Мир приключений 1969 г.

За дверью послышались уверенные и сердитые шаги Мэджи. Когда люди долго живут вместе, они привыкают узнавать настроение близкого человека по мельчайшим деталям его поведения, по едва заметным признакам.

— Тебе не понадобится автомобиль? — спросила Мэджи. — Мне нужно съездить в город за покупками.

— Мэджи, Клайв говорит, что в июле вы уезжаете отдыхать во Флориду! — сказала миссис Бидл.

— Очень рада. Я могу взять машину?

— Конечно, Мэджи, ты же знаешь, я всегда хожу в университет пешком.

— Спасибо, я скоро вернусь. — Мэджи подставила щеку для поцелуя.

— До свидания, Мэджи.

— До свидания, Клайви.

Мэджи ушла. «Она сердится, — подумал Нерст, — сердится на себя. Она недовольна своими поступками и ищет оправдания в осуждении других. Ей стало бы легче, если бы я дал ей повод для ссоры».

Нерст поднялся на второй этаж. Он поднимался нарочно очень медленно, для того чтобы растянуть время, отведенное себе на обдумывание. Впрочем, он обманывал себя, полагая, что хочет что-то обдумать. Все было уже решено. Он знал, что сейчас, прежде чем войти в свой кабинет, он повернет налево и зайдет в комнату Мэджи. Он знал также и то, в чем ему предстояло убедиться, и это было так неприятно, что он старался идти как можно медленнее, чтобы подольше оттянуть неизбежный момент наступления полной ясности.

Через открытое окно на верхней площадке лестницы он слышал, как Мэджи закрывает ворота гаража, как она хлопнула дверцей машины и дала газ, выезжая на улицу.

Нерст постоял несколько секунд на площадке и открыл дверь спальни.

Перед зеркалом на туалетном столике стояла шкатулка, в которой Мэджи хранила свои украшения.

Нерст подошел к зеркалу. «Бедная Мэджи... Почему она не может найти в себе силы поговорить со мной откровенно? Ведь она же знает, что я ее люблю. Насколько все стало бы проще... Или, наоборот, сложнее? Сейчас, пока еще ничего не сказано, она одна со своими мыслями... Рассказав, она переложила бы все на мои плечи. Почему она этого не делает? Не доверяет мне? Или думает, что я не понимаю ее обмана? Ложь — это линия наименьшего сопротивления, это легче всего... А может быть, и в самом деле все это только мои пустые домыслы? Ревнивый муж! — Нерст усмехнулся, и его отражение в зеркале тоже криво ухмыльнулось. — Глупости. Сейчас я открою шкатулку, и там будут лежать обе серьги, и все снова станет на свое место. У Мэджи часто бывает такое настроение. Она часто сердится на меня, сама не зная за что, а потом об этом жалеет... Милая Мэджи...»

Нерст открыл шкатулку. С методичностью ученого он перебрал безделушки, составляющие счастье женщины.

На дне пустой шкатулки осталась погнутая шпилька и только одна серьга с рубином...

Когда следователь спустился в гараж полицейского управления, там все уже было подготовлено к осмотру машины Роберта Грига. Она стояла на отдельной площадке, куда был подведен дополнительный свет, Механик и радиотехник ждали со своими инструментами.

Следователь молча обошел машину, внимательно вглядываясь в малейшие царапины на бортах. Машина оставалась в том самом виде, как ее нашли в лесу. Кузов и стекла были слегка матовыми от пыли, кроме тех мест, где снимались отпечатки пальцев. Никаких внешних повреждений не было.

— Откройте капот, — сказал следователь.

Механик поднял капот мотора. На первый взгляд здесь все было в порядке.

— Проверьте аккумулятор.

Механик проверил.

— Норма.

— Бензоподача?

— Работает.

— Попробуйте завести.

Механик включил зажигание.

— Машина обесточена. Обрыв в цепи.

Провод, идущий от реле стартера к замку зажигания, оказался перерезан у самой клеммы.

— Парень, который обрезал провод, наверно, очень торопился. Неужели трудно было взять отвертку? — сказал механик. Он был очень опытный мастер, любил свое дело, и его искренне возмущало всякое проявление небрежности и грубости в обращении с машиной, словно это был живой организм. — Он очень торопился, — повторил механик, — или он просто дурак. На кой черт ему понадобилось обрезать провод, когда можно просто отвернуть клемму?

