Черная армада

— Мы не имеем на него права, не выполнив все задачи в этой жизни…

Цитиане явно обладали даром сверхчувствительности, иным, чем у нас, каким-то другим по своей сути Я тоже ощущал присутствие чего-то непонятного Щупальца снова тянулись ко мне. Удавка на моей шее затянулась еще чуть-чуть. Я уже начинал привыкать к этой удавке, но понимал: когда-нибудь она затянется настолько, что мне придет конец. Цитиане правы — «осьминог» поджидает нас в том проходе.

— Они говорят дело, — сказал я. — Там опасность.

Герт бросил на меня недоверчивый взгляд, но ничего не возразил, хорошо зная, что, если один супер говорит «проход закрыт», остальные подчиняются беспрекословно.

— Ты можешь хоть как-то идентифицировать ее? — спросил Герт.

— Не могу. Ничего подобного я никогда не встречал. Это та же чертовщина, что врезала по мне, когда мы только появились на Акаре. У меня все время возникают ассоциации с щупальцами осьминога. И с удавкой на шее. С каждым днем опасность все ближе. Однажды «осьминог» дотянется до нас. И тогда нам придется туго. Особенно мне.

Герт нахмурился. Должно быть, вспомнил, что разговаривает с покойником. Человеком, которому напророчили быструю мученическую смерть. Герт знал, о чем я думаю, и виновато произнес:

— Не всегда прогностические прорывы в будущее дают стопроцентно точные показания. Материальное воплощение линии судьбы может быть и другим.

— Ты помнишь, чтобы хотя бы один Ликин прогноз не сбылся?

— Никогда не интересовался этим…

— А я интересовался. Все сбывается Еще две смерти и третья — моя… А нам еще брать форт.

— Поэтому довольно пустых разглагольствований. Пошли снова в обход.

Мы свернули. Вскоре лабиринт ходов пошел еще запутаннее. Спустя немного времени цитиане загалдели:

— Мы здесь никогда не были!..

— Незнакомые места!..

— Нам нужно осмотреться…

Теперь двигались мы гораздо медленнее У каждого разветвления цитиане подолгу простаивали, делали пассы, пытаясь учесть такие факторы, как потоки воздуха, истечения энергий, перепады температур. Они ориентировались в этих кромешных кротовых норах, как щуки в реке.

Плутали мы довольно долго, но никак не могли завершить крюк и снова выйти на магистральную дорогу. Я ощущал, что расстояние до поверхности земли уменьшается, дышать становится легче. Наконец мы очутились в просторном зале с сочащейся сверху водой. Цитиане привычно заголосили:

— Нужно выбираться наверх!..

— Мы почти добрались до поверхности.

— Но мы устали…

— При усталости силы расходуются неэффективно…

— Элементарные вычисления показывают, что если мы сейчас затратим время на отдых, то в целом выиграем время…

— Ясно, — прервал я их, зная, что сейчас дело дойдет до графиков и интегралов.

Цитиане хорошие ребята, но общение с ними порой становится утомительным. Они правы — им надо дать отдохнуть. Уверен, что и вычисления их все верны — мы действительно выиграем время. Что касается меня, то я усталости почти не ощущал и находился в относительно приличной форме. После схватки с цитианами и удара парализатором я был на пределе, но две минуты подзарядки в Круге — и я стою как новенький. Хотя общая энергия Круга в результате таких подзарядок уменьшается, зато укрепляется слабое звено. А общеизвестно, что прочность цепи равна прочности слабейшего из звеньев.

Цитиане расселись крутом, достали горючие материалы, которые всегда таскали с собой, зажгли костер и затянули очередную песню, от которой, казалось, вот-вот заболят зубы.

Я прошелся по залу, из которого в разные стороны уходило множество проходов. Я ступил в один из них, пощупал стену и крикнул:

— Одзуки, пойди сюда! Японец подошел ко мне.

— Смотри, эта стена, по-моему, искусственная. Одзуки посветил фонариком, ощупал камень.

