Симулакры

Там их уже ждал мужчина, которого они сразу узнали.

— Я хочу, чтобы вы меня послушали, Конгросян, — сказал Бертольд Гольц.

Комиссар НП стремительно выхватил пистолет, прицелился и выстрелил.

Но Гольц уже исчез.

На полу, там, где он только что стоял, валялся сложенный вчетверо листок бумаги. Его выронил Гольц. Конгросян нагнулся и потянулся к нему.

— Не трогайте! — крикнул Пэмброук.

Однако было поздно. Конгросян поднял и развернул листок. Там было написано: «ПЭМБРОУК ВЕДЕТ ВАС НА СМЕРТЬ».

— Интересно, — сказал Конгросян и передал бумажку энпэшнику.

Пэмброук спрятал пистолет и взял листок, быстро изучил, лицо его перекосилось от злости.

Из-за спины у них снова раздался голос Гольца:

— Пэмброук уже несколько месяцев ждет, когда можно будет вас арестовать, прямо здесь, в Белом доме. И времени у вас уже не осталось.

Резко развернувшись, Пэмброук снова выхватил пистолет и выстрелил. И снова Гольц, горько и презрительно улыбаясь, исчез.

«Тебе никогда не пристрелить его, — подумал Конгросян. — Во всяком случае, пока в его распоряжении имеется аппарат фон Лессингера».

Энпэшник спрятал пистолет.

«Не осталось времени — для чего? — подумал Конгросян. — Что сейчас должно произойти? Гольцу, похоже, это известно, да и Пэмброуку, видимо, тоже. Каждый из них имеет в своем распоряжении идентичное оборудование. Но причем здесь я? Я и мои способности, которые я поклялся держать под контролем… Неужели это означает, что уже в самом скором времени мне придется использовать их?»

Не было у него никаких интуитивных предчувствий. Да и вряд ли он был способен сейчас что-то предпринять.

Нат Флайджер услышал, что где-то снаружи играют дети.

Они нараспев издавали тоскливые ритмические звуки, совершенно непривычные для его уха. А он занимался музыкальным бизнесом всю свою жизнь. Но как он ни старался, различить отдельные слова ему не удавалось: звуки как-то странно сливались друг с другом.

— Можно посмотреть? — спросил он, вставая со скрипучего плетеного стула.

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, — сказала Бет Конгросян, бледнея. — Пожалуйста, не смотрите на этих детей. Пожалуйста!

— Мы ведь из компании звукозаписи, миссис Конгросян, — объяснил Нат. — Все, что касается мира музыки, — наш бизнес.

Он никак не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть наружу: деловой инстинкт взял в нем верх над воспитанностью или милосердием.

Выглянув из окна, он сразу увидел их. Они сидели кружком. И все были горбатиками. Ему стало интересно, кто из них Плот Конгросян. Но все они были для него на одно лицо. Возможно, вон тот маленький мальчик в желтых шортах и выбившейся из них тенниске… Нат подал знак Молли и Джиму, и они присоединились к нему.

«Пятеро детей-неандертальцев, — подумал Нат. — Пятеро детенышей, как бы выдернутых из давних веков. Тупиковая ветвь, отрезанная в прошлом от основного эволюционного ствола и привитая здесь, в настоящем, чтобы мы, представители ЭМЭ, могли послушать и записать песни давно ушедших племен. Интересно, какой конверт для альбома подберет отдел оформления…»

Он закрыл глаза, не в силах смотреть на импровизированную «сцену».

И в то же время он прекрасно понимал, что им все равно придется заняться происходящим на этой «сцене». Потому что они приехали сюда не прогуляться по лесочку; потому что они не могут и не хотят возвращаться с пустыми руками. И это важнее всего.

Кстати, запись нужно сделать очень профессионально. Это важнее, чем при записи Ричарда Конгросяна, какой бы потрясающей ни была его игра. И еще они не могут позволить себе роскоши нянчиться с собственной брезгливостью…

— Джим, доставай «Ампек Ф-а2», — распорядился он. — Тащи прямо сюда. Пока они не замолкли.

— Я не позволю вам их записывать, — сказала Бет Конгросян.

— Мы это сделаем, — ответил Нат. — Для нас это привычное дело, писать народную музыку на месте. Такие записи многократно оспаривались в судах СШЕА, но фирма звукозаписи всегда выигрывала предъявляемые ей иски.

Он последовал за Джимом Планком, чтобы помочь ему смонтировать звукозаписывающую аппаратуру.

