Лик зверя

- Спасибо... Я уже... уже пришел в себя.

- Да? - начальник Учебного полигона подозрительно посмотрел на меня. - Стивен! Вызови-ка сюда врачей! - обратился он к сидевшему неподалеку ассистенту.

- Не нужно врачей! - остановил я его. - Что с экспериментом?

- Ах, вы об этом? Что ж, по-моему, кое-что получилось. Правда, испытание еще не закончено для всех. - Макеба сел на свой стул, что-то включил на пульте. Снова повернулся ко мне: - На ваш тест явно отреагировали только двое...

- Кто? Как их имена? - Я в нетерпении облизнул пересохшие губы.

- Первый... - Макеба взглянул на дисплей в центре пульта. - Первый - это Джино Карручи.

- Как он вел себя?

- Весьма странно. Судя по всему, он пытался покончить с собой. Естественно, в виртуальной реальности это не возможно. Мы ввели условную фразу в самый критический момент действия...

- А второй? - перебил я его, чувствуя, как сердце в груди замирает от волнения.

- Вторым был Клим Фехнер. Но с ним все гораздо сложнее. Его реакция была не столь выражена, как у Карручи. Трудно понять, что именно он испытывал в этот момент, но, тем не менее, во время подачи условной фразы его артериальное давление резко подскочило и пульс участился на порядок.

- А остальные? - спросил я.

- Все остальные испытуемые никак не отреагировали на вашу условную фразу. И давление, и сердцебиение - у всех все в норме.

Макеба замолчал, внимательно глядя на меня. Я обдумывал сказанное им. Произнес в раздумье:

- Значит, Карручи и Фехнер?..

- Да, - кивнул Макеба и добавил: - К сожалению, теперь мы вынуждены будем списать Карручи до следующего раза. Ведь он не выдержал испытания.

- Ни в коем случае! - воскликнул я. - Ни в коем случае нельзя делать этого! Не чините ему никаких препятствий. Пускай он вместе со всеми добровольцами летит на Терру.

- Ну, знаете, - начал было Макеба, но, взглянув на меня, осекся. - Хорошо. Если это так важно для вас и если вы возьмете на себя всю ответственность...

- Безусловно, - заверил я его.

- Что ж, - пожал он плечами. - Тогда я не против.

- Большое спасибо!

Я встал и пожал ему руку.

- Только никому не говорите про наш разговор. Ни слова! Хорошо?

Макеба сделал вид, будто откусывает себе язык. Я попрощался с ним и вышел из аппаратной. В тот же день я вызвал по визиофону Совет ОСО, Громова.

Мы оказались с ним лицом к лицу, как если бы Громов вошел и сел в моей комнате между стеной и экраном. Невидимая граница контакта фронтальных сторон стереопроекций заключала в себе все разделявшее нас расстояние. Я сообщил Громову о результатах проведенного мною эксперимента и о своих наблюдениях за добровольцами. Выслушав меня, начальник Особого отдела о чем-то долго думал, постукивая пальцами по крышке стола. Я терпеливо ожидал его решения.

- Знаешь, Влад, - сказал наконец Громов, - твоя изобретательность и смекалка заслуживает похвалы, но, думаю, мало что доказывает. Ты только не огорчайся.

- Как же так? - начал было я, но Громов остановил меня жестом руки.

- Все это вполне может быть результатом слишком богатой фантазии или угнетенной психики. Ты же сам указывал на постоянную подавленность Карручи, его явное душевное нездоровье. А ведь любой из этих двоих наверняка знаком с историей религий и древней литературой, хотя бы в рамках академической программы. Подумай сам, что может нарисовать в затуманенном мозгу подобная фраза в момент наивысшего нервного напряжения? То-то!

- Во всяком случае, - добавил он, видя мое огорчение, - твердо сказать, что мы обнаружили резидента Сообщества, пока нельзя. Но есть еще кое-что интересное во всей этой истории. По своим каналам мы уточнили некоторые биографические данные Фехнера и Карручи. В целом оба говорят о себе правду, за исключением некоторых незначительных деталей. Так, Джино Карручи действительно провел все свое детство в Амазонском заповеднике, находясь на попечении своего отца, факт гибели которого документально подтвержден несколькими свидетелями того трагического события. Биографические данные Фехнера тоже совпадают с установленными нами свидетельствами знавших его людей.

