Точка бифуркации

- А это не мистика? - поинтересовался я.

- При чем тут мистика! - Калуца обиделся, как мальчишка. - Мы что же, по-вашему, шарлатанством занимаемся? Если можно передавать мысли и образы звуками, почему нельзя биопотенциалами. Какая принципиальная разница!?

- Ричард, не горячись, - остановил его Шеффилд. - С этим юношей я уже имел беседу. Он все понимает, а дурака валяет, следуя дурному примеру своего шефа.

Спиридонов, услышав сакраментальное слово "шеф", скривился, как будто хлебнул кислоты.

- Ну, хорошо, - сказал он, - вам повезло. Подробности пока опускаем. Однако, я резервирую за собой право их документально оформить. Что скажете?

- Это необходимо?

- Это неизбежно. Рано или поздно. Так или иначе. И вы это знаете. Но вы не знаете, кому это всучить. Я предлагаю свою кандидатуру. Как?

- В каком виде? - бросил Калуца.

- Кристалл мне лично, голос и изображение - ваше. Плюс две идентичные копии. Все заверено подписями. Хорошо, как бы невзначай, оставить свои пальчики.

- Что? Что оставить?

- Отпечатки. На случай идентификации.

- Ну, однако же!..

- А что? Придавил эдак легонько, - Спиридонов ткнул пятерней в стол, демонстрируя, как нужно давить, - зато сколько проблем мы имеем возможность оставить за кадром. Знали бы вы, скольких неприятностей можно избежать таким простым способом. Они мне, мол, а где подтверждение аутоэнтичности. А я - извольте взглянуть! Вот актик экспертизы! А вот и она сама, визуально... Хорошо!

- Ну хорошо, хорошо... Иезуитство какое-то... В каком веке мы живем?!

- А что век? Люди-то те же, что и во времена Юлия Цезаря. Они сомневаются - и имеют право. Люди, уважаемый Ричард Яковлевич, не любят, когда их надувают, вот в чем закавычка.

- Этот вопрос мы решили. Дальше.

- Историю с вашими приключениями на "Вавилове" мы послушаем спустя некоторое время. Она поучительна, но, в основном, для специалистов. А мы пока внимательнейшим образом рассмотрим ход событий уже здесь, на Земле.

- Странный порядок рассмотрения.

- Возможно. Но ведь нас, в основном, интересуют последствия. "Вавилов" от нас никуда не денется. Он летит себе и летит. Ведь так? Что с ним может случиться? А люди с ними может случиться всякое. Вот Свеаборг, например... Понятно, надеюсь?

- То, что случилось со Свеаборгом - случайность, - тихо оказал Сомов.

Спиридонов резко повернулся.

- Случайность, говорите? А где гарантии, что и с вами, он сделал ударение на последнем слове, - не произойдет нечто подобное?

- С нами, - Сомов также подчеркнул последнее слово, ничего подобного не произойдет.

- Где гарантии?

- Эти гарантии существуют, но не могут быть предъявлены в виде аргументов. Они, так сказать, внутреннего свойства.

- Объясните.

- Попытаюсь. Мы со Свеаборгом аналогичные личности. Но дело в том, что организованы по разному. Сверхличность Свеаборга сформировалась для решения проблемы ликвидации последствий аварии на "Вавилове". Он вообще должен был погибнуть и остался жив по чистой случайности. Я же сформировался для решения совсем другой задачи.

- Вот как даже? И это возможно? Какой именно?

- Вы, Василий Васильевич, задаете слишком много вопросов одновременно, - Сомов усмехнулся. - Я в некоторой растерянности.

- Хорошо, по порядку. Какой именно?

- Ну... В принципе, это не входило в намерения Калуци, но, таков был психологический настрой реципиентов. Свеаборг и Сомов должны были найти способ м-м-м... что-то сделать с "Вавиловым". Они концентрировались на этой задаче. Меня же хотели спасти для науки. Скажем так, я стал вместилищем идей и экспериментальным результатом. А кроме того, Сомов...

Сомов замолчал и скривился.

- Что - Сомов?

- Он должен был умереть. Физически его тело было уже непригодно для размещения... Назовите это как угодно - души, личности. Но увы, душа без тела существовать не может теперь это уже ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО установленный факт.

