Город Зверя(сборник фантастических романов)

Глава 12. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

Я чувствовал, что все кости в моем теле переломаны. Как оказалось — хотя всем костям следовало поломаться, — ни одна не сломалась! Я сильно ушибся и порезался — вот и все!

Но где я был?

Жив? Только–только. Как? Я не мог угадать.

Я начал выбираться из корпуса гондолы. Насколько я мог судить, она не была сильно повреждена: этот стройматериал якша, должно быть, был невероятно прочен.

Я добрался до люка, который теперь был надо мной, открыл и вылез в относительную темноту марсианской ночи, освещенной, как полагается, двумя лунами.

Баллон с газом болтался на земле, полупустой. Неужто я падал столь стремительно, выпустив много газа из содержимого воздушного шара, что хила был не в силах последовать за мной?

Я не знал, но мой вариант ответа на то, как я спасся, был не очень–то убедительным.

Я вернулся в гондолу, подавив боль от ушибов, и взял заплату и банку липкой субстанции, найденной нами в городе якша. Гелий все еще улетучивался из баллона, но медленно, поскольку он сложился, сформировав своего рода карман, из которого газ сочился менее быстро, чем он утекал бы при нормальных условиях.

Я поспешно залатал баллон и, довольный, думал, что есть еще достаточно запасных баков гелия.

Как раз когда я закончил свою работу, я увидел что–то справа от меня. Это был большой предмет.

Я осторожно приблизился к нему и обнаружил чудовище! Как же оно погибло? Я шагнул вперед, чтобы посмотреть, не смогу ли я разобраться в этом, — и тут я понял, что оно еще дышало!

Дышало с трудом, но тем не менее дышало!

Я догадался, что оно проглотило слишком много парализующего яда, чтобы его переварила даже такая невероятная пищеварительная система. Атакуя меня, оно было охвачено параличом и отклонилось, планируя вниз, и приземлилось здесь. Мой поврежденный дирижабль, должно быть, последовал вниз за ним и вскоре приземлился рядом.

Я поблагодарил Провидение за то, что дало хиле его странный аппетит. Затем я побежал к кораблю за своим мечом, который, вероятно, выпал с моего ремня, когда меня швырнуло назад.

Пока зверь спал, — я чувствовал себя в какой–то мере трусом, — это чудовище надо было убить, чтобы оно не напало на какого–нибудь другого путешественника — я пронзил его фасеточные глаза, надеясь добраться до мозга. Он подергался, дважды отшвырнул меня, но я не отставал, пока он не околел.

Затем я вернулся к кораблю и подсоединил контейнеры гелия к клапану баллона.

Скоро я чувствовал себя намного лучше, если не считать ушибов.

Я решил переночевать в гондоле, причалив корабль к земле, а утром сориентироваться.

Все еще оглушенный и утомленный испытанием прошедшего дня, я поднялся в воздух на следующее утро, не зная, что в точности я планирую.

Я увидел под собой петляющую реку, я совершенно не узнавал местности, но решил следовать за рекой, надеясь заметить поселение на ней, где смогу расспросить, где я нахожусь.

Я летел вдоль реки четыре дня, не видя ни единого поселка.

Когда я в конечном итоге кое–что увидел — это было не поселение, а флот!

Там было несколько дюжин прекрасно изготовленных парусных галер грациозной красоты, поднимавшихся вверх по реке. Снизившись, я увидел, что членами экипажей на кораблях были люди вроде меня, только темней кожей.

Я начал спускаться к ведущей галере, которая, судя по размерам и украшению ее единственного, треугольного паруса, была флагманом.

Я вызвал у них некоторое оцепенение, прежде чем нашел свой мегафон и крикнул:

— Я не собираюсь причинять вам никакого вреда. Кто вы?

На общем языке Марса, хотя акцент был едва знакомым, один из моряков крикнул.

— Мы люди Мишим Тена, направляющиеся в Бриллиантовый город! Кто ты?

Мишим Тен! Это был древнейший союзник Шизалы, а Карнал — землей, из которой вышла Шизала. Я чувствовал, что оказался среди друзей!

Я ответил им, что путешествую с севера — человек без племени, который будет рад любому обществу, если ему позволят ступить на борт корабля.