- Значит, они оба чисты и я искал не там?

- Не спеши! Тут есть одно "но", вернее даже два, - прервал меня Громов. - И у того, и у другого в рассказе о себе закрались некоторые "неточности".

- Да? - Я весь напрягся, стараясь ничего не упустить из сказанного Громовым.

- Карручи в разговоре с тобой упомянул о своей матери, которая отправилась в звездную экспедицию врачом, и их корабль бесследно исчез. На самом деле таких кораблей в то время было три, но ни на одном из них в списке экипажа не было женщин-врачей с таким именем. Теперь о Фехнере. Он якобы обучался в Банголорском биологическом университете, после чего несколько месяцев работал пилотом в системе "Купол". Но, по нашим данным, ни в списках выпускников Банголорского университета, ни в перечне пилотов "Купола" его за тот период не было... Все это, конечно же, мелочи, и вполне может быть, что здесь закрались какие-то неточности, но нельзя исключать и возможности более серьезной подоплеки.

Громов помолчал, затем сказал:

- Думаю, тебе все же придется продолжить свои наблюдения. Возможно, в итоге ты окажешься прав. Если это действительно один из этих людей, то рано или поздно он выдаст себя. Очень хорошо, что в руках у нас оказался конец ниточки, за который стоит потянуть. Когда вы вылетаете на Орбитальную-6?

- Через два дня.

Громов подошел к самой границе, разделявшей наши проекции. Внимательно вгляделся в мое лицо. Помолчав, сказал:

- Ну, ладно. До встречи! Будь предельно осторожен. Жду от тебя новых сообщений.

Я кивнул и выключил визиофон.

глава седьмая

СТРАНА ВЕЧНОЙ ТЕНИ

Ледяной ветер рвал одежду, обжигал лицо, сбивал с ног. Я плот нее запахнул воротник меховой куртки и накинул капюшон. Колючий снег косо сыпал откуда-то сверху. Напрягая зрение, я всматривался в сумрак впереди. Небо на юге было темное, почти черное там, где встречалось с краем земли. На севере, вдали можно было разглядеть длинную гряду гор, которые уходили вправо, становясь все выше и выше, пока не терялись в далях за моей спиной - там, где начиналась Страна Вечной Тени.

Казалось, до гор не так уж и далеко, однако мне пришлось еще очень долго идти по заснеженной равнине, прежде чем горы эти заметно приблизились. Несколько раз я останавливался, чтобы передохнуть. Ходьба по глубокому снегу сильно утомляла. Еще около получаса я шел в направлении гор, окончательно выбившись из сил, пока наконец не оказался около высокой каменной стены, выросшей из темноты прямо передо мной. Быстро отыскав проход, я протиснулся в полутораметровое овальное отверстие и оказался на широком внутреннем дворе геологической станции 57.

Три шарообразных здания соединялись между собой цилиндрическим обручем переходных коридоров и занимали почти половину пространства за оградой. В центре всего сооружения возвышался шпиль наблюдательной башни, терявшийся своей верхушкой в тучах снега и опасно раскачивавшийся под порывами неослабевающего ветра. Несколько мощных прожекторов освещали внутренний двор.

Прямо передо мной был переходной тамбур. Я взялся за ручку двери и сразу ощутил, как перчатка прилипла к ледяному металлу. Потребовалось некоторое усилие, чтобы открыть дверь, преодолев сопротивление пневматической защелки, после чего я оказался в темном тамбуре. Здесь было тепло и уютно. Постояв некоторое время перед закрытой внутренней дверью и прислушиваясь к завыванию ветра за тонкими стенами, я решительно вошел внутрь станции.

Узкий коридор уходил в глубь ее, плавно изгибаясь. Пол здесь был покрыт толстым слоем вспененного упругого пластика ко ричневатого оттенка. Небольшие округлые лампы на стенах изливали неяркий желтоватый свет, не раздражавший глаза. В полнейшей тишине было слышно шипение газовой смеси в решетчатых окошках-отдушинах, расположенных по верху стен.