— Мистер Флайджер, вы понимаете, кто перед вами? — крикнула ему вслед миссис Конгросян.

— Да, — ответил он, не останавливаясь.

Вскоре «Ампек Ф-а2» был смонтирован; инопланетная протоплазма сонно пульсировала, время от времени производя псевдоподиями волнообразные движения, как будто была голодна. Влажная погода все-таки влияла на нее.

Рядом появилась Бет Конгросян, сжатая, как пружина, с непреклонным выражением лица.

— Послушайте меня, пожалуйста, — сказала она негромко. — Сегодня ночью у них состоится нечто вроде фестиваля. У взрослых. Это будет в подобии дансинг-холла, расположенном в лесу, совсем недалеко отсюда, там, где красные скалы. Холл принадлежит им всем, их общине, они часто там собираются. Будет очень много танцев и песен. Именно того, что вам надо. Гораздо больше, чем у этих маленьких детей. Пожалуйста, подождите и записывайте там сколько душе угодно. Но не здесь!

— Мы сделаем записи и тут, и там, — сказал Нат и дал сигнал Джиму поднести «Ампек Ф-а2» к образованному детьми кружку.

— Вы подождете в доме, и я проведу вас туда, — взмолилась Бет Конгросян, поспешив вслед за ним. — Это будет очень поздно, около двух ночи. Они поют просто чудесно. Слова разобрать трудновато, но… — Она схватила Ната за руку. — Мы с Ричардом стараемся воспитывать нашего ребенка подальше от всего этого. У детей в таком юном возрасте почти отсутствуют те особенности, что характерны у взрослых, и потому от них вы не услышите ничего по-настоящему стоящего. А вот когда вы увидите взрослых… — Она осеклась и закончила совсем бесцветным голосом: —…вот тогда-то и поймете, что я имею в виду.

— Давай и в самом деле подождем, — сказала Молли, обращаясь к Нату.

Тот заколебался, глянул на Джима Планка. Джим кивнул.

— О'кей, — согласился Нат. — Но вы обязательно проведете нас на этот их фестиваль. И сделаете так, чтобы нас туда пропустили.

— Хорошо, — сказала Бет Конгросян, — Обязательно сделаю. Спасибо, мистер Флайджер.

«Я чувствую себя во всем виноватым», — подумал Нат. Однако вслух сказал:

— О'кей. И вы… — Но тут чувство вины поднялось в его душе гигантской волной. — Черт, вам не нужно водить нас туда. Мы заночуем в Дженнере.

— Я бы сама хотела, — призналась Бет Конгросян. — Я ужасно одинока. Мне нужна компания, когда Ричард далеко. Вы и представить себе не можете, что для нас означает, когда люди… из внешнего мира заглядывают сюда, хотя бы ненадолго.

Дети, наконец заметив взрослых, перестали петь и теперь застенчиво глядели на Ната, Молли и Джима.

«Вряд ли их удастся уговорить спеть снова», — подумал Нат.

Так что его начальная идея не выгорела.

— Вы не боитесь? — спросила Бет Конгросян.

Он только пожал плечами:

— Нет. Абсолютно.

— Правительство знает о них, — сказала она, — Здесь побывало великое множество этнографов и Бог знает каких еще ученых. Их посылали сюда для исследований. Все они утверждают, что в доисторические времена, перед тем, как появился кроманьонский человек… — Бет Конгросян беспомощно замолчала.

— Они скрещивались, — закончил за нее Нат. — На что указывают и скелеты, найденные в израильских пещерах.

— Да, — кивнула она. — Наверное, это можно сказать обо всех так называемых подрасах. Тех самых, которые якобы вымерли в процессе борьбы за существование. А они просто были поглощены видом Homo Sapiens.

— Я бы высказал и совершенно иное предположение, — заметил Нат. — Мне, например, более правдоподобным кажется, что так называемые подрасы были мутациями, которые существовали очень короткий срок, а затем вырождались из-за недостаточной приспособляемости. Наверное, в те времена также бывали периоды повышенной радиации.

— Я с этим не согласна, — возразила Бет Конгросян. — И исследования, проведенные с использованием аппаратов фон Лессингера, только подтверждают мои предположения. Согласно вашей гипотезе, все они что-то вроде зигзага эволюции. Но я уверена в том, что это полноценные расы… Я думаю, они развивались, каждая своим путем, от некоего первоначального примата, от проконсула. И в конце концов сошлись вместе, когда человеку разумному стало тесно, и он мигрировал в их места обитания.