Зачем богу дьявол к 2 (СИ)

- Ты хочешь, чтобы мы здесь остались? - спросил Николай. Он тоже об этом думал.

- Да. Но теперь... - Никита тяжело вздохнул.

- Ты думаешь, есть такое место, где нас ждут с распростёртыми объятиями? - то ли спросил, то ли предположил Николай. - Нет такого места. Мы остаёмся. Мы остаёмся, даже если для этого потребуется сравнять с землёй эту деревеньку. Пока я жив, никто не смеет обижать моего безмозглого соломенного Страшилку.

- Тьфу, на тебя! Пока он жив... Не каркай! - с искренне суеверным страхом ответил Никита.

Подойти незаметно к усадьбе со стороны Села невозможно. Друзья ждали подвоха со стороны леса, или реки, а увидели две вооружённых группы, которые шли, не скрываясь, по дороге. Почему две?

- Оружие убери. У них стволов больше. - предупредил Николай. - И не лезь поперёк меня в пекло!

Как стало ясно по расстановке, одна группа - наблюдатели, среди которых знакомые Никите лица - Пётр и Рыжий. И ещё Мать. Вторая группа - жаждущие расправы. А зачем пришли наблюдатели? На чьей они стороне? Заступятся? Вряд ли.

- Мы пришли за твоей жёнушкой! - объявил старший - полноватый, лысоватый, восточного типа мужчина. У него при себе был только пистолет, а у его людей - винтовки, нацеленные на Никиту и Николая, стоящих перед вооружёнными людьми как у расстрельной стены: - Отдай свою сучку и останешься жив. Нет - убьём обоих.

- У тебя поганый рот! - презрительно ответил Николай.

Восточного типа мужчина, сорока девяти лет от роду, носил простую фамилию Торопов и звался Андреем Михайловичем. Или природа подшутила, или его мама не блюла верность мужу, или то и другое вместе - неизвестно, но факт на лицо, или на лице, это как кому угодно. В прошлой жизни - мелкий чиновник, мелкий взяточник, мелкий человек и домашний тиран, мечтающий о другой, яркой жизни, которая не состоялась по недоразумению в силу царящей в мире несправедливости. Серая смерть освободила его от пут общественных условностей, дала ему шанс проявить себя, и он этот шанс не упустил. Пока его успехи скромны, но это только начало. Теперь он для своих слуг Бос.

- Даю тебе минуту на размышление. - свеликодушничал Бос. - Я зол на твою белобрысую сучку, но с тобой мы можем договориться. Ты парень не промах, я знаю. А блядей на наш век хватит.

Одна минута! Даже полминуты - это может быть целая жизнь.

Николай не ответил - не стоит тратить дорогое время, отвечая на глупые вопросы и глупые предложения. А Бос неожиданно начал задыхаться, он не понимал, что с ним происходит, дышать становилось всё труднее.

- Всем стоять на месте, или он умрёт. - приказал Николай. - Опустить оружие или он умрёт.

Николай говорил так властно и уверенно, что брала оторопь, а вид задыхающегося Боса обескураживал. И пусть сдохнет, и к лучшему. Или не к лучшему? А Бос уже нелепо махал руками, словно птица крыльями. Так опускать винтовки, или стрелять? В безоружных стрелять? Да куда они денутся! Сначала один боец опустил винтовку, за ним и остальные. А мог бы, и выстрелить со страху, от непонимания происходящего, следом выстрелили бы все.

Бос опустился на землю, на карачки, ком в горле уменьшился, но дышалось ещё трудно.

- Предупреждаю один раз. Кто посмеет обидеть его, - Николай некультурно показал пальцем на Никиту, - меня... - под ногами, как ни в чём, ни бывало, крутился Парень с видом, мол, какая стрельба? Это дегенераты и наркоманы, а не бойцы. Николай ткнул пальцем в Парня. - И его тоже. Тот покойник. Сегодня никто не умрёт, а что будет завтра - зависит от вас. - Николай посмотрел в сторону наблюдателей. - Вас это тоже касается.

Минуту назад кольцо Никиты, свербевшее так, будто хочет откусить палец, утихло. Николай как всегда - всё сам! И Никита не удержался. На собравшихся вдруг из ниоткуда налетели пчёлы. Люди бросились бежать, отбиваясь от злобно жалящих насекомых, роняя оружие. Даже у Боса открылось второе дыхание. Николай видел только бьющих руками воздух людей и ничего не понимал, а пчёл не видел, на него такие фокусы не действовали.

