Покушение на Тесея

– От Коринфа до Афин дальше, – послушно ответила Харикло.

Снова замолчали.

Справа от дороги лес прервался, и потянулся пологий склон холма с виноградником – виноградник был низкий, грозди маленькие, ягоды мелкие. Мичурина на них нет, подумала Кора.

– А вы знаете, почему меня назвали Корой? – спросила она, решив наконец, что искренность – лучшая политика. Чего не поймут, пускай спрашивают. – Назвали меня так потому, что моя мама была великой поклонницей Шекспира, а Корделия из «Короля Лира» ее любимая героиня. Так что официально меня зовут Корделией. Но я полагаю, что об этом никто не подозревает. Даже мой первый муж.

– Муж? – робко спросила Харикло.

– Имеется в виду Аид, – мрачно пояснил сатир Никос. – Бог подземного царства мертвых.

– Ах да, разумеется, – согласилась Харикло.

– Я никому не желаю зла, – сказала Кора. – А к вам испытываю только благодарность за то, что разрешили идти вместе с вами. Я так боялась. Мне рассказали, что в этих местах безобразничает некий Тесей. А вместе идти спокойнее, правда?

Харикло поглядела на Кору, как на буйную сумасшедшую.

– С нами спокойнее? – переспросила она. – А без нас неспокойнее?

– Конечно, в компании всегда лучше. Я так давно здесь не была…

– Ну конечно, – согласился возчий. – Наверное, грустно вам, великая госпожа, понимать, что сейчас пойдут дожди, наступят холода и придется вам возвращаться… туда.

– Никос, замолчи сейчас же! Ты что, хочешь навлечь на нас гнев самой великой богини Персефоны?

– Если вы считаете меня Персефоной, – вежливо сказала Кора, – то вы ошибаетесь. Меня зовут Корой.

– Ну разумеется, мы никогда бы не посмели ошибиться, – сказала Харикло. – Но разве у вас не два имени, госпожа?

Ну что ж, придется примириться пока с дурной славой.

– А вы сами слышали о Тесее? – спросила Кора Харикло. – Он из Трезена, внук Питфея.

– Как же, как же, этот Питфей подсунул свою дочку пьяному афинскому Эгею, – сказал возничий, – а он сделал ей мальчика. Потом Питфей много лет бегал вокруг и кричал, что сынка ей сделал сам господин Посейдон.

– Никос, госпоже богине может быть неприятно, когда без уважения говорят о ее родственнике.

– Ничего, ничего, – ободрила сатира Кора. – Я с ним совершенно незнакома. Ведь я же только тезка вашей Коры!

Кора могла бы поклясться, что страх перед ней смешивался во взорах ее попутчиков с недоумением, подозрением, не спятила ли она. Поверить в такое совпадение они не решались, так как боги обидчивы и мстительны. Вдруг сатир указал вперед и произнес с тревогой:

– Смотрите, стервятники кружат!

Харикло вскочила, встала в повозке, чтобы дальше видеть.

– Ох и не нравится мне это, – сказала она. – Может, повернем назад?

Она спросила у возницы, но вопрос относился и к Коре.

– А что там может быть? – спросила Кора.

– Вы, госпожа, можете и не знать о таких, с вашей точки зрения, пустяках. Но для нас, простых путешественников, это одно из самых опасных мест, – заявил сатир Никос.

– И немало невинных путников поплатились жизнью и своим добром из-за этого проклятого Перифета, – дополнила Харикло. – Кстати, о нем тоже говорят, что он незаконный сын Посейдона!

– Нет, госпожа, – возразил возничий. – Я старый фавн, много видел, много слышал. Но знающие люди полагают, что Перифет – сын Гефеста и Антиклеи.

– Что ты говоришь! – закричала, топнув ногой, Харикло, отчего повозка закачалась, а мул сбился с шага. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты хочешь сказать, что он – единоутробный сын хитроумного Одиссея?

– Я полагаю, что Гефест забрался к ней на ложе еще до того, как она стала женой Сизифа, не говоря уже о ее браке с Лаэртом!

– А ты что, за ноги ее держал? – возмутилась Харикло. – Опозорить бедную женщину каждый из вас, козлов, рад! – И Харикло указала на ноги возницы, который стоял возле остановившейся повозки.

– Я попрошу нас не оскорблять, тем более в присутствии могущественной богини. Ты знаешь, что она с нами сделает, если рассердится?

– А я ничего плохого не сказала! – продолжала Харикло. – Я только защищала женскую честь.

Возница снял шляпу и почесал затылок. Из тугих кудрей торчали короткие прямые рога.

– Надень шляпу, не пугай женщину! – прикрикнула на сатира Харикло.

– Можно, – сказал возница. – Можно и не пугать.

– Вообще-то он у меня старательный, – пояснила Харикло. – Но происхождение вылезает, как уши у Мидаса. Вы слышали, что случилось с этим несчастным царем?

– Да, да, ослиные уши, – сказала Кора. – Можно задать вам вопрос?

– Всегда готовы ответить, госпожа.

– Тогда объясните мне, почему вы тратите столько времени для выяснения проблемы, кто чей отец, кто с кем спал, кто к кому залез в постель. Только об этом и говорите.

– Шутит, – сказал возница, обернувшись к госпоже Харикло. – Конечно, богиня шутит.

– А если не шучу? – спросила Кора построже.

– А куда деваться простому человеку? – вопросом на вопрос ответила Харикло. – Я же должна выяснить, кого обидела, а кто меня обидел, с кем поссориться можно, а кого лучше обойти стороной, иначе и костей не соберешь.

– У нас в деревне был случай, – заметил старый сатир. – Одна женщина увидела, как гусыня снесла яйцо. Гусыня была ничья, так, просто гусыня. Принесла она яйцо домой, и что же вы думаете?

– В яйце был зародыш кого-то еще? – ахнула Кора.

– Ничего подобного, яйцо было нормальное, свежее яйцо, только что снесенное. Но гусыня, как узнала, что случилось с ее яйцом, кинулась к своим родственникам. А оказывается, ее отдаленным троюродным дедушкой был тот самый лебедь.

– Тот самый лебедь, – вторила Харикло.

– Тот самый, который изнасиловал Леду!

– То есть изнасиловал, конечно, Зевс, – поправила Харикло, – но он принял вид настоящего лебедя, который на самом деле был гусем…

– Потому что в то время все были гусями, включая лебедей, – пояснила Харикло.

– А этот гусь долгое время жил в доме Прекрасной Елены, когда та была еще девочкой… Так вот эта гусыня пожаловалась Леде, Леда пожаловалась своему брату Кастору, Кастор прискакал и отрубил голову несчастной женщине.