Журнал «Если», 1995 № 06

— Да, — подтвердил Изнов. — Откровенно говоря, непохоже.

И он снова включил внешние мониторы, ранее выключенные ради экономии энергии, которой было мало, в отличие от денег и топлива, которых не было совсем. Возникшее на экране никак не совпадало с тем, что можно и нужно было ожидать на нормальном интерпланетарном космодроме мало-мальски цивилизованного мира.

Обширный, едва ли не за горизонт уходивший старт-финиш порта, был совершенно лишен деловой строгости, сдержанного спокойствия, какое бывает свойственно такого рода предприятиям.

На необозримом поле воистину яблоку негде было упасть. Как и груше, и сливе, и любой, даже самой мелкой ягодке из того множества, что здесь покупалось и продавалось с прилавков, лотков, из палаток, из кое-как сколоченных павильонов, а также прямо с машин; плоды покрупнее были насыпаны прямо на бетоне — тут и там возвышались целые пирамиды. Однако это вовсе не было овощным рынком: здесь имелось все на свете, а может быть, даже несколько больше. Кроме того лишь, что должно было бы иметься: кораблей и всего с ними связанного.

Такая вот была картинка. Увлекательная, но не вполне постижимая.

— В Галактике всякое бывает, — сообщил Федоров тоном человека, внутренне приготовившегося ко всяческим неприятностям. — Да и какое наше дело? Давайте лучше решать, что предпримем. Просить топливо у властей? Сомнительно. Ждать, что откликнутся на мой сигнал? Еще хуже. Будь здесь корабли, мы договорились бы о топливе с кем-нибудь из капитанов, но кораблей нет. Взять оружие и выйти на большую дорогу с целью личной наживы? Чревато опасностями, да и как-то неудобно: мы все-таки официальные лица, пусть и в бегах… Что же остается? Продать Мерка в рабство и на эти деньги заправиться? Хотел бы я знать, Меркурий, сколько могут за вас дать. Хватит хоть на одну цистерну?

— Больше, чем за вас, во всяком случае, — огрызнулся дворянин.

— Ладно, друзья, — проговорил Изнов примиряюще. — Не такие уж мы плохие дипломаты, чтобы не выговорить сотню-другую тонн топлива и контейнер протида для сопространственного прыжка. С ними мы доберемся до Федерации Гра, свяжемся с Террой, объясним ситуацию…

— Послушаемся вас, — согласился Федоров. — Все готовы? Спускаемся.

Они спустились. Створки люка медленно разошлись. В тамбур ворвался теплый, пронизанный каким-то сладко-горьким ароматом воздух и монотонный, многосложный гул толпы.

Нет, это было совсем иначе, чем виделось на экране монитора. Вновь прибывших сразу потрясла внешность местных обитателей. Нет, в общем и целом они походили и на людей, и на синерианцев, если не считать глаз. Удлиненные органы зрения их, как сразу выяснилось, обладали не одним, а тремя зрачками, и от этого возникало впечатление, что всякий житель этой планеты видел тебя не с одной, а одновременно с трех сторон. Да, странно было вместо привычных — и на Терре, и на Синере — глаз наблюдать подобие полу раскрывшихся стручков, по три зрячие горошины в каждом…

Поэтому люди вовсе не сразу стали замечать, что шумели, толкались и торговались далеко не все. Оказалось, были и молчаливые. И рядом с прилетевшими постепенно возникла целая такая группа.

Федоров насторожился. Но, видимо, зря. Потому что молчаливые туземцы, казалось, не обратили на людей никакого внимания. Они были целиком и полностью заняты кораблем. Несколько минут прошло в полном молчании. Потом один из них, в длиннополом черном одеянии и круглой шляпе, неожиданно повернулся к Меркурию и что-то спросил. Ответить Меркурию помешал Федоров.

— Ваше Приятное свечение, — сказал он с напором. — Попросите его перейти на граанский. Пусть скажет, где здесь кормят. И насчет заправки тоже. В кредит.

Трехзрачковые очи долгополого не выразили удивления. Он продолжал уже по-граански, с ужасающим акцентом:

— Пообедать здесь можно. Купить топливо тоже. Сколько корабль тратит при разгоне? И какова полная емкость?

— Триста пятьдесят. Сжигает восемьдесят.

