Искатель. 1975. Выпуск №1

Валерий вскочил и, путаясь в слишком широких штанах — старых штанах председателя, — поспешил к выпрыгнувшим из «Волги» людям.

— Исходя из всего этого, — сказал Андрей Иванович, хлопнув ладонью по папке, набитой бумагами, — делаем вывод, что они не входят в сферу нашей компетенции. Не наше, в общем, дело. — Он вытер платком лысую голову, блестевшую от пота. — Вы ученые, вы и разбирайтесь.

В кабинете председателя колхоза было жарко. Вентилятор деловито гудел на столе, слегка подпрыгивая и как бы намереваясь взлететь, но прохлады от него не было никакой.

«Ну вот, — думал Валерий, — почти две недели разбирались, экспертов понавезли целый взвод, а теперь — «не наша компетенция». Пусть наука разбирается. А что наука? Ну, произвели антропометрическое обследование Ура (насколько он разрешил), уточнили, что никаких отличий от homo sapiens у него не имеется. Расовые признаки выражены неясно, язык не похож ни на один из ныне существующих, поведение — странная смесь дикарского любопытства, непритворного незнания многих обиходных предметов и понятий и умения управлять техникой небывалого вида и качества.

Правда, запись насчет небывалой техники была сделана только со слов Валерия, потому что летающую лодку обследовать не удалось. Лодка исчезла в тот самый вечер, когда в колхоз по вызову Валерия приехал Андрей Иванович со своими людьми. У родника, там, где приземлилась лодка, ее не оказалось. Поиски продолжались несколько дней, пограничники прочесали всю прилегающую местность. Исчезновение лодки было тем более удивительно, что Ур безотлучно находился в селении и, следовательно, никак не мог поднять ее в воздух.

Потом взял слово один из экспертов, Пиреев, представитель высоких научных сфер.

— Очень приятно, Андрей Иванович, что вы доверяете нам, ученым, столь деликатное дело, — говорил он, чуть шепелявя. — Должен, однако, признаться, что космическая версия, предложенная нашим юным другом Горбачевским, повергает меня в сильнейшее смущение. Прошу понять правильно — я допускаю возможность инопланетного разума, поскольку на этот счет имеются положительные высказывания компетентных товарищей. Но эти трое, согласитесь, Андрей Иванович, никак не укладываются в наше представление о так называемых пришельцах. Когда я смотрю на этого… гм… Шама, я просто не могу поверить, что он имеет какое-либо отношение к космическому перелету, к иной цивилизации. Передо мной типичный землянин. Я бы сказал, прирожденный скотовод.

— Максим Исидорович, — перебил его Андрей Иванович, — Горбачевский, насколько я понял, и не говорит о Шаме ничего подобного. Верно, Горбачевский?

— Да. — Валерий прокашлялся. — Не говорю. Ур, по-моему, инопланетник, он высадился на своей лодке с космического корабля, который остался на орбите или, может, улетел дальше. А пожилых он прихватил где-то на Земле. Где-нибудь в Азии, скажем. Мало ли на планете плохо изученных племен.

— К сожалению, лодки нет, и где она. — неизвестно, — сказал Пиреев. — Кстати, чудеса в управлении этим аппаратом, о которых вы нам рассказывали, не столь уж сильно поражают воображение. На нынешнем уровне науки и техники такой аппарат может быть создан уже сейчас. Несомненно, он управляется дистанционно… Короче говоря, Андрей Иванович, не по торопились ли вы вывести дело за сферу своей компетенции?

Один из участников совещания, сухопарый седоватый человек с удивленно вздернутой правой бровью, сказал:

— Я думаю, было бы правильнее не относить наших пришельцев непременно к какой-нибудь сфере, а понаблюдать за ними некоторое время. Хорошо бы в естественных условиях.

— Что значит — в естественных условиях? — спросил Пиреев.

— Пусть живут, где им нравится… Ну вот, скажем, Шаму, как мы видим, нравится здесь, в колхозе, он хорошо разбирается в животноводстве. Почему бы ему с женой не пожить здесь некоторое время? Его поведение было бы у всех на виду.

— Допустим. А как быть с этим… гм… Уром?

Лев Семенович пожал плечами и выразительно посмотрел на часы.

