Звёздный егерь

— Задержка дыхания, — сказал Саади.

— На выдохе, — добавил Тоцци, озабоченно всматриваясь в воду. Бурцен поглядел на хронометр и ничего не сказал. Масграйв на всякий случай тоже засек время: долго она так пролежит? Наверное, долго, иначе не бралась бы.

— Сколько? — не выдержал первым Альберто.

— Две двадцать, — ответил Бурцен.

— Да успокойтесь вы, — возмутилась бортовой врач, — обычная аутогенная тренировка. Пролежит ещё минуту и вынырнет.

— Она не шевелится, — сказал Тоцци, и все снова тревожно посмотрели на дно бассейна.

— Три тридцать пять, — ни к кому не обращаясь, произнёс Бурцен.

— Ерунда, — не удержалась его жена, — Анита знакома с техникой ныряния. Я видела, как она готовилась. Если «замкнёшься» по всем правилам, можно пролежать минут семь. Это так элементарно!

Не дослушав жену, Бурцен нырнул в воду, подхватив Аниту и, с помощью Альберто, вынес её на бортик.

— Вы меня слышите? — Бурцен приподнял девушку, обняв её круглые загорелые плечи, и, словно обожжённая прикосновением, Анита открыла глаза.

— …Сколько? — проговорила она чуть хрипловатым голосом.

— Три минуты сорок.

— Почему так мало? — искренне огорчилась она и тут поняла, что её специально вытащили из воды. — Это вы меня спасали? — спросила она Бурцена.

— Мы все очень напугались, — ответил тот смущённо, продолжая поддерживать её за плечи.

— Право, не стоило. — Анита встала, поправили волосы. — Я умею нырять. Могу пробыть под водой семь с половиной минут. Я ведь выросла на берегу океана. Но всё равно спасибо — меня ещё никогда не спасали…

Она благодарно улыбнулась, и тут произошло то, чего, по мнению Масграйва, не должно было случиться. Взгляды Аниты и Бурцена встретились. Длилось это какое-то мгновение. Масграйв не сомневался, что лишь он один, да и то потому, что находился совсем близко, мог видеть сразу оба лица, заметил эту встречу взглядов.

С той минуты и возникло у Терри Мисграйва предчувствие беды. В этом он не обманулся. Обманулся в другом — всё, что заметил он, заметила и Елена Бурцен…

Глава 9

Пока кибер перетаскивал из модуля наши вещи, я с Набилем обошёл форстанцию. Много времени это не заняло: не считая подсобных помещений, бункер представлял собой центральный зал, который считался таковым лишь по названию. На деле это был всего-навсего «пятачок» культурно-бытового назначения семь на семь метров. К «залу» примыкал крохотный водный павильончик с запасом воды и регенератором. Вокруг десяток комнаток-клетушек с отдельными выходами в зал. В комнатах было серо и безлико: койка, шкаф, стол с переговорным устройством, два стула. Словно и не жили здесь никогда люди, не смеялись, не спорили…

Вскоре Набиль вышел на поверхность, а я навестил нижний уровень, где располагались склад и лаборатории, а затем поднялся в обсерваторию в верхней, купольной части форстанции, но и там ничего интересного не обнаружил. Мы принялись перетаскивать багаж, не надеясь разобраться с ним до вечера. Однако с помощью кибера всё оказалось пристроенным значительно раньше. Я сказал «вечера», имея в виду корабельное время. На Мегере не существовало тёмного, «ночного» времени суток, и потому на форстанции мы установили тот отсчёт времени, который был нам удобен. Для меня и Сзади стало привычным бортовое время гиперлёта, который мы покинули.

Управившись со скарбом, мы наскоро перекусили, и каждый занялся своим делом: Набиль — сборкой полевого психоиндикатора, я — проверкой и регулировкой костюмов, призванных уберечь нас от всевозможных опасностей.

У нас была последняя модель — защитный костюм с автономным силовым генератором. Надёжная штука — блокирует тебя от всего живого, кроме человека. Чтобы можно было оказать помощь в случае чего. Отладил ширину защитного поля до десяти сантиметров — так, по крайней мере, будешь задевать не каждую ветку, а через одну. Потом приладил фильтры, подсоединил пси-экраны против гиперизлучений, отрегулировал длину стволов бластеров, чтобы они не оказались короче толщины защитного поля. Если сгоряча шарахнешь в собственную защиту изнутри, считай, что кремация состоялась. Затем комплектовал НЗ. Проверил кэб — гусеничную платформу с большим откидным фонарём. Когда я освободился, Набиль уже ушёл отдыхать.

Я запросил кибера, не передавал ли мне что-нибудь напарник. Оказалось, передавал. Я выслушал пространное, минут на семь, витиеватое послание, которое сводилось к тому, чтобы я, если не сумею позавтракать с ним в семь тридцать, к восьми был в кэбе. Кибер воспроизвёл сообщение дословно, со всеми интонациями Абу-Фейсала и, что самое удивительное, голосом, как две капли воды похожим на голос профессора.

— У тебя несколько звуковых программ? — удивился я.

— Мой диапазон, — не без гордости сообщил кибер, — позволяет модулировать любые звуки, доступные человеческому слуху.

— А ну-ка! — заинтересовался я.

И тут кибер выдал маленькое попурри, в котором были и гул космического корабля на старте, и звон разбитой чашки, и обрывок арии Розины из «Севильского цирюльника», и целая гамма всяческих мужских и женских голосов. Потом, словно певец, который хорошо откашлялся и размял голосовые связки, основным своим баритоном кибер предложил:

— Какое музыкальное произведение послушаем? Я встал из-за стола:

— Обязательно, обязательно послушаем, но в другой раз. А сейчас пора спать. Впрочем, давай что-нибудь последнее. Из бурценовских записей…

Как только голова моя коснулась подушки, хрустящей и свежей, как и простыни, я заснул.

Мне редко снятся сны. Обычно я сплю непробудным, так называемым богатырским сном, который полностью, повернув какой-то внутренний выключатель, изымает меня из бытия на шесть-семь часов. Только перед пробуждением иногда я вижу смутные, расплывчатые картины, да и те не запоминаю. Но в ту ночь, несмотря на усталость, спалось плохо. Снились, словно наказывая за ночи без сновидений, кошмары. Целыми сериями.

— Оставь её, или я не знаю что сделаю! — приглушенным женским голосом закричал вдруг кибер.

Увидев, что я открыл глаза, кибер замолчал. Взглянул на часы: спал три часа. А кибер всё это время вещал.

— Что за дурацкие шутки?

— Это не шутки, — виновато ответил робот.

— А что? Колыбельная для киберов?

— Нет, не колыбельная. Одна из последних бурценовских записей, как вы просили. Но если вам не понравилось, я поставлю другую…

— Стоп, стоп! Чей это был голос?

— Елены Бурцен.

— Так… А когда сделана запись?

Мне незамедлительно ответили. Вышла чепуха. Я напрягся и сообразил, что кибер перевёл дату в условную систему, которую мы с Саади ввели для форстанции. Пересчитал на абсолютное время. Получалось, запись сделана на третий день, а точнее, на третью ночь пребывания Тринадцатой гиперкосмической на Мегере. По-видимому, действительно говорили её участники. Но как кибер записал интимный разговор? И зачем?