По правилам

Прежде чем ответить, Келли умяла первый кусок.

- Меня подписали разыграть Брайана. Не удивлюсь, что у него есть сообщник.

А вот мне и в голову не пришло, что Келли может усомниться в мотивах моих поступков. Я-то разорился на покупку жутко дорогих камер, лишь бы убедиться, что она больше не участвует в розыгрыше. И тут меня выручила моя же паранойя.

- Идите посмотрите, чем еще я занимался.

Любительские шпионские игры, неприятно и непреложно подтверждавшие наличие у меня психического расстройства, преуспели там, где провалились искренние заверения в невиновности. Камеры убедили Келли, что мы с Найджелом не сообщники в компьютерном розыгрыше, и она согласилась вместе с ним разработать программу. Многие алгоритмы лексического анализа уже давно есть в компьютерном виде, от Келли требовалось только встроить в стандартные версии, которыми пользовался Найджел, функцию поиска в реальном времени. Мне нужно было знать (и моих новых друзей мучило не меньшее любопытство), сколько же областей и чатов охватил наш невидимый скептик.

Через три дня мы устроили очередное заседание, на сей раз на диване в гостиной Келли, и я увлеченно смотрел, как Найджел перебирает распечатки, разбросанные по журнальному столику, приобретенному, видимо, в магазинчике «Армии спасения». Эти диалоги вычленил их с Келли «научный проект». Какие-то фразы Найджел обводил, какие-то выражения подчеркивал и не переставая что-то бормотал себе под нос. Общий итог: новые чаты, новые ники, даже новые языки… и все новые появления того же скептика.

- Но даже не это самое интересное. - Слова едва не потерялись за попкорном во рту у Келли. Раскладывая по столу свеженький слой распечаток, она утрированно задвигала челюстями, мол, старается жевать быстрее. - Я немного изменила программу, чтобы она провела поиски в архивах чатов тоже. Посмотрите на даты.

Даты тянулись с 1995 года - вскоре после зарождения коммерческого интернета. У кого нашлось столько времени и упорства?

Оглядевшись по сторонам, я невольно вспомнил Остров Потерянных Игрушек из неувядающей рождественской телепрограммы. В квартирке Келли скопилось всевозможное компьютерное старье, вплоть - если верить наклейкам - до неповоротливых 386-х. Несколько систем поновее Келли приспособила для сегодняшнего спектакля - у меня язык не поворачивался назвать наши игры «экспериментом». Каким бы ни получился результат, я сомневался, что он будет научным.

И почему это так не дает мне покоя?

- Готовы, ребята?

Келли пребывала в своей стихии. Сейчас она сжимала один из множества сотовых. Одноразовые аппаратики я купил за наличные и теперь немного напоминал себе босса мафии. Одноразовые телефоны казались уместной мерой предосторожности, пока мы не поймем, с каким маньяком имеем дело.

«С кем-то вроде тебя», - пробормотал мне внутренний голос.

А Келли все тараторила о своих достижениях. От мудреных словечек у меня закружилась голова, я все равно едва понимал, что она задумала. Были установлены шесть сессий в чатах, в которые она вошла под тем же числом ников с разных интернет-провайдеров и разных серверов через модемы в сотовых, которые невозможно отследить. Округ у нас малонаселенный, равнинный, а это значит, что точек трансляции сотовой связи немного и расположены они далеко друг от друга. Любой, взломавший систему мобильной связи, получит лишь смутное представление о том, где мы находимся («в царстве идиотизма», - подсказал все тот же внутренний голос). Последняя версия программного обеспечения для лексического анализа, которое соорудили Келли и Найджел, будет отслеживать диалоги в каждом чате.

Келли вывалила на меня уйму технических подробностей о подпрограммах, которым полагается нас спрятать: рероутеры сетевых адресов, зашифрованные линки, брандмауэры, динамичный протокол управления хостом, программы-спуферы. Теми же глубокими познаниями она могла бы наделить меня, не тратя столько времени, а просто произнеся «Ч-*-М». Первое - «черная», последнее - «магия», среднее слово вставляется по желанию.