— Ну так, — сказал Андрей Иванович после долгого раздумья. — Вы тут, Максим Исидорович, серьезные доводы привели. Все же повторю: нет у нас оснований задерживать этих людей. А вы, пожалуйста, ими займитесь. Я с профессором Рыбаковым согласен, — кивнул он Льву Семеновичу, — понаблюдать надо. Шам, как я понимаю, никуда от овец не захочет уйти, вот и пусть поживет здесь. Пусть нормально работает, как обыкновенный колхозник. Об этом можно будет договориться. Что касается Ура… — Он посмотрел на Валерия. — Вы как будто нашли с ним общий язык, Валерий Сергеевич. Вчера, я смотрел, вы шли с ним на пруд купаться как два закадычных друга, любо-дорого.

Валерий выжидательно смотрел на Андрея Ивановича, вытянув шею и часто моргая белесыми ресницами.

— Так вот. Было бы неплохо, если б вы над ним еще малость пошефствовали. — У Андрея Ивановича возникло на лице добродушное выражение. — Может, он пожил бы у вас дома, а? В естественных условиях, как тут говорили.

— Да что вы, Андрей Иванович, это никак невозможно, — вскинулся Валерий. — Я у тетки живу, как она на это посмотрит…

— Ты его нашел, ты и шефствуй, — усмехнулся Андрей Иванович, перейдя вдруг на «ты». — Сам же утверждаешь, что он прилетел с Марса или откуда там еще? Вот и подтверди. Скажешь тетке, что к тебе иностранный специалист прикреплен на некоторое время. Сколько у вас комнат? Две? Ну, разместитесь. Или категорически возражаешь?

— Ладно, — не сразу ответил Валерий. — Попробовать можно… Только вот как практически…

— Максим Исидорович, нельзя ли дать указание в их институт, чтобы Горбачевского командировали, скажем, для выполнения спецзадания?

— Отчего ж нельзя? Пришлите мне бумагу, и я дам указание.

— Вот и ладно. Пока на месяц, а там видно будет. Зарплату пусть переводят Горбачевскому на домашний адрес. Так? Теперь возьми-ка ручку, Валерий Сергеевич, и пиши. — Он протянул Валерию свой служебный блокнот, раскрытый на чистой странице. — Пиши: я, такой-то, должность, место работы…

Пока Валерий писал, Андрей Иванович достал из портфеля пачку денег.

— Посчитай, — сказал он. — Пиши дальше: получил столько-то, сумму прописью, на специальные расходы. Подпиши. Значит, так: приодень их по-человечески, остальное — на содержание Ура. Документального отчета у тебя не потребую, но прошу зря не швыряться. Договорились? Вообще-то надо бы это по науке провести, да слишком у вас сложно с деньгами. Контакт, Валерий, будешь держать с профессором Рыбаковым, так? Спасибо, товарищи, за проделанную работу. Само собой, прошу эту историю не разглашать. Ни к чему нам сенсации…

Глава четвертая

УР НАЧИНАЕТ РАБОТАТЬ

Родителей Валерий потерял рано и жил у тетки, родной сестры матери. Тетя Соня работала зубным врачом в поликлинике. Много лет назад она осталась одна после неудачного брака и всю силу привязанности, нерастраченной нежности обратила на племянника. Валерий рос непутевым парнем, недоучился, бросил школу, пропадал по вечерам на бесконечных танцульках. От него частенько пахло вином, и он дерзил тетке, когда та принималась его упрекать, и она приходила в отчаяние, горько плакала. Просто счастье, что в институте НИИТранснефть, куда Валерий устроился на работу лаборантом, попались толковые молодые инженеры, которые взялись за парня, приохотили его к морскому спорту и вообще, как рассказывала тетя Соня сослуживцам, «повлияли на мальчика благотворно». С той поры его будто подменили: пошел учиться, окончил вечернюю школу, окончил вечернее отделение института и вот стал младшим научным сотрудником в Институте физики моря, все пошло хорошо, настали для тети Сони спокойные дни. Впрочем, не такой у нее был характер, чтобы жить спокойно.

Теперь волновало ее, что «мальчик никак не женится», а ведь уже ему двадцать семь…

Теперь вот иностранца привел в дом, тоже и от этого было у тети Сони неспокойно на сердце.

Ура Валерий представил ей как иностранного специалиста-практиканта, чудака и оригинала, не пожелавшего жить в гостинице. И верно, чудаковатый он был, дома ходил в плавках и босиком, воды пил безобразно много, да и имя его как-то не внушало тете Соне доверия.