Шайтан-звезда (Часть 2)

- Вы вошли в город? - спросил Хабрур, немедленно кладя руку на холку и повод ближайшего к нему коня.

- Мы вошли в рабат, и горожане приветствуют нас, а люди Джубейра ибн Умейра отступили в медину, но мы захватили их арбалеты, и мы уже простреливаем тяжелыми стрелами улицы медины, так что скоро путь к дворцу будет открыт! Но чтобы старого царя и царевича Мервана не вывезли из Хиры, мы должны немедленно встать у городских ворот! - отвечал всадник, а когда он окончил свою речь, все спасенные уже сидели на конях и разбирали поводья.

- Мы безоружны, о друг Аллаха! - сказал Хабрур.

- Мы взяли для вас луки со стрелами и ханджары на поле боя, о Хабрур! тут всадник показал рукой себе за спину, туда, где была разгромлена погоня, и проговорил нараспев: - Это был славный бой, который делает седым младенца и плавит своим ужасом каменную скалу!

- Так давай их сюда, во имя Аллаха!

Пока разбирали привезенное оружие, Хабрур обратился к Хашиму:

- Твои люди неплохо потрудились, о шейх! Пусть они сядут на верблюдов и сопровождают женщин в Хиру. Там вам всякий скажет, где царский дворец. Езжайте не торопясь. Но если вы увидите по дороге что-то подозрительное...

- Караван, который собран впопыхах и удаляется от Хиры, о почтеннейший? уточнил Хашим.

- Посылайте гонца к аль-Асваду, а сами преследуйте его, и если получится - то скрытно! - велел Хабрур и подбоднул коня стременами.

Джейран стояла, опустив руки.

У нее было такое ощущение, будто она никому здесь больше не нужна.

Дело было задумано и свершено.

Опасность миновала.

Мальчики радовались будущей добыче.

Абриза, держа под уздцы своего коня, смотрела вслед всадникам с мечтательной улыбкой, и ее лицо было прекрасно.

- Ничего, о звезда, твои желания осуществятся, - негромко сказал Хашим. Клянусь собаками. Тебе сопутствует удача, о звезда.

Джейран вздохнула.

* * *

- Разве у нас сегодня траур, о почтеннейшие? - гневно говорил Ади аль-Асвад. - С чего это вы взяли, что нужно отменить сегодня трубы и барабаны, возвещающие срок молитвы?

Он стоял перед склонившимися старцами в одной нижней рубахе и шароварах, а Джеван-курд держал распяленную на руках джуббу из плотного черного шелка - наряд, вовсе непригодный для езды под палящим солнцем, но призванный подчеркнуть величие своего знатного владельца.

Парчовый халат, в который ради утонченной насмешки нарядили аль-Асвада перед казнью, валялся у его ног.

- Ради Аллаха, сократи эти речи! - сказал ему аль-Мунзир, который, как Джеван-курд, держал наготове темно-красную перевязь, уложив на сгиб локтя уже прилаженный к ней ханджар в ножнах. - Сейчас они побегут и прикажут дворцовым трубачам трубить! И если срок очередной молитвы не будет возвещен, пока ты надеваешь царскую одежду, то, клянусь Аллахом, они будут раскаиваться из-за того, чего не совершили!

- Они вообразили, будто у них траур! - раздалось из-под шуршащей джуббы, которую Джеван, смешно встав на цыпочки и зачем-то вытянув шею, поторопился накинуть на голову аль-Асваду. - Траур по пятнистой змее, что ли, решили они объявить?

- Твой отец до сих пор не найден, о Ади, и брат - тоже, - напомнил аль-Мунзир. - И твой отец настолько обременен годами, что всякое волнение для него губительно.

- Вот уж по кому я охотно надел бы траур, так это по моему братцу! воскликнул аль-Асвад, выпрастывая голову из выреза джуббы, а руки - из широких и коротких рукавов. - По его милости ношу я эту проклятую маску!

Аль-Мунзир высоко поднял перевязь, надел ее на своего названного брата и расправил на правом плече. Аль-Асвад попробовал левой рукой, каково опираться на рукоять ханджара, и отвел ее немного назад.

Старцы во все глаза смотрели на него, и на их лицах было написано великое подозрение: хотя носящего золотую маску окружали известные им люди, Хабрур ибн Оман, Джеван-курд и Джабир ибн Джафар аль-Мунзир, но с трудом верилось, что под маской - старший сын царя.

Красная перевязь прижала выпущенные из-под черного же тюрбана длинные кудри аль-Асвада, которые блестели на изгибах завитков не хуже дорогого китайского шелка. Ади высвободил волосы и вскинул голову, чтобы они легли естественно и красиво.

- Теперь пусть приходят! - распорядился он.

Хабрур ибн Оман встал рядом с ним, держа перед собой обнаженный ханджар, острием вниз. С другой стороны встал аль-Мунзир, тоже достав ханджар из ножен. Джеван-курд вышел несколько вперед, но встал несколько иначе боком к аль-Мунзиру, держа ханджар на плече.

Но первым вошел человек, которого бояться никак не следовало, - Джудар ибн Маджид, верный, надежный, сохранивший войско аль-Асвада. За ним шло четверо воинов, залитых в кольчуги.

- Начальники конных разъездов вернулись и клянутся, что след потерян! доложил он.

- Не унесли же их ифриты и джинны! - воскликнул Ади. - Что я должен думать о дворцовой службе? Сейчас они ползают передо мной на животе и утверждают, что мечтали о моей победе! И они же не заметили, как ровно два часа назад из дворца исчезли эта пятнистая змея, Хайят-ан-Нуфус, мой драгоценный братец и мой несчастный отец, уже не отличающий горькое от кислого и сладкое от соленого! Когда наконец приедет твоя мать, о аль-Мунзир?

- Не раньше завтрашнего дня, - отвечал Джабир. - Я послал за ней людей с наилучшими махрийскими верблюдицами.

- Пусть сразу же приступит к своим обязанностям! - тут аль-Асвад заметил, что перепуганные старцы, по милости которых дворцовые барабанщики и трубачи не возвестили городу со стен дворца срока очередной молитвы, так и не двинулись с места. Джабир проследил направление его взгляда и шагнул к ним, приподнимая ханджар.

- Горе вам, вы еще здесь?!? - прорычал он. И сразу же загородил широким плечом аль-Асвада от вкатившегося в зал непонятного и огромного пестрого клубка.

Клубок распался - и стало ясно, что это всего лишь черные и белые евнухи, в лучших своих нарядах, пихавшие и толкавшие друг друга, чтобы рухнуть на колени поближе к новому повелителю.

Аль-Асвад подошел к ним поближе.

- Завтра приедет благородная Умм-Джабир, которую все вы знаете по имени Каукаб-ас-Сабах, - негромко сказал он. - Отведите ей наилучшие помещения. Пошлите за купцами и посредниками, чтобы я мог приобрести ей подарки и невольниц, которые не знают дворцовых склок и будут ей верны! Пусть она сама выберет, что ей будет угодно, я оплачу эти расходы. Когда благородная Умм-Джабир будет готова принять меня - известите, чтобы я пришел и поцеловал землю меж ее рук! Приготовьте также покои для двух других знатных женщин, которые скоро прибудут. Госпожу Умм-Джабир я ставлю от себя начальницей харима! Все вы будете подчиняться ей. А когда я введу в харим свою жену, то и она поставит от себя начальницу. И они поделят между собой обязанности. Тот, кто найдет и приведет приближенных женщин Хайят-ан-Нуфус, получит свободу!