- Пчёлы! - объяснил Никита.

- Какие пчёлы в декабре! - возмутился Николай.

- Я как-то не подумал... - согласился Никита.

Стычка с местными испортила настрой остаться: стоит ли? Друзья спустились к реке и до темноты сидели на берегу.

- А не сильно ли мы рискуем из-за моих хотелок? - прервал молчание Никита.

- Это не твои хотелки. Это наша жизнь. До сих пор мы от неё убегали. - ответил, и на свои мыли тоже, Николай.

- А ты и в правду самый умный. - шутливо согласился Никита. - Да, мозги купить - мне бы не помешало.

- Обойдёшься. Лучше сена, да овса. Лошадей завтра кормить нечем. - приземлил тему Николай.

- А я дичи не набил. Старатели хорошо дичь берут. - спохватился Никита. - Насчёт лошадей я договорился, завтра отведём.

А в это время Село гудело. Люди обсуждали случившееся, ходили от двора ко двору, обменивались мнениями. Покусанные пчёлами, по советам знающих, делали содовые примочки, или прикладывали лук. Никто не обратил внимания на отсутствия жал в волдырях, потому что, хотя бывалый человек предложил жала повытаскивать, желающих на такую операцию не нашлось. У пары человек оказалась аллергия на пчелиный яд и у них по всему телу высыпала крапивница.

Откуда взялись в это время пчелы и почему они напали? Это не особо удивляло: в сумасшедшем мире сумасшедшие пчёлы - после Серой смерти всё возможно! Покусанные - лишь подробность, а что вообще-то произошло? Свидетели говорили об этом очень неохотно и по-разному. Сколько свидетелей столько и версий - обычное дело, но тут примешивалось что-то ещё. Слушатели не могли понять, что приключилось с Босом? По агентурной информации из его общины, он не образно, а реально обосрался! Как два безоружных парня пусть не разоружили, но всё равно как бы обезоружили целый взвод законченных придурков? Вот если бы циркачи наложили в штаны, это было бы понятно, но, когда наоборот - это непонятно. У слушателей складывалось впечатление, что очевидцы что-то не договаривают.

Боса и его отморозков терпели как неизбежное и не самое большое из возможных зол. Его община поставляла горючку. Топливный бизнес неизбежно сросся с бандитами, крестами, разборками между ними. Бос чувствовал себя в этой криминальной грязи, как рыба в воде. К тому же он прикрывал Село от других банд, не из человеколюбия, конечно, а как свой рынок сбыта. Бос жил при понтах, и на понтах: внешние подельники, особо не вникая в детали, переоценивали его авторитетность и влияние. Считалось, что он держит в кулаке крупную группировку и контролирует несколько поселений.

Не только от старателей сельчане знали, что происходит в других местах: по делам приходилось наведываться в разные поселения. Пьянство, наркомания, поножовщина, перестрелки, кровавый бизнес, измывательства бандитов - рядовая картина. Возвращаясь, даже неверующим хотелось поблагодарить бога за то, что он бережёт их от ужасов новой жизни.

До появления циркачей, убийств в Селе не было. Драки, ссоры, разборки случались по множеству поводов в силу скудности и неустроенности быта, в силу разницы характеров и привычек, из-за ревности. Придурки, которых застрелил Никита, обкурившись, часто к кому-нибудь цеплялись, но получив отпор, позорно отступали. Вована считали за мазохиста: он столько раз получал по яйцам за свои шаловливые ручки, что там у него всё должно быть отбито, а он не унимался. Но откуда об этом знать Никите? Напоролись ребята на крутого и поделом. Убиенных никто не оплакивал, даже в их общине печали не было. Бос взъярился по понятной причине - это удар по его авторитету. Не зная, можно подумать! Реальная цена его авторитета - отбитые яйца Вована, и то, что спускали собак на дебилов Боса, стоило им только появиться на территории не своей общины.

И всё же убийство - новая опция в программе общественной жизни Села. В личном качестве мало кто из сельчан, прежде, чем здесь обосновался, не переступил все божьи заповеди, чтобы выжить. Тем более хорошо они понимали, что лиха беда начало.