Хирургическое вмешательство

— Даниль, — сказал Андрей Анатольевич, — как видишь, от тебя не требуется ничего, кроме добросовестной работы над диссертацией. То бишь, — он улыбнулся и поправился: — сам текст может и подождать, но мы все очень заинтересованы в аналитической части.

Аспирант кивнул, радуясь, что можно не врать и не выкручиваться.

— Я в ближайшее время собирался ехать на место, — сказал он. — Проводить полевые исследования.

— Это очень хорошо, — согласился ректор, постукивая карандашом по столу. — Итак, товарищи! — в партию Ларионов вступил на фронте и забывать привычные обращения не собирался. — Я думаю, что если мы возьмёмся за это дело всем коллективом, то сможем выработать технологию достаточно быстро. Вопрос только в том, как её внедрить?

— Как раз не вопрос, — пробурчала Лильяна. — В любом случае работать с больными будут наши выпускники. Либо у них проснётся совесть, и будет миссия доброй воли, либо придётся выбивать деньги. Но кроме них некому. Тут вопрос, нужны ли курсы повышения квалификации.

— Курсы вообще нужны, — покачал головой ректор. — Преподавателей нет. Разве что когда Аня придёт, появится хоть сколько-нибудь времени. Кстати, — лицо его стало тревожным, — товарищи, я вас прошу ничего Эрику не говорить.

— Почему? — быстро спросила Ворона.

— А то он вмешается и всё сделает наоборот, — удручённо сказал Ларионов и развёл руками: — Дух противоречия силён в этом достойнейшем человеке.

— Что сделает наоборот? — недоумевала Алиса.

— Всё! — посетовал Андрей Анатольевич. — Нет такого дела, где нельзя чего-нибудь испортить. Лисонька, а то ты его не знаешь? Вмешается и сделает, и не потому, что он кому-то враг, а потому, что я по несчастливой случайности являюсь его формальным начальством. Эрик Юрьевич глубоко убеждён, что от начальства не может исходить никакая добрая инициатива.

— Ладно, — нахмурилась Ворона. — Не скажу.

— Забудешь, — проницательно сказала Лильяна.

— Не забуду! — вскинулась Алиса.

— Запиши, — зловеще посоветовала Казимеж.

— Запишу, — пригорюнилась Воронецкая и даже, кажется, действительно что-то записала; Даниль не следил.

Он думал о Матьземле.

От плинтусов к потолку тянулись занавеси паутины, почти невидимые — лишь изредка мерцали там и здесь светлые нити. Словно опираясь на пустоту, на одно лишь нежное свечение воздуха, по ним вился золотистый плющ; сияли, заменяя собой лампы дневного света, белые и голубые его цветы. Оштукатуренные стены отливали странными оттенками серебра, ящики генераторов перемигивались многоцветными огоньками, будто драгоценности рассыпали блики, и заставкой на мониторе мерцала звёздная радуга.

— Какой ужас! Я вся в пуху! — восклицала Ворона, не выказывая, тем не менее, ни малейшего неудовольствия. Она сидела на столе и болтала ногами, а по столу ходила кошка Варька и оглушительно мурчала, выглаживаясь о её спину и локоть, отчего на чёрном свитере Алисы оставались клочья ангорского белого пуха.

— Ревнует, дрянь, — благодушно сказал Эрик; привстал, сгрёб кошку за шкирку и усадил себе на загривок. Варька немедля умолкла, сжалась в комок и недобрыми глазами уставилась на ту, о чей бок только что тёрлась.

Ворон, нахохлившийся на плече своей почти-тёзки, неодобрительно каркнул. Кошка зашипела.

— Тихо! — велел хозяин.

Он сидел в кресле, развёрнутом к столу боком, и снизу вверх, лукаво щурясь, взирал на гостью. У ног Лаунхоффера возлежал чёрный доберман и шумно дышал, поглядывая на Алису так печально, как умеют только собаки.

— Я вчера дочитала материалы конференции, — прощебетала Ворона и с хитринкой покосилась на недовольную кошку, — вот по теории чакр статья очень интересная…

— Ни одной идеи, — Эрик пожал плечами. — Много разговоров о традициях. Материалы по донаучному периоду. Художественная литература.

— Вот я и говорю, что интересно, — беззаботно сказала Алиса. — Я ведь донаучным периодом когда-то занималась, но некоторых деталей, какие там, в статье, были, даже и не знала.

