Что с Херби? (ЛП)

Доктор Биллингсли был уже у двери, когда Нерт обернулся к нему:

– И пожалуйста, не сообщайте ничего полиции. Доктор обернулся.

– Почему?

– Херби.. — Нерт сглотнул, — Херби говорил, что порой полицейский, привыкший иметь дело с богатыми пройдохами, может придраться к несчастному путешественнику просто так, ради забавы. Но даже если меня ни в чем не обвинят, то все равно потребуют, чтобы я остался тут до выяснения обстоятельств. Я же хочу убраться как можно скорее. К тому же я сам позабочусь обо всем. По-своему.

Доктор задумчиво произнес:

– Некоторые существа не подлежат преследованию за убийство, но даже в этом случае в полицию сообщить необходимо. — Он выбрал диванчик поудобнее и сел, небрежно скрестив ноги. — Сокрытие преступления может доставить множество неприятностей. В особенности врачу.

– Тварь не сможет держать оборону вечно. А когда она выдохнется, я буду сидеть здесь, ловя момент. Если вы доложите полиции, копы испортят мне все дело.

– Вообще-то есть один способ…

Нерт обернулся и уставился на доктора.

– Какой?

– Возможно, за незначительную дополнительную сумму я соглашусь держать все при себе.

Нерт помедлил, прежде чем заговорить.

– Сколько?

– Ровно тысячу кредиток.

Нерт задумался. Тысяча кредиток — почти все деньги, что он отложил на ферму гербисов. Но священная месть убийце Херби стоила того.

Он отсчитал тысячу кредиток и отложил жалкую тощую пачку, которая у него осталась.

– Вот ваши деньги, — сказал Нерт.

Доктор Биллингсли поспешно взял банкноты.

– Отлично, — пробормотал он, — фараоны ничего не узнают.

Нерт сел на некотором расстоянии от бассейна и уставился на неподвижную тварь. Доктор быстро проговорил:

– Ну что ж, мне пора. Меня ждут другие пациенты.

Нерт не ответил.

Входная дверь скользнула в сторону и тут же вновь тихо закрылась.

Нерт почувствовал, что провел без сна непривычно долгое время. Силуэт чудовища расплылся, и Нерту пришлось сделать усилие, чтобы вновь вернуть ему четкие очертания. Он поймал себя на том, что разглядывает чудовище со странной беспристрастностью.

Невзирая на все усилия, Нерт в конце концов задремал. Ему снилось, что он пьет глово третьего уровня, но никакого удовольствия при этом не ощущает, потому что по вкусу пойло напоминало миттлебран. Он хотел спросить Херби, в чем дело, но не мог, потому что оказался в одиночестве на уходящей в бесконечность темной улице. Налетел ураган, и под шепот «квиш… квиш…» Нерт полез по металлической лестнице, чтобы спрятаться от стихии. Но перекладины были ржавыми, он упал и летел целую вечность, пока не приземлился — квиш! — на пахнущее отварным крибом распластанное создание с тугой прозрачной кожей, от одного прикосновения к которой ему делалось дурно. Доктор Биллингсли осыпал его банкнотами, непрерывно зудя: «Теперь ему лучше? Теперь ему лучше?».

Нерт набросился на доктора, но клешня прошила его лицо насквозь. Он вновь упал на монстра и… проснулся.

Три ноги Нерта раскинулись по сторонам, точно спицы в колесе. Тварь не шевелилась. Нерт заставил себя подняться и подойти к ней. Либо сон сыграл свою благотворную роль, либо напряжение поля упало, поскольку он приблизился на расстояние вытянутой руки, ощущая лишь легкий дискомфорт.

Тварь в бассейне заворчала, и Нерт отступил на несколько шагов.

– Нерт, — голос был слишком низким, но без сомнения принадлежал Херби.

– Херби, это ты?

Тварь заговорила, надолго замолкая после каждого слова, словно это стоило ей больших усилий.

– А кто же еще?

Нерт обнаружил, что может подойти к существу сколь угодно близко не ощущая боли. Он сказал:

– А я думал, ты мертв.

– Ошибка вышла. Что происходит?

Нерт рассказал ему обо всех событиях этой злополучной ночи. Херби молвил:

– Ты хочешь сказать, что отдал этой клистирной трубке тысячу кредиток?

– Тютелька в тютельку, — грустно подтвердил Нерт.

