Галактики как песчинки

— Ты, наглый варвар! Ты пришёл сюда, чтобы насиловать, грабить и мародёрствовать! Откуда ты узнал обо всех этих вещах?

— Я пришёл сюда, чтобы объявить конец всему, — спокойно ответил Ты. — А как я пришёл — как завоеватель или побеждённый — это меня не касается. Потребовалось поднять людей всех миров, чтобы они узнали о моем приходе. Вот почему я выбрал путь завоевания. Сделать это не составило труда. Стоит только определить и спровоцировать основные человеческие страсти. Если бы я пришёл один, кто стал бы меня слушать? А так, у людей всей Галактики открылись глаза, и я указал им на Инисфар. Теперь они умрут, познав истину.

— Что вы говорите, — с издёвкой в голосе сказал Высочайший, поведя императорской бровью. — Но прежде чем я прикажу стереть тебя с лица земли, гложет быть, ты поведаешь о той истине, из-за которой ты натворил столько бед?

— С удовольствием, — ответил Ты. — Возможно, вы позволите мне кое-что показать вам?

Но Высочайший отклонил его предложение, хлопнув в ладоши:

— Ты хвастун! — воскликнул он зло. — Ты тратишь моё время, а его осталось не так уж много. Стража!

Стража в количестве четырнадцати человек сошлась полукругом, не желая упускать шанса продемонстрировать своё искусство на живой плоти.

— То, что я хочу показать, — в моей памяти, — сказал Ты, поворачиваясь к ним лицом.

Униформа стражников сверкала эполетами, галунами и шнурами; старинные сабли выглядели, однако, вполне современно и опасно.

Не раздумывая, Ты рванулся к ближайшему из них. Тот, также ни секунды не колеблясь, тяжёлым ударом обрушил клинок на Твою голову. Ты подставил руку и поймал лезвие.

Сабля разлетелась на куски. Солдат в ужасе попятился. Остальные наступали на Тебя, коля и рубя. Их клинки свистели и выли вокруг Тебя, но ни один из них не достиг цели.

Когда стало понятно, что Ты обладаешь — как бы это сказать? — скрытой силой, они отступили.

В этот момент Ты увидел, что с балкона на Тебя наведён ствол бластера.

— Прежде чем ты будешь распылён, — произнёс Высочайший, красноречиво поглядывая на балкон, — скажи мне, что это за трюк с саблями?

— Сначала убери свой трюк, — предложил Ты.

Чтобы ускорить ход событий, Ты вплотную подбежал к Сюзерену.

С балкона заговорила машина.

Залп бластера бета-частицами рванулся на Тебя только за тем, чтобы упасть у Твоих ног. Высочайший обескураженно вопрошал:

— Кто ты? Откуда ты пришёл?

— Это то, о чём я желал тебе поведать, — просто ответил Ты. — То, что я скажу, должно дойти до каждого человека.

Когда завершится великая история, она закончится в сознании каждого; человек, который умирает без причины, делает посмешищем все, за что он боролся.

Я пришёл из Нового мира, который находится вне Галактики, я называю его Новым, потому что в нём все ещё продолжается процесс созидания. Новые галактики формируются в бесконечной ночи, поднимаясь из граней пустоты. Моя планета нова, и я — первый её человек; она — безымянна.

— Так, значит, все то, о чём ты говорил на Оулени, — правда? — спросил Запаянный.

— Конечно, — ответил Ты.

Тебе не хотелось рассказывать ему, как он выучился управлять кораблём покойного Шаутера.

Вместо этого он повернулся к Приму.

— Ты помнишь наш разговор об эволюции? Ты тогда провозгласил, что человек является конечным её продуктом?

Прим кивнул.

— Человек — достойный плод эволюции — в этой Галактике.

Ты взглянул на них — на Высочайшего, Запаянного, Одноглазого.

И без тени иронии сказал:

— Здесь вы — расцвет эволюции. Подумайте о бесчисленных экспериментах, поставленных Природой, прежде, чем она выделила вас. Она начала с аминокислот, затем последовали амёбы, простейшие клетки… Природа — словно ребёнок в школе. Играя — она училась. Поймите, я провожу аналогию не ради красивых слов. И, как школьник, Природа делала ошибки. Многие из её экспериментов, пусть, даже поздние, такие, например, как чувственные блуждающие клетки, относятся к числу её неудач; но человек, бесспорно, — одно из лучших её творений.

— В Новом мире, с которого я прибыл, Природа начала с человека. Я — самая ранняя и наиболее примитивная форма жизни в моем мире — новая амёба!

