Это был просто сон... (СИ)

Ирина прикусила губу. А потом ее все-таки прорвало…

Клаемь внимательно выслушала сумбурный пересказ. И пояснила:

— Земля-три. На редкость паршивое место. Самое, пожалуй, паршивое во всей обитаемой Галактике.

— Почему? — спросила Ирина.

— Они там практикуют паранормальную психологию. И активно занимаются биоинженерией. Хотят мутировать в расу сверхлюдей. Не могу сказать, что у них не получается. Получается… К сожалению.

— То есть? — не поняла Ирина.

— Жуткий народ. Я в юности служила в дипмиссии на их планете. Жуткий народ! — Клаемь обхватила себя руками за плечи. — Одна Натален чего стоит, а ведь ее генотип устарел как минимум поколений на десять, да и не умеет она практически ничего из того, что на Земле-три считается сейчас нормой. Но у меня от нее мороз по коже, да и вам, смотрю, досталось.

— Что она со мной сделала?

— Не знаю.

— Но что-то же сделала! Я чувствую себя как… не знаю я, как я себя чувствую! Но мне это не нравится.

— Хм, — Клаемь внимательно посмотрела на нее. — Если хотите… Пойдемте к Лилайону ак-лидану?

Ирина мрачно сказала:

— Он мне опять ментосканирование назначит.

— Может, назначит, а может, и нет. Но ваше состояние меня тревожит. И в любом случае поговорить со специалистом не помешает. Так как?

Ирина молчала. Думала.

— Знаете что, — решилась она, — пойдемте!

Лилайон ак-лидан им не обрадовался. Но, как и положено профессионалу, придержал свои чувства при себе. И обошелся вообще без ментосканера.

Просто Ирина, сама не понимая, отчего, выложила ему все сама. От разговора с Клаверэлем барлагом до того момента, как потеряла сознание после странного запрета Натален.

— И что скажете? — спросила Клаемь.

— Плохо дело, — ответил ак-лидан. — Попытка к суициду — это всегда плохо.

— Да не было никакой попытки! — закричала Ирина. — Не собиралась я…

Она осеклась. Ак-лидан смотрел на нее, и смотрел до тех пор, пока Ирина не отвела взгляда.

— Не лгите, — сказал ей Лилайон. — Хотя бы себе, — не лгите. Это полезно.

— Я не собиралась прыгать, — сказала Ирина упрямо. — Не знаю, что со мной случилось. Не было у меня никакого намерения… Я просто оказалась там, на краю. Даже не помню толком, как.

— Это уже ближе к истине. Но сами посудите, со стороны как это все выглядело? Естественно, госпожа Магайон-лиа сочла нужным вмешаться. Не думаю, что и вы сами прошли бы мимо в такой ситуации.

— Что она со мной сделала? — спросила Ирина.

— В общем-то, ничего по-настоящему неприятного, — ответил Лилайон. Во-первых, эмпат-императив на подавление воли. Краткосрочное воздействие, каких-либо серьезных последствий практически не оставляет.

— Это когда она меня к себе увела, так? — уточнила Ирина.

— Именно.

— Ну, а потом?

— Стандартный психокод запрета. На Земле-три применение такого психокода без согласия реципиента карается очень жестко. Но мы, во-первых, не на Земле-три, а во-вторых, на вашем месте я бы не жаловался.

Он кивнул Клаемь, и та хмуро кивнула в ответ.

— А убрать его можете? — спросила Ирина.

— Могу, — легко ответил ак-лидан.

— Ну, так уберите!

Ак-лидан снова посмотрел на Клаемь. Потом сказал:

— Это не вам решать.

— Что вы порекомендуете, ак-лидан? — спросила Клаемь.

— Рекомендую оставить как есть, — немедленно ответил он. — Вреда от этого психокода на данный момент все же меньше, чем пользы.

— Я не хочу, чтобы он у меня был! — выкрикнула Ирина. — Я не хочу… уберите сейчас же!

— А у вас, — терпеливо проговорил ак-лидан, — ограничены права. Решать будете не вы.

— Я доверяю вашему мнению, Непаэль ак-лидан, — сказала Клаемь.

— Что?! — закричала Ирина. — Это моя голова, моя, и ничья больше, я не хочу, чтобы мне навязывали психокоды против моей воли! Не трогайте меня! — отнеслась она уже к Клаемь, которая попыталась взять ее за руку, чтобы хоть как-то утихомирить.

— А еще говорите, терапия не нужна, — заметил Лилайон, ехидно улыбаясь.

Ирина мигом захлопнула рот. Прописываться в психиатрической клинике ей совсем не хотелось.

— Пойдемте, — сказала ей Клаемь. — С вашего позволения, ак-лидан…

Они шли через парк. Клаемь ловко выбирала нужные тропинки; Ирина даже не пыталась запоминать дорогу, она была уверена, что к ак-лидану уже никогда больше не вернется. Терапия, ха. Еще чего. Не дождутся.

Почему ее так пугала эта терапия, она не могла бы внятно объяснить даже себе. Пугала, и все. И еще, видно было, что перспектива терапии не радует Клаемь. А Клаемь все-таки виднее.

Ветер рвал с деревьев синие листья, бил в лицо, сбивая дыхание.

— Клаемь, скажите, — заговорила Ирина. — А Натален и впрямь может приказать мне выйти замуж?

— Да. Может. Она вообще много чего может.

— Почему? Какое это… разве это ее дело? Почему я не могу сама решать, за кого мне замуж идти. Или вообще не идти.

— Вы ограничены в правах, — терпеливо разъяснила Клаемь. — Вы не можете вступать в брак и рожать детей.

— Что значит, рожать не могу? — неприятно удивилась Ирина. — А если забеременею? Что тогда, аборт?

Клаемь остановилась.

— Вы беременны?

— От кого? — язвительно спросила Ирина.

— Не знаю. Вы беременны или нет?

— Нет.

— Хвала светлым силам! — с явным облегчением сказала Клаемь. — Никаких абортов, разумеется. Вам пришлось бы рожать, а отцу вашего ребенка — отвечать по закону за изнасилование. Поскольку вы ограничены в правах, считается, что добровольно в сексуальную связь вы вступить не можете. Вот и думайте головой, прежде чем проводить такие эксперименты.

— Как интересно, — через несколько шагов продолжила Ирина. — Значит, сама спать с мужчинами я не могу. А вот приказать мне выйти замуж, оказывается, можно. Несмотря на ограничение в правах. Это как понимать?

— Как политику, — неохотно ответила Клаемь. — Политические браки — это игра без правил, иногда довольно грязная. А кого вам госпожа Магайон-лиа сватала? Неужели Алаверноша?

— Его, — созналась Ирина.

Клаемь только головой покачала.

— Он — хороший человек. Если бы вы стали его женой, это было бы идеальным решением всех ваших проблем.

— Да не хочу я замуж! — не выдержала Ирина. — И он сам своей матушке сказал, что жениться не хочет. Она так мне и сказала. Что приказала бы нам пожениться, но не хочет идти против воли своего приемного сына. Сказала, что Алавернош заслужил ее уважение. А он сказал, что я ему не нужна. И слава Богу! Не хочу я замуж!

— Перестаньте кричать, — поморщилась Клаемь. — Вы действительно ничего не соображаете. Как чувствовала… Не надо было мне покидать Анэйву сегодня, надо было вас сопровождать. Надеюсь, еще не все потеряно. Натален пробудет здесь до конца сезона затмений, она старается не пропускать концерты Фарго… поклонница его таланта. Что, впрочем, совсем не мешает ей… а, ладно… Неважно.

— Вы о чем? — подозрительно спросила Ирина.

— Так… ни о чем. Не берите в голову.

— Я замуж не пойду!

Клаемь скривилась как от зубной боли. Выдохнула, а потом только сказала:

— Возьмите себя в руки. Что вы как ребенок, право слово.

Ирина враждебно промолчала.

На том они и расстались. Клаемь вспомнила о делах, пожелала Ирине мирной ночи и ушла.

Ирина постояла немного во дворе. Возвращаться в квартиру не хотелось, несмотря на ветер и холод. До начала дежурства — завтра, во второй половине дня, — оставалось еще слишком много времени. Впрочем, и в Детский Центр идти не хотелось тоже. Дети как раз сейчас спать укладываются, к чему им мешать?

Ирина отправилась бродить по парку. Впрочем, далеко она не пошла, помнила, как один раз заблудилась. Тогда рядом с нею оказался Фарго, но у Фарго сейчас — концертная запарке, и вряд ли он появится здесь снова. Тем более, в такую неуютную погоду…

Смеркалось, вдоль дорожек зажглись цветы-фонарики. Ирина подставляла лицо ветру и жмурилась, вспоминая родной Ставрополь. Она вспоминала, и никак не могла вспомнить, память отвечала обрывками, смутными тенями, стертыми образами. И даже ветер не помогал. Слишком много в нем сплелось чужих, не возможных на родине, запахов…