- И что?

- А то, что другой Сомов решил этого не допустить... Василий Васильевич, вы не замечаете, что ставите меня в двусмысленное положение. Которому из двух Сомовых вы адресуете свои вопросы? При том, что перед вами сидит третий Сомов. Но это он сейчас третий, а было время, когда их было два, и один из них настойчиво желал освободить второго от своего присутствия...

Лицо Спиридонова вытянулось.

- Минуточку, - сказал он, - я что-то плохо стал соображать. Это что же, все вышеупомянутое происходило в одной голове?

- Представьте себе. Скажу больше, я, как таковой, в нынешнем виде - результат компромисса двух личностей, одна из которых считала... и считает свое пребывание во мне явлением временным, а другая, первичная, так сказать, с этим не согласна ни в коем случае... Но это не так страшно - ведь и обычный человек - существо противоречивое, - Сомов усмехнулся.

- Силы небесные! - воскликнул Спиридонов. - Ангелы спасители и святые угодники!.. Черт меня побери, что же это вы состряпали такое!..

Сомов поднял руки ладонями кверху:

- Спокойно, Василий Васильевич, не надо эмоций. Сверхличность - штука тонкая и малоизученная. Пока ясно только одно - возникает она для решения вполне определенной задачи. Оказывается, личность - штука самодостаточная. Она не нуждается в том, что называется "смыслом жизни". Просто живет, и все. А вот сверхличность - нет... Аспектов здесь бездна, хватит разбираться и нам, и нашим потомкам.

- Э-э-э... То есть... Ага, понятно! Но тогда позвольте еще один вопрос. Не означает ли это, что когда ВАША проблема будет решена, вы?.. Вы меня понимаете?

- Он, разумеется, понимает, - сказал Калуца. - А уж я понимаю еще лучше!

- Да, понимаю, - подтвердил Сомов. - Чего тут непонятного. Вы правы. Означает. Если, конечно, мне не удастся переубедить самого себя либо предложить самому, опять таки, себе новый смысл существования.

- Но позвольте! - побагровел Спиридонов. - Вот уж это поистине иезуитство! Вы в этом случае... умрете?

- В каком-то смысле. Я исчезну - останется некто, а кто именно - неизвестно. Но, в любом случае, теперь это будет не тот, прежний Сомов.

- И вы пошли на это сознательно?

- Разумеется.

- Вы с ума сошли! Во что же вы превратите человека, дай вам волю!?

- Вот в этом и проблема. То есть, я хочу сказать, одна из проблем. Сама возможность сомнению не подлежит. Нужно выяснить каковы последствия. Другая проблема - та, которой занимаетесь вы. А именно... как эту возможность подать общественности. Обе важны в равной степени. Есть и другие. А за меня можете быть спокойны - вряд ли удастся решить эту проблему раньше, чем наступит физический износ организма.

- С ума можно сойти! - подытожил Спиридонов, - я и не подозревал, что здесь такое количество аспектов.

- Их даже больше, чем вы себе воображаете, - заявил Шеффилд. - Но основная проблема: человек должен остаться человеком. Общество не может состоять из комплексных личностей.

- А почему бы и нет? - возразил Калуца.

- Потому, друг мой, что наш процесс - это все же некое усреднение, а, следовательно, неизбежна утрата многообразия психотипов.

- Ерунда, разнообразие обеспечивается генетически.

- Это мы тут между собой спорим, - пояснил Шеффилд. - Нас двое, а единства мнении уже нет. Что будет, когда эта тема станет предметом всеобщего обсуждения.

- Меня, знаете ли, больше заботит ситуация, когда эта тема станет предметом всеобщего осуждения, - заявил Спиридонов. - И вообще. Богу богово, а кесарю - кесарево. Ваши научные споры оставьте при себе. Пока. Займемся моими проблемами! А то, вон, Петр Янович уже скучает.

- Нет, отчего же, - возразил я. - Научные аспекты мне тоже небезразличны.

- Что? Измена! - гаркнул Спиридонов так, что у Шеффилда и Калуцы вытянулись лица.

- Вот уж не думал, что вы, Василий Васильевич, склонны к экзальтации, - заметил последний.