Ты продолжал рассказывать им, как происходили в Тебе радикальные изменения; и, действительно, Ты представлял собой совершенно другой вид человека. Система выделения организма у Тебя была фундаментально преобразована. Иным стал и процесс пищеварения. На генетическом уровне старые коды трансформировались из поколения в поколение; изменились гены движения и языка, обеспечивая простейшие человеческие навыки. Улучшен психологический базис мозга: многое из ненужного человеческого эмоционализма отброшено.

И все же Ты оказался нечужд некоторого альтруизма, присущего просто человеку.

Высочайший внимательно все выслушал и спросил:

— Ты — первый в своём роде. Но откуда тебе так много известно о себе?

Ты улыбнулся. Тебе этот вопрос казался простым.

— Из-за того, что различные изменения во мне — чуть ли не полная модификация шаблона, используемого для разработки человека, у меня есть ещё одно, очень ценное качество: осознание не только моих психологических действий, но, если хотите, и моего физиологического Я. Я могу управлять каждым своим экзимом, видеть все до единой клетки. Я синтегрирован так, как вы никогда не были. Например, болезнь никогда не поразит меня. Я способен распознать и проверить всё, что может она.

Я не могу быть парализован в одночасье любой критической ситуацией и быть подвержен чисто инстинктивным автоматическим рефлексам. Зная себя, можно сказать, что я — хозяин себя.

И, хотя вы в состоянии контролировать своё окружение, вы не можете контролировать себя.

8.

Высочайший сошёл с возвышения.

— Но у нас и до твоего прихода было о чём беспокоиться, — сказал он. — И, хотя я прожил уже пять веков, вновь ощущаю себя ребёнком. Да, ты можешь чувствовать себя суперменом на Инисфаре.

В его голосе сквозила насмешка.

— Разве вы не поняли меня?! — вспыхнул Ты. — В моем мире я — на уровне амёбы. Разве мне есть, чем гордиться? То, что может заменить меня…

Сюзерен поднял холёную руку и сказал:

— Очко в вашу пользу. Вы стесняетесь собственной мощи.

— Ну и какой с неё прок? — встрял Одноглазый.

Отчаявшийся он стоял рядом с Запаянным и Примом, тщетно пытаясь найти пути к бегству. Генерал подошёл к Тебе, испытывая смешанное чувство вызова и лести.

— Ты завёл нас сюда, ты же можешь нас и вывести, — предположил он. — И не будем откладывать. Доставь нас обратно на Оулени, если ты такой супермен.

Ты покачал головой.

— На Оулени лучше не будет; в этом я тебя могу твёрдо заверить. Извини, что втянул тебя во все это, но это лучше, чем прятаться в разрушенном городе. И я — не супермен…

— Не супермен? — зло закричал Одноглазый.

Он повернулся к Высочайшему и воскликнул:

— Он сказал: не супермен. Хотя выпил порцию яда, достаточную, чтобы уничтожить целую армию. Защитился от сабель — видели такого! — и устоял перед бластером, а потом…

— Послушай! — прервал его Ты. — Такие вещи относятся к другому принципу. Посмотри на это!

Ты подошёл к стене, выстроенной из огромных блоков мрамора — отполированного и тщательно подобранного.

Ты положил ладонь на один из блоков и толкнул. Когда Ты убрал руку — пять небольших отверстий, оставленных Твоими пальцами, отпечатались на мраморе.

Простой пример, но на всех он произвёл удручающее впечатление.

Ты вытер руку и вернулся к остальным, но, слегка побледневшие, они сторонились Тебя.

— И все же я не сильнее вас, — сказал Ты. — Разница вот в чём: я пришёл из вновь созданного мира, вновь выгравированного безжалостными процессами постоянного созидания. А вы — пришельцы из старого мира.

Подумайте о своей Галактике. Сколько ей лет? Вы точно не знаете, но вам известно, что она безнадёжно стара. Истина в том, что она износилась, как со временем изнашивается все. Ничто не вечно. Спросите себя, из чего все сделано? Сгустки энергии, выходящие наружу и становящиеся тем, чем они есть. Эти сгустки с самого начала Времени сходили на нет, делаясь все тоньше и тоньше. Все, что состоит из этой энергии, постепенно истончалось вместе с ней. Огромные магические батареи вашей Галактики действуют бесконечно долго, поэтому все протоны и нейтроны потеряли свою полярность. Они разряжаются и не могут восстановиться. Сталь по прочности стала бумагой, дерево — водой…