Журнал «Если», 2004 № 07

Пройдя через парк, я действительно зашел в корпункт. Было уже довольно поздно, и в конторе оставалась только дежурная секретарша мадам Восг, которая заканчивала рассылку сегодняшних материалов. Кивнув ей, я поднялся к себе в кабинет, открыл сейф и достал свою копию дневника Бет.

Глядя на него, я почувствовал себя очень скверно. Мне было решительно наплевать, как вела себя Чейз. В конце концов, не ее вина, что Кахейн влюбился в нее. В нее влюблялись буквально все. Чейз обладала способностью притягивать мужчин, и с этим она ничего не могла поделать. Она была не виновата, что я влюбился в нее. Чейз была виновата лишь в том, что ответила мне взаимностью.

Почему, спросите вы. Но я и сам, наверное, не смог бы этого объяснить. Наверное, я верил, что Чейз умеет управлять этим своим магнетизмом (назовем его так) и что, когда она полюбит кого-то по-настоящему, она сумеет его отключить. Я надеялся, что, полюбив меня, она именно так и поступит. Эти умозаключения выглядели для меня безупречно, но мои ожидания оказались обмануты самым жестоким образом. Чейз полюбила меня, но отказаться от своей привычки нравится мужчинам не смогла или не захотела, и Кахейн совершенно потерял голову. И поделать с этим Чейз ничего не могла. На свете нет магнита, который из нескольких кусков железа притягивал бы только один.

Я закурил сигарету, лег на диван и раскрыл дневник. Бет, по всей видимости, была влюблена в младшего стюарда в салоне второго класса — во всяком случае, она потратила две с половиной страницы на описание его рук. Похоже, девочка всерьез верила, что о человеке можно многое узнать по его рукам. Во всяком случае, в своем отчете она не опустила ни малейшей детали, демонстрируя порой незаурядную находчивость и хорошее владение литературным языком. Чаще всего на этих страницах встречалось слово «мужественный». Бет считала, что у покорившего ее сердце младшего помощника стюарда были «мужественные» руки. Он держался очень выдержанно и храбро, хотя для него это был первый в жизни перелет и он еще никогда не покидал своих родителей надолго. Впрочем, в смелости юноши Брэди Кендалл не видела ничего удивительного, поскольку «его пальцы были практически одинаковой длины».

«Корабль трясет так, — писала Бет, — что порой я чувствую себя, точно попкорн на сковородке».

Что-то заволакивало мне рот и нос, мешая дышать. В панике я забарахтался, закашлялся и открыл глаза. Надо мной стоял мужчина с длинными седыми волосами и седой бородой. Я узнал Джорджа Джонсона. Он снова поднес к моему носу какой-то флакон, и резкий запах буквально подбросил меня на койке. Тансис исчез. Я лежал на кровати в своей каюте.

— Вставай, малыш!

Только теперь я заметил, что его голова забинтована и на повязке проступило кровавое пятно. Джонсон был одет в черную тунику с гербом, изображавшим запряженную парой морских коньков античную колесницу — спицы в колесах заменяли морские звезды. На могучей шее Джонсона болтались связки красных и зеленых бус, и я вспомнил о карнавале. С ремня, которым была перепоясана его туника, свисали фонарик и матовый черный стержень, каким пользовались стюарды, когда требовалось загнать непокорного пассажира в его каюту.

Голова у меня слегка прояснилась, и я с удивлением отметил, что «Стеллу» больше не качает.

— Надевай. — Джонсон бросил на кровать какой-то сверток. Это оказалось белое карнавальное одеяние с эмблемой Нептуна на груди.

— Зачем? Что происходит?!

— На борту мятеж, малыш. «Стелла» захвачена командой Протея.

— Но это… люди Лэттри!

— Совершенно верно. Поскорее, малыш, не копайся.

— Но вы… Ведь черный цвет — цвет Протея, — возразил я. Джонсон бросил на меня презрительный взгляд.

— Это маскировка, идиот!

— А нельзя обойтись без грубостей?

— Одевайся, малыш, каждая секунда на счету!

Я не стал спорить. Встав с койки, я натянул через голову белую тунику с голубым трезубцем.

— Как они захватили корабль?

