышки. Наконец корабль вырвался из последнего звена эстакады и мгновенно потонул в сиянии солнечных лучей.

Когда-то они вернутся назад? Опытным взглядом Руссов определил, что звездолет относится к классу «ГЗ- шесть девяток после нуля». Время для них будет замедляться почти в тысячу раз… Какое же столетие застанут люди по возвращению в Город Вечности?

Вид уходящей во вселенную ракеты пробудил думы о прошлом. Подняться бы вверх по Реке Времени, возвратиться в родную эпоху и рассказать друзьям о том, что они недаром боролись за счастье жить на земле.

Подавив вздох сожаления, Руссов встал. Увы, это невозможно… В беспощадном потоке времени можно плыть только в туманную даль Будущего.

Вокруг него застыли в вечном молчании увенчанные снеговыми шапками громады Гималаев.