Сломанные ангелы

– Разбудите Дэна Цзяо Юна, немедленно, – некоторое время он слушал: – Я знаю. Ладно, попробуйте еще раз.

Я только помотал головой:

– Это что, старая добрая казалось-бы-опять-захватившая-тебя бравада? Так, Хэнд? То, что выше всякой смерти и ради чего ты готов еще раз послать человека на смерть, если это тянет за собой определенную связь? Давай уже, положи трубку. Его больше нет. Он тебя продал, и не требуй от человека опять делать выбор, ложный выбор. – Хэнд судорожно дернулся, но трубку не оставил. – Хэнд, честно говоря, я сам заставил его это сделать.

Взгляд Хэнда, направленный на меня, дал понять, что он мне не верит.

– Хорошо, проехали. Если тебе станет легче, можешь послать меня ко всем чертям. Я лишь объяснил Дэну, что он на хер не нужен «Мандрагоре» и что корпорация пойдет своим путем, рано или поздно заключив сделку. С нами. После чего Дэн окажется на счетчике, если не врубится в сюжет вовремя.

– Я вовсе не отдавал приказа Дэну, мать твою, Ковач! – Наконец Хэнд вышел из себя, на самом деле готовый рвать и метать. Его рука сжала телефонную трубку так, что побелели костяшки. – Давать рекомендации – вообще не твое дело. Заткнись, пожалуйста, на хрен! Да, да, Хэнд слушает…

Он слушал. И, похоже, не услышал ничего хорошего. Хэнд сложил трубку.

– Дэн покинул здание прошлой ночью. Транспорт и направление следования неизвестны. Знаю, что его потеряли в здании «Общества взаимных кредитов» незадолго до полуночи.

– Что, не можешь совладать с персоналом в наше-то трудное время?

– Ковач! – Хэнд простер руки так, словно хотел схватить меня за горло. – Я не желаю этого слышать. Понятно? Я. Не. Желаю. Слышать.

В свою очередь я просто пожал плечами.

– Никто не желает. Потому что такие дела идут сами по себе.

Хэнд просто кипел, сдерживаясь из последних сил:

– Ковач, мне не хочется обсуждать с тобой закон о найме, тем более – в пять утра. Гребаное утро, в рот ему ноги… – тут Хэнд развернулся на пятках. – Вам следовало бы отточить совместные действия. Загружаемся в район Дэнгрека, ровно к девяти утра.

Взглянув в сторону Вордени, я уловил смешок. Чисто детская заразительная усмешка. Словно мы обжимались за спиной человека из «Мандрагоры».

Пройдя десять шагов, Хэнд остановился, будто что-то почувствовал.

– Да. Кстати. – Он повернулся, обращаясь к нам с Таней: – Час назад кемписты сбросили ядерную бомбу на Заубервилль. Сто процентов поражения живой силы.

В зрачках у Вордени полыхнул огонь, и я заметил это прежде, чем она отвела взгляд. Затем Таня уставилась в пол и плотно сжала губы.

Хэнд стоял, наблюдая за происходящим.

– Думаю, вы оба должны были это знать, – проговорил он.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Дэнгрек.

Небо – как выцветшая хлопчатобумажная ткань. Голубизна, оттененная перьями белых облаков, плывущих высоко и далеко. Солнечный свет – достаточно отфильтрованный, но заставляющий прищурить глаза. Его тепло, скользящее по моей коже. Легкий ветерок, идущий с запада, и листва, сорванная с чахлой местной растительности и летающая около нас.

На горизонте догорал Заубервилль. Дым поднимался вверх на фоне выцветшего полотна неба, точно следы от испачканных нефтью пальцев художника.

– Что, Ковач, теперь ты доволен собой?

Таня Вордени произнесла это мне на ухо, негромко, когда вышла вперед, чтобы посмотреть на побережье. Слова были первыми, обращенными ко мне с момента, когда Хэнд объявил о происшедшей бомбардировке. Я принял ее игру:

– У меня возражение: это преступление прошу записать на счет Кемпа. – И подошел ближе. – Наконец, не делай вид, будто этого не ожидала. Ты не хуже других знала, что так будет.

– Да, но меня переполняют ощущения.