— Вы не скажете, каким инструментом обрезан провод?

Механик освободил второй конец, присоединенный к реле, и сложил оба куска провода.

— Очень странно, впечатление такое, что он разрезал каждую жилку в отдельности. Посмотрите — изоляция срезана удивительно точно, словно он спиливал ее тоненькой пилкой, а сам провод расправлен на отдельные жилки, и каждая проволочка перекушена в отдельности. Для того чтобы так разрезать провод, нужно потратить минут пятнадцать, а то и больше.

— А для того, чтобы отвернуть клемму?

Механик засмеялся.

— Если нет под рукой отвертки, это можно сделать пятицентовой монетой за десять секунд!

— Значит, он совсем не торопился? Замените провод, а этот отложите к вещественным доказательствам.

После того как провод был заменен, машина по-прежнему не заводилась. Стартер нормально проворачивал мотор, но вспышек не было.

— Надо осмотреть прерыватель...

В пластмассовой крышке распределителя зажигания было вырезано круглое отверстие диаметром около четверти дюйма. В прерывателе отсутствовали вольфрамовые контакты. Они были аккуратно отрезаны или отпилены от стальных пластинок, к которым крепились. Механик снял прерыватель и перенес его на стол, чтобы удобнее рассмотреть. Официальная обстановка следствия мешала ему выразить свое негодование по поводу такого обращения с машиной.

— Чем, вы думаете, было просверлено это отверстие? — спросил следователь.

— Во всяком случае, не сверлом. Дрель сделала бы точное цилиндрическое отверстие, а здесь, вы видите, дыра хоть и круглая, но неправильной формы. Похоже, как будто ее выскабливали ножом или растачивали зубной бормашиной. Да, именно чем-то вроде бормашины.

На деталях распределителя остались мелкие крупинки раздробленной пластмассы, а в тех местах, где были вольфрамовые контакты, осела тончайшая стальная пыль. Разглядеть ее удалось только в сильную лупу.

— Знаете, сэр, я уже восемнадцать лет работаю по ремонту машин в нашей фирме, но мне никогда не приходилось видеть ничего подобного! Для того чтобы так чисто вырезать контакты прерывателя, нужно иметь специальный инструмент.

— Зачем понадобилась дыра в корпусе?

Механик пожал плечами.

— Может быть, для того, чтобы пропустить дополнительный провод? Она как раз подходящего размера. Но в этом нет никакого смысла... Все это смахивает на поступки сумасшедшего.

— Мы имеем дело с очень ловким и хитрым преступником... — задумчиво сказал следователь. — Ну ладно, посмотрим теперь, что с телефоном и радио.

Включенный приемник молчал, хотя сигнальные лампочки горели. Телефон был обесточен. Корпус рации не имел внешних повреждений, за исключением того, что в боковой стенке отсутствовала пылезащитная сетка. Она была аккуратно вырезана по форме отверстия так, что снаружи ничего нельзя было заметить. Головки винтов, которыми крепились крышки приборов, остались неповрежденными, и на них сохранилась фиксирующая фабричная окраска. Это, казалось бы, доказывало, что ни приемник, ни рация не разбирались. Но когда техник вскрыл корпус приемника, он обнаружил, что из него исчезли все германиевые триоды. Концы проводников, на которых они крепились, были так же аккуратно отрезаны, как и детали крепления вольфрамовых контактов прерывателя.

— Что вы об этом думаете? — спросил следователь.

— Ничего не думаю, — ответил техник. — Здесь хозяйничал сумасшедший или человек, затеявший какую-то непонятную мистификацию. Он снимает приемник с машины, вскрывает его, достает из него транзисторы, которые можно купить в любом радиомагазине, снова собирает приемник и очень искусно подделывает заливку крепежных винтов. Нормальный человек этого сделать не мог.

Следователь помолчал, придав своему лицу значительное выражение. Так часто делают чиновники, желая показать, что им доступно некоторое высшее понимание связи событий. Потом он сухо распорядился: