Большая планета. Дилогия (Большая планета. Плавучие театры)

Фрульк вернулся и, убедившись в отсутствии Люфы, повторил магические обряды и произнес заклинание. Подкравшись к шкафу на цыпочках, чародей приготовился схватить красавицу и протянул руку к дверце — в этот момент дверцы всех шести шкафов распахнулись, и на сцену выпрыгнули шесть уродов. Фрульк с отвращением отпрянул; оркестр заиграл маниакальный тустеп — уроды принялись гоняться за волшебником по лаборатории, круша колбы и склянки. Занавес упал.

Бонко явился к Зампу с отчетом: «Я выставил охрану. К тому времени швартовы уже пропитали кислотой и искромсали стеклянными ножами — если бы я не заметил, мы уже дрейфовали бы вниз по реке».

Замп хрюкнул от досады: «У мерзавца Пеплошторма нет ни капли совести! Теперь швартовы в порядке?»

«Мы заменили их новыми».

«Продолжайте сторожить судно, и ожидайте самого худшего — поджога, водолазов, обстрела!»

Занавес поднялся, открыв взорам публики одну из знаменитых «живых картин» Аполлона Зампа. Двадцать исполнителей в черных костюмах и масках стояли перед черным экраном с цветными мишенями в руках, формируя из них сложные геометрические орнаменты. Из оркестровой ямы доносились пощелкивание барабанов и приглушенное позвякивание витрофона; с каждым новым ритмическим акцентом мишени перемещались, образуя новый узор — уже через несколько секунд этот процесс начинал производить гипнотическое действие.

Бонко бегóм вернулся за кулисы: «Пожар на форпике! Под охапку с сеном подложили завернутый в тряпье фосфорный запал!»

Замп выбежал на палубу — из шкиперской кладовой поднимались клубы дыма. Матросы выстроились цепочкой и передавали из рук в руки ведра с водой. Огонь удалось потушить. «Как раз вовремя! — сказал Зампу боцман. — Кто-то хотел устроить панику среди зрителей».

«У Пеплошторма душа бешеного пса! Он ни перед чем не остановится! Продолжайте следить за каждой пядью «Миральдры»!»

Занавес опустился, началась краткая интерлюдия: на сцену выбежали жонглеры, бросавшие блестящие диски, летевшие над головами зрителей, описывая широкие круги и возвращаясь в руки жонглеров.

Бонко снова явился с отчетом: «В зрительном зале сидят два человека в просторных мантиях. По-моему, они что-то прячут».

«Проведите их на квартердек, обыщите и поступите с ними согласно результатам обыска».

Боцман вернулся уже через несколько минут: «Мерзавцы, как я и думал! У них под одеждой были клетки с кровососущими насекомыми, паразитами и шершнями — они собирались их выпустить в зале. Мы надавали им по шее и выбросили в реку».

«Превосходно! — похвалил Замп. — Так держать!»

Занавес снова раздвинулся — открылась перспектива поверхности экзотической планеты. Два человека спустились в макете космического челнока. Удивляясь окружающим диковинам, они то и дело оказывались в смехотворном положении. В кронах деревьев сидели огромные насекомые, исполнявшие странную музыку на причудливых инструментах. Музыка стихла, как только появились почти обнаженные, почти человеческие существа, бегавшие на четвереньках. Резвясь и кувыркаясь, существа изучали астронавтов с дружелюбным любопытством. Насекомые-музыканты возобновили фантастический концерт; прыгающие на всех четырех конечностях туземцы принялись исполнять эксцентричный и довольно-таки неприличный танец, мало-помалу втянув в него астронавтов. Танец превратился в лихорадочную вакханалию.

Музыка неожиданно прекратилась. На сцене воцарилась напряженная тишина. Снова раздались звуки музыки — на этот раз тяжеловесные, мрачные, зловещие. Появилась гигантская тварь — то ли животное, то ли сказочное чудище. Размахивая дюжиной усов-бичей, оно заставляло туземцев-полулюдей всячески унижаться. Астронавты с отвращением наблюдали за происходящим и в конце концов пристрелили монстра. Оркестр насекомых разразился режущими уши диссонансами; подскакивая высоко в воздух, взбешенные полулюди набросились на астронавтов и разорвали их в клочья. Насекомые заиграли угрожающе медленный вальс — пока туземцы водили странный возбужденный хоровод вокруг туши убитого чудища, занавес опустился.

На палубе, противоположной набережной, послышались глухой стук, несколько хриплых возгласов, громкий всплеск. Замп направился туда, чтобы выяснить, в чем дело. Боцман Бонко объяснил, чем было вызвано новое беспокойство: «Три человека в весельной лодке пытались закрепить взрывчатку на уровне ватерлинии. Я сбросил в их лодку тяжелый камень, и их отнесло течением».

«Пеплошторм не знает покоя, — сказал Замп. — Тщетные потуги! Наше представление подходит к концу. Но не расслабляйтесь — он обязательно устроит еще какой-нибудь подвох».

Замп занял позицию, с которой он мог хорошо рассмотреть зрителей. Среди них был посланник из Морнуна. Кто он? Невозможно было различить какие-либо необычные признаки. Арбитр умел сохранять инкогнито.

Занавес распахнулся в последний раз, чтобы освободить место для традиционного энергичного и воодушевляющего финала Аполлона Зампа. Оркестр играл бодрый полонез, все громче и в нарастающем темпе; актеры маршировали, акробаты ходили по сцене колесом и делали сальто-мортале, жонглеры перебрасывались огненными обручами, фокусники выпускали из рукавов шутихи.

Замп вышел на сцену и скромно поклонился на фоне падающего занавеса: «Мы надеемся, что наше представление доставило вам удовольствие. Наше знакомство, несомненно, возобновится, когда мы посетим Лантин в следующий раз. Команда и труппа «Очарования Миральдры» желает вам всего наилучшего и спокойной ночи!»

Глава 4

Всю ночь Зампу не давали спать шум помп и проклятия, доносившиеся с кормы «Золотого фантазма». Утром судно Пеплошторма все еще оседало на корму.

Замп позавтракал пораньше и поплотнее у себя в каюте, после чего надел, с привычным вниманием к деталям, темно-серые бриджи, зеленую куртку, украшенную перекрестными петлями алых шнуров, и зеленую кепку с красным околышем — и устроился ждать посыльного с извещением королевского арбитра.

Прошло полчаса. Замп прогулялся на носовую палубу, чтобы полюбоваться на то, как поднимали полузатонувший «Золотой фантазм». Воду откачивали через шланги, продетые через открытые бортовые иллюминаторы.

Когда Замп возвращался, ему встретился на палубе только что поднявшийся по трапу молодой человек в обычном наряде лантинского стеклодува. Замп остановился, и юноша подошел к нему: «Вы — Аполлон Замп, владелец плавучего театра?»

«Я претендую на такое звание».

«В таком случае я обязан передать вам, лично в руки, важное сообщение», — молодой человек протянул Зампу небольшой ларец, обтянутый черным плюшем, и тут же спустился на набережную.

Замп задумчиво поджал губы. Положив черный ларец на скамью, он стал рассматривать его с безопасного расстояния.

Бонко, проходивший мимо, с удивлением взглянул на капитана: «Что вас беспокоит?»

«Этот ларчик. В нем может быть что угодно».

Боцман сходил в кладовую и вернулся со струбцинами и мотком крепкой веревки. Закрепив нижнюю часть ларца струбциной на скамье, он зажал крышку ларца второй струбциной и привязал к ней конец веревки. Другой конец веревки он взял с собой и взобрался по вантам в «воронье гнездо».

Замп отошел в сторону и спрятался за углом палубной надстройки.

«Готов?» — позвал с мачты боцман.

«Готов!» — отозвался Замп.

Бонко потянул за веревку, но струбцина соскочила с крышки ларца — замысел не удался.

За спиной Зампа выросла фигура Гарта Пеплошторма; он незаметно поднялся на борт «Миральдры» и теперь наблюдал за происходящим, удивленно поднимая брови: «Никак не пойму — чем вы занимаетесь?»

Замп прокашлялся и слегка надвинул на лоб козырек кепки: «Мы пытаемся открыть черный ларец — вот он, на скамье».

Гарт Пеплошторм недоуменно нахмурился: «Так что же вам мешает это сделать?» Пеплошторм подошел к ларцу и открыл его: «Боюсь, вы преувеличивали сложность своей задачи».