Мы взлетали, как утки... (СИ)

  - Из своих - никого не дам, там такие сливки, что скоро от машин ничего не останется. - ответил Лебедев, и, сославшись на дела, отпросился в ПАРМ.

  - Че, побираешься? - насмешливо спросил генерал-майор Водопьянов.

  - Побираюсь, Михаил Васильевич. Полк, без командира и без начштаба, это не полк.

  - Я там никого не знаю, а тех, кого знаю, близко к самолетам подпускать нельзя.

  - Так, может быть, возьметесь?

  - Нет, уж. 'Не имею достаточных командных навыков и опыта в организаторской работе'. Меня и командиром корабля неплохо кормят. С Асямовым поговори, может пойдет, и с Угрюмовым, он, вроде, из полка уходить хотел на 'англичан'.

  Асямов - майор, а Угрюмов, хоть и комэск, но только старший лейтенант. Вызвал обоих, знакомиться. Разговор начинаю издали: что, где, когда, сколько? Асямов отвечает неохотно, видимо, уже знает, о чем пойдет разговор, а Угрюмов уже про себя решил переучиться на 'Галифакс'. Тем более, что его машина в ремонте, и он - безлошадный. С Асямовым сложнее, у него машина предвоенная, с центральным М-100 в качестве нагнетателя. Высотная и скоростная. Налеты на Берлин ему удаются, он идет выше всех и на другой скорости, поэтому немцы по нему мажут. И он же не знает, что скоро погибнет в Англии. В общем, майор отказался. Начинаю перебирать личные дела командиров кораблей 433-го полка, так как знаю их меньше двух недель всех, и всего один боевой вылет с ними, а доверять назначение системе кадров ВВС дело и опасное, и неблагодарное. Пролистываю одно за другим дела. Действительно, на английские машины летчиков 'сливали', никто не верил, что будут еще машины из-за перерыва в поставках. Стоп! Лизунов, Василий Кириллович, 1909 года рождения, призван в 1931 году, окончил Тамбовскую школу ГВФ, работал на Севере в должности командира авиаотряда. С 1941 года комэск-2 212-го полка, 51 боевой вылет, в пятидесятом в четвертый раз сбит. 13000 часов налета, на 12 типах самолетов. А вот и то, что искал, наверное. И, он служил в полку, который комплектовал лично Голованов, так что он его знает. Вызываю к себе. У капитана орден Красной Звезды, больше никаких наград нет. Вид довольно гражданский, не лихой вояка. Начинаю расспрашивать о работе на Севере. Летал, в основном, на Р-5, занимался снабжением удаленных поселков, довольно быстро стал командиром отряда. Отряд был передовым из-за малой аварийности. Стоп, то, что нужно от командира полка.

  - Как вы сейчас оцениваете техническое состояние 433-го полка?

  И тут полилось столько информации! Оказывается, что он очень недоволен тем, как обслуживаются самолеты, недоволен подготовкой специалистов технических служб, массой отказов вспомогательных механизмов и узлов.

  - С такой подготовкой скоро все наши машины окажутся в 'карьере'. - закончил он свое выступление. 'Карьером' называлось кладбище самолетов в конце ВПП на южной оконечности аэродрома. Там был песчаный карьер, куда и стаскивали разбитые машины.

  - Я хочу назначить Вас исполняющим обязанности командира полка с двухмесячным испытательным сроком. Необходимо навести порядок с документацией, летной подготовкой и техническим состоянием машин. Если возражений нет, то подготовьте план реализации этих мероприятий. Начальником штаба полка назначается майор Лышенко, имеющий опыт разработки операций авиации Дальнего Действия.

  Лышенко был начштабом дивизии у Водопьянова, а сейчас болтался при штабе дивизии на второстепенных ролях 'помощником начштаба', две шпалы у него 'отрубили' еще в августе. Мы с ним разрабатывали налет на Новогеоргиевск, и он помогал с расчетами на крайний вылет. Штурманом он был замечательным.

  Идем к Голованову: дивизия его!

  - Александр Евгеньевич, приветствую, как отдохнули?

  - Тяжелый вылет, особенно возвращение, Сергей Петрович. Докладываю: топливо и присадка доставлены по всем точкам. Инженер 433-го опять тянет с отправкой людей к месту посадки подбитого самолета.

  - Я, как раз, по этому поводу. Беда в том, что командира и начштаба там нет. У меня предложение назначить туда командиром капитана Лизунова, а начштабом майора Лышенко. Оба здесь, я их с собой привел. И что-то надо делать с полком: официально, по бумагам, у него числится 36-ть ТБ и 17-ть 'Галифаксов'.

  - Ну, да, я в курсе, поэтому полк до сих пор и не расформирован, потому, что потеряем и самолеты, и личный состав некуда будет отправлять. Вся ремонтная документация на 'ТБ-7' выполнена на него. Ее не переделать до возвращения в строй самолета. В штабе ВВС меня об этом предупредили. В общем, это решает Москва, и пусть решает. Не наша задача. А с назначениями я согласен. Лизунова знаю по совместной работе, требовательный, исполнительный и талантливый человек. Лышенко мне не сильно нравится, слишком педантичен, хотя и был на должности начштаба дивизии. Он был снят с должности в августе.

  Он снял трубку и позвонил своему начштаба Шевелеву, и попросил его подойти. Затем вызвал Лизунова.

  - Василий Кириллович! Ты какими судьбами в 433-ем? Почему из полка ушел? Он же к нам возвращается, в 81-ю, приказ Главкома уже есть! - Голованов решил сразу раскачать назначения, потому, что ему не слишком понравилось, что в его дивизии кто-то еще командует.

  - Здравия желаю, Александр Евгеньевич, после госпиталя в ЗАПе в Костроме переучился на 'Галифакс'. Четыре раза горел на 'ДБ-3', решил, что с меня хватит. Везение когда-то кончается. Самолет мне нравится. Он один как три 'Дэбэшки'. С нашими, конечно, хотелось бы увидеться.

  - А что ко мне не зашел после прилета, так и болтался бы рядовым летчиком, ты же комэск!

  - Вы в Москве были, товарищ полковник. Мой экипаж всего пятый день в Тукуме. Но, боевой вылет уже сделали.

  В общем, опоздали вы, товарищ Голованов, со своими пряниками. Капитан прекрасно понимал разницу между возвращением в родной полк на ту же должность и получением собственного полка, тем более, что еще один начальник 'покровительствует'.

  Пользуясь 'хорошей' погодой и появлением в корпусе первых 'Ил-10', подготовил еще один подарок товарищу Гитлеру. 'Ил' обладал всем необходимым для 'слепого полета', в том числе и радиопеленгатором, поэтому четверку 'Илов' перебрасываем под Гродно, туда, где базировались в июле, на неприметный и маленький аэродром Волокай. Предварительно, с помощью топографов, выставляем две мощные дивизионные радиостанции на расстоянии 250 километров друг от друга, которые образуют между собой створ 45 - 225 градусов. Этот курс выводит прямехонько на антенну радиолокатора, установленного на форте Августов. Связываемся с Рейзендорфом в Крыму, и заказываем работу его радиостанции на сходных частотах. Через Кристи нам дадут самую плохую погоду в Варшаве. Нам нужно, чтобы высота облачности была около 100 метров и желателен сильный снег. Налет готовим на дневное время. В обед. Он у немцев по распорядку. Наконец, все необходимые условия совпали. Я ухожу первым, за мной с интервалом 10 минут идут еще три машины. Весь полет идем на высоте 150 метров, иногда подскакивая вверх, когда замечаем землю. Снежные облака довольно неплохо глушат работу мотора. Штурман пеленгует, поочередно, работу то одной, то другой станции, и каждые десять минут берет пеленг на Крым. По счислению идем точно, скорость ровно 400 км. Курс проходит мимо всех городов и городков, лишь за 40 километров до цели слева есть небольшое село Лячов. Это - контрольная точка. На 35-й минуте полета лейтенант Кобзев сказал:

  - Точка, вниз. Вверх, вижу. На курсе. 6 минут, засек.

  Вокруг сплошная пелена, лишь снег летит навстречу. Время как будто остановилось. Стрелка секундомера просто прилипла к циферблату.

  - Есть пеленг, прямо по курсу.

  - Минута.

  Перехожу с циферблата на устный счет: 121, 122, 123... 148, 149, 150. Нос вниз, 12 секунд до залпа. Цель вижу, и очередь в 12 ракет срывается из-под крыльев, доворот, и бью по огонькам открывшего огонь орудия. Тяну вверх, уходя в облака.