Полигон

Он сделал паузу и оглядел зал. Никто не двинулся с места, все застыли. Черт, мелькнула паническая мысль, не сбежать ли? Не хочу я никаких кошмаров, насмотрелся! Я пришел только поужинать и выпить пива! Мне еще Харона искать! Кому-кому, а уж мне-то точно надо сохранить рассудок, чтобы не болтаться потом по городу, пуская слюни, с трясущейся головой и безумным взглядом...

Но, конечно, я остался. Хотя, видит Бог, не раз вспоминая позже то чудовищное зрелище, каждый раз ругал себя: нужно было уйти!

— Тогда, — снова заговорил в микрофон мужичок (нет, ну откуда я его знаю?!), — прошу приветствовать: Вельзевул и его невинная жертва!!!

Громкость музыки была увеличена во много раз; сейчас это был настоящий «Rammstein», с жутким хриплым вокалом на немецком языке, который я всегда ненавидел. Конферансье в красном выбросил руку в том направлении, откуда должны были выйти участники шоу... И они не заставили себя ждать.

Первым появился высокий, под два метра, мужчина в черном кожаном плаще с капюшоном, скрывающим его лицо. В правой руке он нес многохвостную плеть с короткой рукоятью, а левой вел на цепочке худую, но столь же высокую светловолосую девушку.

Я даже привстал. Что это будет? Жертвоприношение? Поубиваю! Два патрона в «макаре»: один этому, в плаще, второй — на мужичка в красном. И рука не дрогнет... Жаль, что обойма автомата пуста.

На глазах девушки была плотная черная шелковая повязка, на шее — черный кожаный ошейник с блестящими кольцами, в одно из которых было вдето звено цепочки. Кроме этого на ней был широкий кожаный лиф, скрывающий крупную грудь, шорты и высокие сапоги. Девушка шла, безвольно опустив руки — сама покорность; впрочем, двигалась она довольно уверенно, без заминок и не оступаясь. Не в первый раз, что ли, мелькнула у меня шальная мысль, но пистолет из кобуры я вытащил и положил под правую руку на стол.

Оказалось, это еще не все участники шоу. Дав Вельзевулу и его жертве дойти до сцены, из-за ширмочки в глубине возникли три амбала: белый, негр и метис. Люди-мышцы. В бордовых масках, скрывающих пол-лица, обмазанные маслом (оттого их могучие торсы блестели под жутковатым красным освещением), одетые только в тряпичные дешевые шорты, босиком, они обогнали страшную парочку и встали у сцены — справа, слева и впереди.

— Приветствуйте! — перекрывая грохот музыки, воззвал конферансье. — Конан в трех ипостасях!

Все трое бодибилдеров вскинули вверх могучие руки и заревели, как Годзиллы, заглушая музыку без микрофонов.

Я посмотрел на зрителей. Видел не всех, но на многих мужчинах не было лица, а у двух-трех женщин в глазах стояли слезы. Очевидно, никто не был готов к предстоящему зрелищу.

Вельзевул и девушка поднялись на сцену. Конферансье отошел в сторону, чтобы всем в зале было хорошо видно происходящее. Вельзевул, лицо которого было по-прежнему скрыто капюшоном плаща, отстегнул цепочку от ошейника и отбросил ее. Слегка подтолкнув, приставил девушку к одному из шестов, что-то сказал ей на ухо; она подняла обе руки и обняла ладонями шест. Вельзевул достал из-под плаща наручники и защелкнул их на запястьях жертвы. Теперь при всем желании она бы никуда не делась.

Вельзевул чуть отступил, как бы любуясь на свою работу, потом, отведя в сторону правую руку с плетью, расправил ее хвосты и посмотрел на конферансье. Тот поймал его взгляд и поднес к губам микрофон.

Музыка стихла. Три Конана застыли, словно неживые, неотрывно глядя в зал.

— Во избежание непредсказуемых реакций, — негромко сказал конферансье, — которые могут носить, в числе прочего, и агрессивный характер, предупреждаю: все, что вы увидите, произойдет с полного и абсолютного согласия всех участников шоу. Никакого наркотического и психотропного воздействия. Еще раз предлагаю слабонервным зрителям покинуть зал...

Никто не двинулся с места.

— Благодарю, — сказал конферансье. — Мы начинаем!

Он подошел к девушке и резким движением сорвал с ее глаз повязку. Она вздрогнула, мотнула головой и стала оглядываться, словно не понимая, где находится.

Конферансье сошел со сцены и покинул зал.

Мой ужин остывал. Я смотрел на сцену, не в силах оторваться.

С выведением зазвучали ударные инструменты, и постепенно этот тяжелый устрашающий звук заполнил собой все окружающее пространство, загипнотизировал сидящих в зале людей, сковал волю. Каждый из Конанов начал притоптывать в такт правой ногой. Вельзевул медленно обвел зал взглядом из-под капюшона и еще раз тряхнул рукой, расправляя хвосты плети...

Затем он нанес первый удар.

Я не сразу понял, что на конце каждого из хвостов имелись небольшие острые металлические крюки. Цепляясь за предмет одежды, они срывали ее... Но вместе с тем вырывали из жертвы кусочки плоти. Это выглядело эффектно, страшно и... нереально.

Первым был молниеносно сорван кожаный ошейник с кольцами с шеи жертвы; Вельзевул бил так, чтобы не нанести девушке ран, несовместимых с жизнью. С левой стороны на ее шее (я видел очень отчетливо) обозначились три глубокие отметины, брызнула кровь и потекла по шее прикованной девушки; звук ударных на мгновение усилился и тут же ослаб. Девушка дернулась, ее лицо исказилось болью, а по артикуляции я понял, что она застонала.

Звук ударных не затихал. Вельзевул поднял с пола сорванный ошейник, продемонстрировал его публике, швырнул в зал и снова расправил движением правой руки хвосты плети.

Со вторым ударом был сорван и отброшен лиф. Грудь жертвы обнажилась, бок ее окрасился кровью; кровь потекла по. шортам и ногам; лицо девушки стало маской страдания, она извивалась и кричала, но голоса было не слышно. Вельзевул демонстрируя лиф, запрокинул голову — я мог бы поклясться, что он хохочет.

Я медленно, не отрываясь от происходящего на сцене, потянулся к пистолету... и на мою руку сверху легла здоровенная лапища, а в ухо сказали:

— Сидите спокойно.

Я заставил себя обернуться. Сзади стоял здоровенный бугай, поперек себя шире, этакий борец сумо — разве что не узкоглазый. Он любезно мне улыбнулся; я отдернул руку.

Когда он успел тут оказаться? Я посмотрел в зал. За многими столиками стояли его клонированные братья; некоторые из них увещевали посетителей-мужчин, наклонившись к ним: возмутиться происходящим порывался не я один.