— После того как капитан включил газ, экипаж и стюарды бросились к аптечкам, чтобы использовать шприцы с противоядием, но никаких шприцов не было. Орден Протея уже давно похитил весь запас антидота. Эти люди знали, что произойдет, и подготовились заранее. Теперь корабль находится в их руках, и только мы с тобой можем отвоевать его обратно. Или, по крайней мере, попытаться это сделать… Вот так-то, малыш.

— Мне казалось, вы работаете над книгой, — сказал я, припомнив, как Джонсон вышвырнул меня из своей каюты.

Джонсон ухмыльнулся.

— Разве ты забыл, что я сказал тебе насчет неприятностей и прочего? Неприятности, как говорится, налицо, и теперь нам нужно искать выход. Вот, возьми…

Он протягивал мне несколько округлых черных предметов, размерами и формой напоминавших самые обыкновенные яйца. На конце каждого «яйца» были две кнопки: красная и зеленая.

— Что это?

— Газовые гранаты. В них тоже усыпляющий газ, но другой; антидот, который захватила команда Протея, от него не поможет. Этот газ сшибает с ног каждого, кто не защищен специальной маской. Положи гранаты в карман, но будь осторожен: они на боевом взводе. Чтобы использовать гранату, достаточно только нажать на красную кнопку. А вот маска…

Джонсон вручил мне некое подобие капюшона с эластичным, плотно прилегавшим к шее воротником, и объяснил, что в случае необходимости достаточно раздавить зубами специальную капсулу, которая обеспечит мне десятиминутный запас воздуха.

— Как бросишь гранату, сразу кусай, понял? — предупредил он.

— Да, но…

— Какие могут быть «но», малыш? Или ты хочешь, чтобы «Стелла» осталась в их руках? И чтобы Лэттри ее погубил?

— Нет, но…

— Никаких «но», малыш! Ты и я — единственные оставшиеся на борту «хорошие парни». Может, тебе и все равно, но я не хочу умирать. Во всяком случае, не сейчас. Это было бы обидно — никогда еще мне так хорошо не работалось. А теперь идем.

Мы вышли в коридор. Обычное освещение не работало, на переборках едва тлели янтарно-желтые аварийные лампы. Двери кают были распахнуты, внутри я видел перевернутые постели, разбросанный багаж и личные вещи. И тела. Тела валялись повсюду, и надо было внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

— Они ведь не?… — неуверенно проговорил я.

— …мертвы? — Мы перешагнули через лежащую ничком женщину. — О, нет, во всяком случае — большинство. На них подействовал газ, и они просто спят. А вот проснутся или нет, зависит только от нас с тобой.

Наконец мы добрались до лифта. Джонсон огляделся по сторонам, потом вызвал кабину и, достав из-за пояса черный стержень-парализатор, отступил на шаг назад от двери. Но кабина оказалась пуста.

— Надень маску, — распорядился Джонсон, первым входя в лифт. — И возьми в зубы воздушную капсулу. По моей команде бросишь гранату, ясно?

Я кивнул. Черные гранаты чувствительно оттягивали карманы туники. Джонсон нажал кнопку подъема, и лифт в считанные секунды доставил нас на капитанский мостик. Вход на мостик охраняло шестеро крепких мужчин в черных туниках Протея.

Джонсон прижал парализатор к моей спине, притворяясь, будто конвоирует пленника. Этого оказалось достаточно, чтобы стражи заколебались.

— Бросай! — крикнул Джонсон.

Сам он подкатил к ногам охраны две гранаты, я бросил одну. Гранаты лопнули, коридор заволокло плотным зеленым дымом, и я сжал зубами капсулу. Она зашипела, и я вдохнул свежий, холодный воздух.

Когда дым немного осел, Джонсон открыл ведущий на мостик люк, и мы вошли.

С капитанского мостика хорошо просматривался внешний корпус и пространство вокруг корабля, и я ясно видел, как колышется и вибрирует серая обшивка «Стеллы». Космос, вакуум, мировой эфир — словом, то, через что мы летели — напоминал скопление темно-фиолетовых туч, прочерченных яркими спектральными мазками звезд. Через равные промежутки времени снаружи что-то вспыхивало, словно зарница в конце жаркого летнего дня, и тогда космос за бортом на мгновение исчезал, а через мостик тянулись резкие черные тени.