— А смысл? — Лаунхоффер приподнял бровь. — На улице холодно. Каждый первый старшекурсник использует энергию тонкого тела для согрева плотного. Это хорошо. Упражнение простое, но полезное. Зачем знать, что техника называется «туммо» и ей тысяча лет? Тибетские монахи целую жизнь клали на результат, которого студент добивается к седьмому семестру.

Ворона моргнула и фыркнула, клоня голову к плечу; лицо её приняло одно из любимых неописуемых выражений.

— Это был риторический вопрос, я поняла, — сообщила она. — И какой же в этом смысл, а, Эрик?

Тот улыбался.

— Латынь принадлежит классической медицине, — сказал он. — Мы используем термины из восточных учений. Причём неправильно.

— Но это же удивительный факт, — откинула голову Алиса; глаза её загорелись, — какие прозрения! Без всякой техники! Только на личной интуиции!..

Ящер кивнул.

— Я об этом и говорю, Алиса. Узкий специалист не совершит открытия. В восточном легендариуме есть и другие интересные идеи. Их ищут не в том корпусе текстов.

— Какие идеи? — Алиса с любопытством уставилась на Эрика, — например? А?

Кошка, по-прежнему сидевшая у хозяина на плече, подозрительно шевельнула розовым ухом. На полу тяжко вздохнул пёс; похоже, последние несколько минут он о чём-то напряжённо размышлял и пришёл, наконец, к решению. Опасливо глянув на Лаунхоффера, доберман встал и со всеми предосторожностями подобрался к Вороне, после чего усиленно закрутил хвостом и положил морду ей на колени. Алиса засмеялась; её маленькая рука опустилась между ушей Охотника, и тот блаженно закрыл глаза.

— Жил-был один мудрец, — подперев подбородок ладонью, с усмешкой сказал хозяин пса. — Весьма достойный человек. Достигший исключительного мастерства в обращении с энергией. Однажды боги не воздали ему обычных почестей. У богов были неотложные дела. У мудреца не было неотложных дел. Невежливые боги его не устраивали. Поэтому он решил…

— Сотворить новый мир. С приличными богами, — перебила Ворона, обеими руками почёсывая счастливого пса под ошейником; доберман пытался лизать ей руки, и чёрную птицу на плече Алисы это, похоже, шокировало. — Я помню, я помню. Дядьку звали Вишвамитра. А что?..

— Вопрос дальнейшей эволюции Homo sapience, — ничуть не обидевшись, сказал Ящер, — упирается в сансару. Можно удлинять жизнь физического тела. Можно увеличивать количество реинкарнаций. Но это количественные изменения. Где возможен качественный скачок?

Стремительным плавным движением кошка спрыгнула ему на колени и свернулась клубком, подставив хозяйской ладони пушистый бок.

— Всё уже придумано до нас, — понимающе покивала Ворона и с искренним восхищением сказала: — Ты такой умный, Эрик. Прямо страшно.

— Мне просто интересна эта тема, — небрежно ответствовал Лаунхоффер, всем видом свидетельствуя, что вороньи слова ему приятны.

— Что-то я ещё хотела сказать, — призналась Алиса, уставившись в потолок, — и забыла.

— Не страшно, — сказал Эрик почти ласково. — В другой раз.

— Хорошо… — в задумчивости согласилась Ворона и вдруг подскочила на месте. — Ну вот, теперь мне ещё и рукав обслюнявили! — с изумлением обнаружила она, — кошмар какой!!

Повинный в кошмаре доберман взвизгнул и в ужасе попятился, поджав не то что хвост, а и весь зад. Ворон каркнул с выражением крайнего неодобрения, снялся с плеча Алисы, хлопнул крыльями где-то под потолком и опустился на стол. Кошка, дремавшая у Ящера на коленях, раздражённо махнула хвостом, не удостоив сцену внимания.

— Это что такое? — сурово спросил Эрик у пса. Тот от испуга забыл, как должен себя вести, и только крутил башкой, переводя с одного человека на другого слишком ясный и внимчивый для собаки взгляд. Потом вспомнил собачьи обязанности, заскулил и горестно повалился кверху брюхом.

Алиса заливалась смехом.

— Они прелестные, Эрик, ну прелестные же! — сказала, всхлипывая. — И потрясающие. Когда только игрушка, это неинтересно, и голая программа — неинтересно, а когда одно с другим, и не так себе прилеплено, а… естественно… друг из друга выходит… ой, прости, какую-то я чушь несу…