Их любопытство теперь, кажется, было возбуждено, и они также поверили мне, когда я сказал, что не представляю никакой опасности. Так что они позволили мне привязать дирижабль к мачте корабля и спустить на палубу веревочную лестницу — операция трудная, которую я, говорю с гордостью, выполнил не без ловкости.

Молодой капитан, симпатичный воин по имени Борус Саз Хаджи, рассказал мне, что он много месяцев был в экспедиции на побережье, где маленькому союзнику Мишим Тена досаждали налетчики. Они уничтожили налетчиков и находились теперь на пути домой в Мих–Са–Вох, Бриллиантовый город, столицу Мишим Тена.

Чтобы не усложнять дела, я рассказал ему, что я ученый, изобретатель воздушного корабля, того, что шел теперь у нас на буксире. Я сказал, что путешествовал с Западного континента (что, строго говоря, было правдой).

— Если ты смог изобрести это, — с энтузиазмом заявил Борус Саз Хаджи, — ты будешь больше чем желанным гостем при дворе нашего Бради, и тебе нечего страшиться голода. Он даст тебе нужные продукты и все остальное.

Я был рад это слышать, и тут же на месте решил сделаться именно тем, за кого себя выдавал, — выносливым ученым!

Я не слишком беспокоился насчет приоза, о которых мне не удалось доложить. Задание было на самом деле только для того, чтобы занять время, а приоза, вероятно, будут выслежены достаточно скоро. Я, конечно, скоро вернусь в Мендишар заверить Хула Хаджи, что я в безопасности. Но в то же время я не мог устоять перед перспективой пожить хоть немного с людьми моего размера и общей внешности, — людьми, вдобавок имевших сходство в обычаях и традициях с моим приемным народом Карнала.

Спустя несколько дней показались башни Бриллиантового города.

Это было самое великолепное место, которое я видел в своей жизни. Каждая башня и крыша были украшены драгоценными и полудрагоценными камнями, так что издали город выглядел огромной вспышкой мерцающего света.

Его порт был сделан из белого мрамора, в котором сверкали кристаллы, отражающиеся в пляшущих водах реки. С ясного голубого неба сияло яркое солнце, запах кустов и травы был сладким, вид и шум счастливого, разумного и хорошо управляемого народа был радостью для меня.

Приветствовать прибытие кораблей из долгой экспедиции пришло много людей. Они были одеты в яркие плащи, состязавшиеся в яркости красок с демонстрируемыми флагами на наших мачтах. Многие ахали, видя на буксире воздушный корабль.

В воздухе звучала легкая музыка южных марсиан, приветствуя возвращение флота. Солнце было теплым, сцена — мирной. Впервые с тех пор, как я прибыл на Марс вновь, я почувствовал себя близким к счастью.

Хотя Хул Хаджи и мендишары были культурным благородным народом, все–таки в их цивилизации ощущался налет дикости, слабое эхо связи со своими кузенами арзгунами, чего не было у народов Юга. Больше того, мендишары, как и арзгуны, были физически настолько мне чуждыми, что ощущение снова пребывать среди людей моей собственной расы было очень приятно.

Мы сошли на причал, и родственники Боруса Саз Хаджи вышли приветствовать его. Он представил меня, и они сказали, что я буду их желанным гостем, пока не найду собственное место.

Борус Саз Хаджи сказал, что наутро он будет добиваться моей аудиенции с Бради.

Оглядывая док, я увидел, что тут было много воинов — больше, чем я заметил сперва. Также, казалось, были в полном разгаре приготовления. Борус Саз Хаджи тоже заметил это и был озадачен так же, как и я. Он спросил об этом своих родных.

Они нахмурились и ответили, что сперва мы должны вернуться домой, потом они сообщат ему плохие новости.

Только вечером, когда мы сидели за столом, родители Боруса Саз Хаджи начали рассказывать ему, что Мишим Тен готовится к войне.

— Это черный день, и я не могу понять, как это произошло, — сказал отец моего нового друга. — Но…

Как раз в это время вошли мужчина и женщина. Они были примерно того же возраста, что и родители Боруса Саз Хаджи. Они хотели узнать все о моем дирижабле, услышать о моих приключениях и так далее.