— Точно!

Мы прошли несколько метров, и в луче фонарика возникло изображение человека в какой-то непонятной одежде. Оно напоминало наскальные рисунки, которые мы видели с Уолтером. Рисунок был выполнен мастерски, поражал динамичностью, точностью штрихов. Рядом был изображен пейзаж;. Видно, что художник имел представление о перспективе, что ставило его на несколько голов выше художников древности. На Земле понятие перспективы освоили только в эпоху Возрождения.

— Знаешь, — сказал я, — у меня в половине туннелей было ощущение, что они искусственные,

— Каменно-кремниевая цивилизация?

— Вряд ли. Чтобы накопать столько ходов, нужна мощная техника. Мы ничего не знаем об истории этой планеты. Рагниты исследований не проводят, для них Акара — всего лишь крайняя точка плацдарма захвата. Может, все-таки планета обитаема? Инопланетяне, высадившиеся где-нибудь на вершинах Тибета, тоже решили бы, что на Земле нет разумной жизни.

— Мысль не относится к числу лучших из тех, которые посещали твою голову. Если тут и есть разумные существа, они прячутся где-нибудь в лесах и понятия не имеют о том, что такое цивилизация. Для цивилизованных или полуцивилизованных планет у рагнитов отработана четкая методика. Для начала они провели бы несколько карательных акций, а потом придумали бы, как лучше использовать туземцев. Чаеву однажды удалось побывать в Темных Мирах, чьих жителей покорило Братство Там творится какой-то мутный кошмар. И местному населению они находят применение, которое просто не укладывается в голове.

Маклин подошел к нам, уставился на рисунок и покачал головой.

— Ну ничего себе!

Он сделал несколько пассов руками над рисунком и замер. Присмотревшись, можно было различить, что его аура приобрела сиренево-красный оттенок, Он работал с информацией, отпечатавшейся в рисунке, в краске, в камне.

— Рисунку не менее семи тысяч лет, — заключил он.

— Интересно, куда они делись? — спросил я.

— Может, выродились. Может, развились и ушли в иные пространства, — пожал плечами Одзуки. — А может, погибли.

— Стали жертвой того кошмара, который идет по нашим следам?

— Или и рисунок, и система ходов принадлежат пришельцам со звезд, — заметил Одзуки.

— Интересно, долго цитиане собираются рассиживаться? — спросил я.

— Нельзя требовать от них переносить наши нагрузки. Они действительно свалятся с ног, если их понукать, — заметил Маклин.

Цитиане, наконец, закончили петь и начали о чем-то переговариваться. Я подсел к ним и спросил:

— Можно вопрос?

— Можно…

— Вы видели раньше какие-нибудь наскальные рисунки в пещерах и на поверхности?

— Видели…

— Двенадцать раз…

— Вам не приходило в голову, что некоторые проходы имеют искусственное происхождение?

— Да, много искусственных ходов…

— Мы даже находили обломки механизмов, которые использовались для рытья туннелей…

Все-таки с цитианами интересно иметь дело — не перестаешь им удивляться. Даже не обмолвились, что лабиринт искусственный.

— Уже надо идти! — заголосили цитиане.

— Дорнст пойдет и посмотрит, можно ли через правый ход выбраться на поверхность…

— Хорошо, пусть посмотрит, — согласился Герт.

Дорнст встал, привычно провел ладонью над огнем. Потом исчез в правом проходе.

Некоторое время мы молча сидели у костра. Цитиане в чем-то правы, подолгу просиживая у огня, — вид пламени очищает мысли и чувства, придает силы.

— Нельзя было отпускать его одного, — неожиданно нарушил тишину Антон. — Там, наверху… Он влип.

— Что случилось? — встревожился Герт.

— Техника… Движение. — Антон вскочил. — Пошли быстрее, если мы хотим спасти его!

Мы бросились в проход. Я на бегу выдернул из кобуры разрядник и привел его в боевое положение.