— Вполне прилично. Ну а какова предельная грузоподъемность?

— А собственно, почему это вас интересует? — спросил Федоров, вызывающе задрав подбородок.

— Вы что, собираетесь купить корабль? Должен вас огорчить: он не…

— Может быть, я просто хочу предложить вам выгодный фрахт: мне нужно срочно отправить товар, а у вас пустые трюмы, видно по амортизаторам. Почему бы вам не слетать хотя бы на Ливеру? Рядом! Оплачено будет хорошо, не сомневайтесь. На Иссоре скупые не выживают.

— Мы не берем фрахт! — отрезал Меркурий.

— Тогда давайте поговорим о продаже.

— Похоже, тут хотят распорядиться кораблем без нас, — проговорил Федоров по-террански. — Иссора? Вот, значит, где мы оказались.

В неожиданно наступившей тишине особенно выразительно прозвучал глубокий вздох Меркурия. Синерианский дворянин сделал шаг назад и низко, в пояс, поклонился Изнову.

— Простите, посол, — произнес он громко. — Боюсь, что я привел вас к гибели. Неумышленно. Однако это не уменьшает моей вины…

— Что вы, друг мой! — встревожился посол. — Какая вина?!

Меркурий распрямился. Гордо откинул голову.

— У нас, имперского дворянства, — проговорил он надменно, — существует старинный обычай. Виновный в роковой ошибке, из-за которой попадают в беду другие, на их глазах приговаривает себя к смерти и приводит приговор в исполнение, испросив прощение тех, кого невольно предал. И вот я прошу вашего прощения, посол.

— Но, однако же…

Не слушая, Меркурий повернулся к Федорову.

— И вашего прощения, советник…

— Да бросьте валять дурака, Меркурий, — ответил Федоров неуважительно. — Что это вам ударило в голову?

— Сам не зная, — ответил Меркурий, — я привез вас сюда, на Иссору. И потому, спасая свою честь, должен уйти. Прощайте, господа!

— Черта с два! — пробормотал Федоров, хватая Меркурия за руки. — Нас и так мало, нас тут собираются обобрать, а вы еще выкидываете номера почище цирковых…

— Не выламывайте мне руки, советник, — процедил Меркурий. — Не поможет. Мы уходим из жизни, останавливая сердце, этому нас учат сызмала.

— Одну минутку, — поспешно проговорил Изнов.

— Меркурий, послушайте… Кто мог знать, куда нас вынесет? Не улети мы — нам наверняка пришлось бы куда хуже. Да и что вы нашли тут такого страшного?

— Наивный друг мой! — изрек Меркурий драматически. — Вы не видите страшного? Вот оно — приближается!

И он жестом античного трибуна указал на пробиравшиеся сквозь толпу машины военного образца.

— Это Иссора! — на сей раз Меркурий произнес название планеты вполголоса, словно пугаясь самого сочетания звуков. — Мир самого жестокого в регионе законодательства, планета произвола. И я…

— Меркурий! — перебил его Изнов. — Мы глубоко чтим обычаи. Но не пострадает ли честь дворянина и разведчика, если вы оставите нас в таком… неопределенном положении? Мы, к сожалению, не умеем уходить из жизни так легко, нас этому не учили…

— Нас учили сначала подраться как следует, — добавил Федоров.

— Покоряюсь судьбе, — промолвил Меркурий.

Их было пятеро, вооруженных как на войну хранителей закона, и на улыбку Полномочного посла никто из них и не подумал ответить. Рослые, плосколицые, с носами, более всего напоминавшими утиный клюв, с теми же строенными глазами, которые у полицейских казались еще более всевидящими и беспощадными. Особенно свиреп был начальник.

Он остановился перед прилетевшими. Оглядел их и в качестве собеседника выбрал Меркурия, видимо, потому, что по облику синерианского сановника угадал в нем расово родственное существо. Блюститель порядка откашлялся и произнес несколько слов на местном языке. Меркурий разразился в ответ длинной фразой, чем вызвал у собеседника звуки, более всего напоминавшие рычание крупного хищника.

— В чем дело? — вполголоса спросил по-террански Изнов, почуявший неладное. — Вы объяснили ему, что мы хотим лишь заправиться?

— Он не требует никаких объяснений, — ответил синерианин. — Просто объявил, что в ближайшие часы мы предстанем перед судом.