Потребовался легкий тычок в плечо, чтобы вывести меня из самогипноза.

- Что, Найджел?

- Техноколдунья говорит, мы готовы.

Я снова осмотрелся по сторонам. Мигающие на мониторах иконки подтвердили, что Скептик (мы решили превратить это обозначение в имя собственное) вошел во все чаты - под все новыми псевдонимами. На деле Скептик активно участвовал в гораздо большем числе диалогов, но мы ограничились теми электронными сообществами, где существовали не только групповые чаты, но и возможность отправлять личные сообщения.

С клавиатуры каждого компьютера мы заранее набрали одну и ту же фразу, которая теперь только и ждала клика мышью, чтобы отправиться по назначению.

- Поехали!

Мы расселись так, чтобы каждый без труда дотягивался до двух компьютеров.

- На счет три. Один… два… три…

Каждый кликнул двумя мышами.

«Мы знаем, что ты делаешь», - подкалывали наши шесть одновременных сообщений.

Почти тут же зазвякали звоночки входящих. На моих экранах возникло «Назад я не вернусь» и «Почему вы так рано вернулись?». На одном из экранов Келли повторилось «Назад я не вернусь» с добавкой «Ни за что не вернусь!», а на другом появилась еще более загадочная надпись «Что с твивитерами?!». Найджела спрашивали «Почему вы так рано вернулись?» и требовали «Оставьте меня в покое».

- Слишком коротко, много информации не извлечешь, - констатировал Найджел. - И как понимать абракадабру с твивитерами?

Мы попытались привлечь внимание Скептика. По всей видимости, нам это удалось, поэтому нет причин менять тактику.

- Попробуй «Почему ты не вернешься?», - предложил я, а когда клики на клавиатуре смолкли, добавил: - Отсылай.

И снова множественные ответы, самые интересные из которых относились к быстрому слому племенных барьеров, осмосу культурных конструктов посредством столкновения дискурсов и изменения поведения как реакции на примитивное, но стремительно совершенствующееся мастерство художников и ремесленников. Вскочив, Найджел перегнулся через мое плечо и стал тыкать пальцем в одну из моих клавиатур.

- Дай мне подумать, - заворчал я. - Не путайся под ногами.

У моей клавиатуры был длинный, растягивающийся шнур. Выхватив ее у меня из-под рук, он начал печатать. На одном из моих экранов открылось еще окно, закрыв большую часть загадочного текста.

- Хорошо, - сказал англичанин. - Наконец-то появился образец, достаточный для анализа. Определенно от нашего друга.

Слом межплеменных барьеров? Может, наш таинственный Скептик антрополог? А если да, то почему он столько времени тратит на НЛО? Слом межплеменных барьеров? Разум подсказывал несколько возможных интерпретаций: глобализация, демократизация и распространение капитализма. Затем последовали другие неожиданные варианты: вездесущие американские музыка и кинофильмы; общество в период технореволюции.

Не антрополог. Социолог.

Было еще одно папино правило, вызывавшее мой протест с детства. Правило Третье постулировало, что чаще всего вещи или события являются именно таковыми, каковыми кажутся. Долгое время я считал его смешной, вывернутой наизнанку старой пословицей, мол, вещи не всегда то, чем кажутся. Первый же курс философии в колледже открыл мне глаза: гораздо проще преподать ребенку Правило Третье, чем принцип бритвы Оккама. Уильям Оккам, английский философ четырнадцатого века, вошел в историю, провозгласив, что не следует умножать сущности сверх необходимости. Знаменитое заявление, но не слишком внятное. Обычно «бритву Оккама» понимают так: в отсутствие свидетельств обратного примем самое простое объяснение. Когда я понял Правило Третье, то не мог не одобрить его.

И сейчас, не дав себе шанса передумать, стремительно напечатал и отправил:

- Как долго ваша раса изучает планету Земля?

- Ты был прав лишь отчасти, - писало существо, которое быстро согласилось называть себя Скептиком. Такой ответ на мои многократные провокации и разоблачения пришел лишь некоторое время спустя.