Картина на самом деле крепко ударила по мозгам. Ролик крутили на бесчисленных экранах по всему зданию «Мандрагоры», повторяя раз за разом. Кадры сняли операторы военной хроники. Яркая, с булавочную головку точка в полной тишине вырастала в огненный пузырь, звук возникал после. Сквозь грохот на фоне разраставшегося огромного грибообразного облака звучали бессвязные комментарии. Потом шел повтор. Компьютер оцифровал изображение, встроив ролик в нашу виртуальную систему. Серого пятна неопределенности больше не существовало.

– Сутъяди, развертывай группу.

Из динамика прозвучал голос Хэнда. Последовал обмен отрывистыми репликами, и я с раздражением снял наушники. Сзади послышался топот, но мое внимание уже переключилось на Таню Вордени, вернее, на зажатую позу, в которой она застыла. Продолжая смотреть в сторону полуострова, она произнесла:

– Надеюсь, они погибли быстро.

– Да, прямо как в песне: «Не бывает быстрей».

– Госпожа Вордени…

Оле Хансен. Голос напомнил о его прежних, ясных голубых глазах, странным образом узнаваемых за взглядом совсем иных – широко расставленных карих глаз, принадлежавших новому телу.

– Пора осмотреть место работ.

Издав звук, отдаленно напоминавший смех, Таня ничего не добавила. Хотя что-то явно просилось на язык.

– Конечно. Иди за мной.

Я проводил взглядом их фигуры, спускавшиеся по крутому склону в сторону пляжа.

– Эй! Посланник!

Пришлось обернуться. Передо мной предстала сцена: вверх по склону рулила Иветта Крюиксхэнк в своем новеньком теле серии «Маори» с болтающимся на груди лазером и целой коллекцией из надетой на голову разнокалиберной оптики. Дождавшись, пока она вскарабкается наверх, не раз и не два споткнувшись в высокой траве, я спросил:

– Как тебе новое тело?

– Это… – Она покрутила головой и подошла ближе, повторив несколько тише: – Это такое… отчасти странное чувство, понимаете?

Я кивнул. Первая смена моего тела произошла достаточно давно, по личному, субъективному времени – тридцать лет назад. На самом деле прошло уже двести лет, но такое невозможно забыть. Шок на самом деле не пройдет никогда.

– К тому же я кошмарно ослабла, – Крюиксхэнк ткнула пальцем в тыльную сторону кисти и шмыгнула носом. – Как же так: тебе дали чудесную темную кожу, а мне?

В ответ пришлось напомнить:

– Меня не убили. Зато, когда столкнемся с радиацией, твое мнение переменится. Это тело держит излучение в два раза лучше моего.

– Какая разница, если конец в любом случае один.

– Это всего лишь тело, Крюиксхэнк.

– Ладно, тогда покажи мне свой фокус, Посланник. – Издав смешок, она взяла лазер за ствол, взглянув на меня искоса из-за разрядника. – Считаешь, можно увлечься девчонкой с таким белым телом?

Сомневаюсь. Тела серии «Маори» делали длиннорукими и широкоплечими. И действительно со светлой кожей, что особенно бросалось в глаза сразу после выхода клона из банки. Все же лица их были скуластыми, с широко посаженными глазами, большими губами и выдающимся носом. «Девчонка с белым телом». Хорошая шутка. Нет, даже на поле боя, в камуфляже…

Крюиксхэнк сказала:

– Выглядишь так, словно прицениваешься к корове.

– Извини. Я задумался.

– Забудь. Я не настолько озабочена. Говорят, ты воевал в этих местах?

– Пару месяцев назад.

– На что это похоже?

Я пожал плечами.

– На то, что по тебе без перерыва стреляют. В воздухе полно металла, летящего к цели. Обычная ситуация. Почему спрашиваешь?

– Говорили, «Клину» крепко досталось.

– С моей позиции обстановка виделась именно так.

– Тогда почему Кемп пошел на использование ядерного оружия? Имея хорошую позицию?

– Крюиксхэнк… – я начал было говорить и тут же замолчал, погрузившись в раздумье: как преодолеть барьер непонимания, свойственного юности? Ей всего двадцать два, и, как все двадцатидвухлетние, она считала себя вечной и думала, что вселенная нарочно вращается вокруг нее. Тот факт, что ее убили, теперь служил лишь подтверждением личного бессмертия. Ей не могло даже присниться, что есть мир, в котором значение прошлого опыта не просто мало: он просто не имеет смысла.

Крюиксхэнк ждала моего ответа, и я наконец сказал: