Неандертальский параллакс. Трилогия

— Хорошо, — сказала Жасмель. — Я уверена, она сделает всё, что сможет. — Она какое-то время молчала, потом, снова взглянув на отломанный подлокотник, сказала: — Но…

— Да, — согласился Адекор. — Но.

Жасмель смотрела вдаль, на окружающую дом местность. На приличном расстоянии от дома спокойно и невозмутимо брёл мимо мамонт.

— Теперь, когда дело передано в трибунал, алиби-куб моего отца был перенесён в крыло мёртвых. Даклар провела весь день, просматривая эпизоды из него и готовясь к процессу против тебя. Это, конечно, её право, как обвинителя, говорящего от имени мёртвого человека. Но я настояла, чтобы она разрешила мне смотреть алиби отца вместе с ней. И я смотрела на вас с отцом, в последние дни перед его исчезновением. — Она подняла на него затуманенный взгляд. — Болбай не видит этого, но она ведь уже давно одна. Но я… я тебе рассказывала, что мной интересуется один молодой человек? Что бы ты там ни говорил про то, что я ещё ни с кем не связана, я знаю, как выглядит любовь — и у меня нет ни малейшего сомнения в том, что ты на самом деле любил моего отца. Увидев тебя его глазами, я больше не могу верить в то, что ты мог нанести ему хоть какой-нибудь вред.

— Спасибо.

— Я могу… могу как-нибудь помочь тебе подготовиться к трибуналу?

Адекор печально покачал головой.

— Похоже, уже никто не сможет спасти меня и моих родных.

Глава 32

ПОИСК ПО НОВОСТЯМ

Ключевые слова: неандерталец

Есть множество способов убить время, и похоже, что Рубен и Луиза нашли старейший из них. Мэри никогда не смотрела на Рубена под таким углом, но теперь, обдумав всё хорошенько, поняла, что он и в самом деле весьма симпатичен. Бритая голова была не в её вкусе, но у Рубена были приятные, чёткие черты лица, ослепительная улыбка, умный взгляд, он был поджар и довольно мускулист.

И, конечно, у него был этот очаровательный акцент. Но не только. Оказалось, что он бегло говорит по-французски, так что они с Луизой могли общаться на её родном языке. Плюс, судя по его дому и машине, он очень неплохо зарабатывал — что, впрочем, не удивительно для врача.

Просто находка, сказала бы сестра Мэри. Конечно, у Мэри было достаточно жизненного опыта, чтобы понимать, что после снятия карантина этим отношениям, скорее всего, суждено завершиться. И всё же она испытывала неловкость. Не из-за того, что была ханжой — ей нравилось думать, что это не так, несмотря на то, что росла «хорошей девочкой» в католическом семействе. Скорее, она опасалась, что у Понтера сложится превратное представление о сексуальных привычках в этом мире, что он может подумать, будто от него теперь ожидают, что он вступит в связь с Мэри. А чьи-то ухаживания ей сейчас нужны были меньше всего.

Однако интрижка между Луизой и Рубеном действительно привела к тому, что Мэри стала больше времени проводить наедине с Понтером. Вскоре выяснилось, что дневное время Рубен и Луиза предпочитают проводить в подвале за просмотром фильмов из обширной коллекции Рубена, тогда как Мэри и Понтер оставались на первом этаже. И поскольку Рубен и Луиза теперь спали вместе, они реквизировали у Понтера двуспальную кровать. Мэри не знала, какими словами Рубен объяснил необходимость такого обмена, но Понтер теперь спал на диване в кабинете наверху, а гостиная оставалась в полном распоряжении Мэри.

Иногда по воскресеньям Мэри ходила к мессе. На этой неделе не пошла, хотя и могла — карантин был объявлен только в воскресенье вечером — и теперь жалела об этом.

К счастью, мессу можно посмотреть по телевизору; канал «Вижн-TV» ежедневно транслировал католическую мессу из одной из церквей Торонто. У Рубена был второй телевизор в кабинете наверху в дополнение к тому, что который они с Луизой смотрели в подвале. Мэри поднялась в кабинет, чтобы посмотреть трансляцию церковной службы. Священник был одет в пышное зелёное одеяние. У него были седые волосы, но чёрные брови, а лицо заставило Мэри подумать о сухопаром Джине Хэкмене [28].

— …Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами, — провозгласил священник, монсиньор Де Фрис согласно подписи внизу экрана.

Мэри, сидя на диване, на котором по ночам спал Понтер, перекрестилась.

— Иисус послан был исцелить раскаявшихся, — произнёс Де Фрис. — Господи, помилуй.

Мэри вместе с собравшимися в церкви прихожанами повторила:

— Господи, помилуй.

— Он пришёл воззвать ко грешным, — сказал Де Фриз. — Христе, помилуй.

— Христе, помилуй, — повторила Мэри вместе со всеми.

— Он молится за нас одесную от Отца. Господи, помилуй.

— Господи, помилуй.

— Господи всемогущий, помилуй нас, — сказал Де Фриз, — прости нам грехи наши и дай нам жизнь вечную.

— Аминь, — сказали прихожане.

Чтение было из Книги Иеремии; читала чернокожая женщина с коротко остриженными волосами в пурпурном одеянии. Позади неё великолепное витражное окно изображало Иисуса с нимбом, апостолов и взирающую на них сверху Деву Марию. Мэри не могла сказать наверняка, почему ей захотелось прослушать мессу именно сегодня. В конце концов, не ей требовалось отпущение грехов…

Заиграл орган; молодой мужчина запел «Спаси меня, Господь, в твоей святой любви…»

Мэри не сделала ничего дурного. Она была жертвой.

Причастие продолжалось; теперь монсиньор читал из Евангелия от Луки:

— «Вели, чтобы оба мои сына сели один по правую, а другой по левую руку от Тебя в Твоем Царстве…»

Конечно, Мэри знала историю, которую декламировал священник — о женщине, которая молила Христа по дороге в Иерусалим; она помнила контекст. Но слова продолжали эхом звучать у неё в голове: оба мои сына сели один по правую, а другой по левую руку от Тебя…

Возможно ли это? Возможно ли, чтобы два человечества мирно жили бок о бок? Каин был земледельцем; он выращивал зерно. Авель был скотоводом, он выращивал овец на заклание. Но Каин убил Авеля.

Священник теперь разливал вино.

— Благословен Ты, Господи, Боже вселенной; по щедрости Твоей Ты дал нам вино — плод лозы и трудов человеческих, — и мы приносим его Тебе, чтобы оно стало для нас питием спасения…