По мере того как Херби прерывал рассказ Нерта вопросами и комментариями, голос его креп. Теперь Нерт был уверен, что перед ним не кто иной, как его друг.

Какое-то время они сидели молча; Нерт все сильнее жалел себя. Вдруг он воскликнул:

– Тысяча кредиток вылетела в трубу!

– Может, и нет.

– Что?

– Просто думаю вслух.

– А…

Они вновь замолчали. Лишь слышалось, как пузырьки, вырываясь из-под тела Херби, лопаются на поверхности. Наконец Нерт сказал:

– Великий Фруз! Из-за этих чертовых денег я даже не спросил, что с тобой стряслось. Так что же случилось, приятель?

– А я все думал, когда ты поинтересуешься моей скромной персоной. Помнишь тот вырост у меня на боку, из-за которого ты так беспокоился?

– Разумеется.

– Ну, так это я и есть.

Нерт встал с диванчика и по очереди помахал всеми тремя ногами. Иногда это помогало ему прийти в себя. Наконец он вымолвил:

– Я все-таки не совсем понимаю…

– Этот нарост, эта бульба была ребенком. Мы, трамидонцы, отращиваем детишек, от одного до шести — в зависимости от того, насколько благоприятно окружение, — и когда они вырастают, то вылупляются и пожирают родителя.

– Но тогда ты на самом деле не Херби.

– Все-таки это я. Во всяком случае, я ничем не отличаюсь от папаши. Дети наследуют всю память родителей — тогда как родители возвращаются в первичный бульон. Разумеется, воспоминания постепенно слабеют — примерно через четыре поколения, благодарение Фрузу. У нас и так сложностей хватает.

– Так значит, все, что мы с доктором Биллингсли тут видели, было в порядке вещей?

– Верно.

– И та боль, что мы чувствовали, просто помогала защитить новорожденного… э-э, тебя?

– Верно. Я ведь немножко телепат, а в этом новом теле мои свойства усилились. Ты не волнуйся насчет болевого поля. Теперь, когда я пришел в себя, то могу его контролировать.

Нерт вновь уселся на диванчике. Он сказал:

– Почему ты не рассказал мне этого раньше, прежде чем я выбросил на ветер тысячу кредиток?

– Я готовил сюрприз.

– Поздравляю, он удался!

– Я не ожидал, что ты так быстро вернешься. Мне известно, как вы, дроши, бурно занимаетесь сексом. Целых четыре пола, великий Фруз!

Нерт застенчиво посинел.

– Потом, — продолжал Херби, — я не ожидал, что ты притащишь сюда врача.

– Что же нам теперь делать? — спросил Нерт. Херби завибрировал, так что по поверхности бассейна разошлись мелкие концентрические круги. Он сказал:

– Нам нужно сделать одну вещь.

–Да?

– Вернуть наши деньги.

Нерт с сомнением посмотрел на друга.

– А как скоро ты сможешь двигаться? — спросил он.

– Я могу двигаться уже сейчас, но, конечно, безопаснее будет провести еще один день в бассейне. И не считай, что деньги потеряны. Да, Херби изменился, но ум-то у него остался прежним.

– Давай не будем про ум…

– Нет, будем! У меня как раз возникла одна идея. Я хочу поразмыслить немного и охотно остался бы наедине.

Нерт сгреб остаток денег и спустился в ресторан. Он заглушил воспоминания об отварном крибе при помощи блюд своей родины: фригул в груммусе и прошминглы на десерт. Еда обошлась в кругленькую сумму.

Когда он возвратился в номер, Херби созрел:

– Я знаю, что делать, — объявил он и углубился в подробности своего плана.

Нерт согласился, что план интересный, но спросил, так ли уж это необходимо.

– Что ты имеешь в виду?

– Нам ведь известно, — возразил Нерт, — что доктор Биллингсли употребляет миттлебран. Зачем тратить столько сил на доказательство очевидного?

– Запомни: нам ничего доподлинно не известно. Может, это кто-то из его пациентов. Ты же знаешь, как быстро одежда впитывает запахи и как трудно потом от них избавиться. К тому же наркоторговца необходимо схватить за руку.

Херби отправил Нерта в космопорт, чтобы раздобыть два билета на ближайший рейс, желательно ночной, а сам остался в номере, чтобы еще немного поразмыслить.